Лев Шлосберг

26 августа 2008 года президент России Дмитрий Медведев объявил о признании Россией независимости Абхазии и Южной Осетии. За день до этого за данное решение выступили обе палаты российского парламента и было очевидно, что события предопределены. Действия российских властей, практически полностью контролирующих информационное пространство страны и ведущих как никогда массированную пропагандистскую кампанию, имеют сейчас весьма высокий уровень поддержки в российском обществе. Но стратегические (не хочется говорить «конечные») последствия принятых решений могут (и будут) сильно отличаться от первых впечатлений.

Август в очередной раз становится переломным и трагическим месяцем в современной российской истории. Фатализм российского августа в рамках этого материала анализировать не представляется возможным, но что-то космическое преследует нашу страну в конце лета уже который год, и этот феномен лежит за пределами науки.

В августе 1991-го было сорвано подписание нового Союзного договора и путч нанес последний удар по СССР, в августе 1993-го обострилось противостояние Бориса Ельцина и Верховного Совета РФ, приведшее в итоге к смене конституционного строя в стране, в августе 1998-го произошел дефолт, ставший результатом экономической политики правительства в 1992-1998 гг., в августе 1999-го началась вторая чеченская война, морально добившая большую часть российского общества и окончательно сделавшая его невосприимчивым к массовым насильственным смертям, в августе 2000-го погиб «Курск», показавший всю бездну пропасти между российским государством и рядовыми гражданами в России, всю меру бесчувственности власти.

Событийный ряд можно продолжить, но не в полном перечислении драматических политических вех дело.

Отъемлемая часть

У каждого из этих событий было (и остается, что важно) свое влияние на ход российской и мировой истории. Но в этом ряду события августа 2008 года займут (по существу уже заняли) особое место, потому что они определят надолго (возможно, на десятилетия) тип и содержание отношений между Россией и той частью мирового сообщества, которая оказывает наибольшее влияние на ход мировой истории и международные отношения. И – главное для России – на ее собственное развитие. До последних событий Россия была частью этого сообщества. Официально говорили – неотъемлемой.

Дело не в том, что разошлись мнения и оценки конфликта (это было неизбежно и не является фатальным). Дело в том, что разошлось (и кардинально) видение путей выхода из конфликта, представления о принципах международных договоренностей и целях международного взаимодействия.

Это означает, что Россия выбрала «свой путь», и этот «свой путь» с каждым шагом увеличивает расстояние между Россией и другими центрами принятия решений в мировой политике. Мы движемся к обочине, к изгоям.

По мнению действующих российских властей, выбранный Россией путь – это путь к стабильному «многополярному миру» и возвращению стране ее международного статуса.

По мнению оппонентов, это – путь к новой холодной войне, гонке вооружений и увеличению числа военных конфликтов в многочисленных «горячих точках».

Если исходить из того, что события в решающей стадии конфликта развивались случайно, то даже установить всех действующих лиц будет практически невозможно. Потому что тогда имеет большое значение, кто первым нажал на гашетку.

Если исходить из того, что события были управляемы и развивались по определенному плану, тогда есть все шансы определить и причины, и действующих лиц, и меру их интереса, и меру ответственности, и уровень достижения поставленных целей. Кроме того, тогда можно говорить о вариантах развития событий на перспективу.

После 26 августа 2008 года обо всем этом говорить можно: картина сложилась полностью. Принципиальных изменений уже не будет, кроме одного, о котором никогда не говорят политики, вырывая топор войны: мира не будет, будут продолжать погибать люди. Каждый день. Это – принципиально. Потому что пока убивают людей, о мире говорить невозможно.

«Красный карандаш» жив

События августа 2008 года – это еще одна кровавая судорога сталинских национальных административных границ 1920-х годов. Это его «красный карандаш» продолжает взрывать карту мира. Это – очередное (и не последнее) продолжение кончины СССР, сбитого железными заклепками сквозь тела миллионов.

Границы – самая опасная вещь в мировой политике и межгосударственных отношениях. Если какое-то государство хочет обострить отношения с соседом, то самый «железный» способ – покопаться в границах. Они, как известно (практически все!), были определены (установлены, остановлены, пропечатаны) после войн, после кровопролития. Границы и есть – зарубцевавшиеся раны многих войн.

Искусство международной политики состоит в том, чтобы эти рубцы не воспалялись, не набухали новой кровью. Границы нельзя «расчесывать», их опасно «раскапывать», их рискованно пересматривать. Всегда и везде. Как только начинается пересмотр результатов предшествующей войны (то есть границ, сложившихся по итогам предыдущих военных действий) – жди следующей войны.

Единственный способ уйти от новых реинкарнаций пограничного кровопролития – это смягчать пограничные режимы, интегрировать приграничные территории, создавать общую экономику, общее культурное и социальное пространство, пестовать тонкие инструменты переговорных процессов, стимулировать прямые отношения, быть бережными в посредничестве, если оно неизбежно.

63 года, прошедшие после окончания Второй Мировой войны, показали, что альтернативы этим инструментам нет. Кто учится применять эти инструменты – выигрывает, кто не учится (по разным причинам) – проигрывает.

Государство, для которого границы с течением времени получают все большее значение, которое обозначает их в первую очередь как барьер, «занавес», политическую преграду перед «чужими», неизбежно движется к изоляции, которая начинается с самоизоляции (политики, оправдывая себя, называют ее самодостаточностью).

