Борис Вишневский

В Москве правозащитники и оппозиционные политики провели небольшой митинг памяти журналистки «Новой газеты», а в Петербурге тех, кто помнит и любит Анну, призвали просто прийти к Соловецкому камню. Принести цветы и зажечь свечи.

Откликнулись 30–40 человек — большинство из которых давно знакомы между собой. На Троицкую площадь пришли правозащитники Юлий Рыбаков и Леонид Романков, бывшие политзаключенные Валерий Ронкин и Александр Скобов, лидер «Солдатских матерей Санкт-Петербурга» Элла Полякова, яблочники Максим Резник, Александр Шуршев, Ольга Галкина, Николай Рыбаков и Григорий Пашукевич. И еще два-три десятка людей — из тех, кто собирается на Маршах против ненависти и на Маршах несогласных, читает «Новую» и слушает «Эхо Москвы» и «Свободу»…

Ни речей, ни лозунгов, ни плакатов не было — негромко переговаривались между собой, делясь впечатлениями о невеселом настоящем и прогнозами на, похоже, еще менее веселое будущее. А больше молчали, глядя на стоящий у Соловецкого камня, рядом со свечами и цветами, портрет Анны Политковской. Кажется, тот самый, что принесли на Троицкую площадь 8 октября 2006 года, на следующий день после ее убийства — когда под проливным дождем сюда пришли те, кого потрясло случившееся.

Две недели новой кавказской войны заставили еще острее, чем раньше, ощутить, насколько сейчас не хватает таких, как Анна. Если бы о происходящем — в Южной Осетии или в Грузии — писала она, мы знали бы, что это — правда. И верили бы каждому слову. Но сейчас федеральные каналы превращены в репродукторы кремлевской лжи, а о ситуации на Кавказе нам рассказывают ведущие и комментаторы специального назначения. И категорически не хочется даже включать телевизор, где черное называют белым, именуя агрессию «принуждением к миру», этнические чистки — «самоопределением народа», а оккупационные войска — «миротворцами». Совсем как в недавние времена, когда военные преступления в Чечне именовались «восстановлением конституционного порядка». А еще раньше интервенция в Афганистане именовалась «оказанием помощи законному правительству». И южнокорейский «боинг» плавно удалялся в сторону моря…

Под конец — когда свечи уже догорали и пришедшие начали понемногу расходиться — подъехал милицейский уазик, и двое милиционеров начали о чем-то расспрашивать одну из пришедших женщин — которая спокойно объяснила им, что тут происходит и что она слышала по радио, что мероприятие согласовано.

Как не вспомнишь, что, когда восторженные толпы поклонников «Зенита» выходят на улицы, празднуя победу любимой команды и не слишком соблюдая общественный порядок, им никаких согласований не требуется. И милиция не очень интересуется происходящим, напротив — в эти минуты она едина с народом. А вот несколько десятков большей частью немолодых граждан у Соловецкого камня — это, конечно, непорядок, и надо тщательно проверить, чем они тут занимаются…

Получив ответ, расспрашивавшие ушли, но им на смену из уазика вылез младший лейтенант Корнилов (после нескольких напоминаний о законе «О милиции» ему все же пришлось представиться), который стал интересоваться у оператора телеканала СТО, кто он такой и почему он здесь снимает. Младшего лейтенанта окружили и стали, в свою очередь, интересоваться, с какой стати он задает эти вопросы, и рассказывать, что есть такой закон «О средствах массовой информации», который полагается знать в том числе и милиционерам. Ответ был блистателен: «Я должен знать, кто тут снимает! А вдруг это представитель Саакашвили?»

О том, что на Троицкой площади собрались те, кто получает информацию не от Первого канала и «Вестей», не держит в красном углу двойной портрет Путина с Медведевым и для кого имя грузинского президента не является символом абсолютного зла, при произнесении которого полагается осенять себя крестным знамением, отгоняя нечистую силу, младший лейтенант, по всей видимости, не догадывался. Но на всякий случай заявил оператору «сотки», что если его изображение потом появится «в каком-нибудь ролике», то он будет знать, кто в этом виноват…

P. S. В пятницу, отвечая на вопрос коллег с «Эха Петербурга», я говорил, что множество достойных людей были бы рады сейчас поздравить Анну Политковскую с юбилеем. Теперь понимаю, что не сказал главного: будь Аня с нами — она сейчас не сидела бы в кругу друзей и близких за праздничным столом. Она была бы или в Гори, или в Цхинвали…

См. также:

Оригинал статьи
Борис Вишневский
Убийство Анны Политковской