Государства, понимающие, что «собирание земель» не обязательно должно выражаться в их физическом приращении, повышают уровень и качество жизни, делают свою территорию привлекательной для жителей и капитала, стремятся к международной кооперации и интеграции, пытаются, сделав свой вклад, получить и для своего народа «кусок пирога».

Логика – сугубо рациональная, прагматичная, в ней нет и доли романтизма.

Что должно делать современное государство? Как можно больше зарабатывать, давать своим гражданам (и гражданам других государств) зарабатывать как можно больше и (это может делать только государство) как можно более справедливо распределять (в том числе перераспределять) заработанное между разными социальными группами общества – чтобы не допускать рискованных социальных разрывов, чреватых социальными потрясениями.

Сказать – просто. Сделать – намного сложнее.

Потому что кровь, пролитая однажды на линии государственной границы, по ту или эту ее сторону, в своем и чужом доме, не молчит. Кровь взывает об отмщении. И величайшее искушение политики – дать этим чувствам волю. Но политики, которые рискуют оседлать эту «красную волну», рано или поздно становятся государственными преступниками. Их дела разбирает международный трибунал. Но каждый раз они надеются, что их «минет чаша сия».

Двигатель внутреннего сгорания

Распад СССР в 1991 году сделал на мозгах российской политической элиты и в российском массовом сознании сильные «засечки»: страна единомоментно потеряла около четверти своей территории. Притом все ушли сами – взяли и ушли. Уходили «из СССР», получилось (и запомнилось) – «от России». Эта обида, помноженная на разруху и нищету первых постсоветских лет, стала мощнейшим горючим для «двигателя внутреннего сгорания» российской политики – как внутренней, так и внешней.

Страна, которая с 1991 года только теряла территории, причем никого, ни один народ, не смогла удержать, получила сильный психологический комплекс неполноценности.

После распада СССР у России было два пути – либо остаться (политически и ментально) империей, то есть страной, основанной на диктате, в том числе на прямом насилии, либо пережить (изжить, выжить) имперский комплекс как в отношении к своим гражданам, так и в отношении к окружающему миру.

Первый путь означает закрытую страну, второй – открытую.

Первый путь означает приоритет прав государства над правами человека, второй путь означает приоритет прав человека.

Первый путь означает постоянную тягу к войне, второй путь означает отказ от военных действий как инструмента политики – внутренней и внешней.

Россия – большинство ее политического класса и большинство ее общества – склонились к первому пути.

Можно дискутировать о том, был ли этот путь предопределен исторически и даже культурно либо к нему привел ряд политических событий уже нового времени (можно привести в пример российские августы) – но сейчас уже ни у кого не вызывает сомнения, что Россия пытается отстроить себя именно как новая империя, реанимируя великодержавие и во внутренней, и во внешней политике. В последние годы эта политика щедро подпитывается воспаленным рынком нефти и газа, что позволяет России одновременно и получать сверхдоходы, часть которых вынужденно идет на погашение потребностей народа и страхует страну от социального взрыва, и применять «трубу» как универсальный экономический и политический инструмент в международных отношениях.

Именно как империя Россия вела и ведет себя на Кавказе – регионе, военные действия на склонах которого всегда приводили ее к серьезнейшим внутренним общественным кризисам и усилению внутренней реакции. В итоге – к масштабному политическому откату.

Логика лесного пожара

Логика развития грузино-осетинского конфликта внутри России вызывает много вопросов. Например, о том, с какой целью реально выдавались тысячами российские паспорта жителям Абхазии и Южной Осетии. Представители ФСБ, например, неоднократно называли этот же процесс, идущий в Печорском районе Псковской области, где минимум треть жителей являются гражданами Эстонии, созданием «пятой колонны». А что тогда создавала Россия в Абхазии и Южной Осетии?

Сталинский принцип опоры на национализм оказался взят на вооружение современной российской властью.

Удивительным образом агрессивный национализм президента Грузии Михаила Саакашвили оказался не только созвучен, но и чрезвычайно полезен целям России на Кавказе – расколу территории сопредельной страны и отсечению от нее лояльных себе территорий. То есть – прямым действиям, направленным на разрушение государственного суверенитета соседа.

Официальная Грузия и официальная Россия с огромной скоростью двигались в одну сторону.

Россия не хотела мириться и находить общий язык с Грузией, это не входило в ее планы.

Но российский Северный Кавказ – страшное место, где процесс межнациональных столкновений похож на подземный лесной пожар, который вырывается наружу в непредсказуемый момент в непредсказуемых местах. Чечня, де факто отданная на откуп одному клану «на кормление» и по сути сохранившая только формальные признаки нахождения в составе России, Ингушетия во главе с марионеточным и крайне непопулярным президентом, Дагестан, где не проходит дня без выстрелов, Кабардино-Балкария и Карачаево-Черкесия, с трудом удерживающиеся в состоянии шаткого межнационального равновесия, Северная Осетия, до сих пор не восстановившаяся после Беслана… Все эти национальные территории плотной «гроздью» «висят» на южной границе России – они по сути и есть российская государственная граница, этакая связка гранат на колыхающейся цепи кавказских межнациональных отношений.

Надо быть совершенно сумасшедшими, чтобы добавить к этой границе еще два новых, совершенно искусственных и экономически несамодостаточных, псевдогосударственных образования. Они всю жизнь будут висеть на шее России. У них всегда будет «открыт рот», но не это главное – делиться не жалко, был бы мир. Но эти «новорожденные» никогда не будут способствовать миру на Кавказе, потому что не будут признаны абсолютным большинством стран. Это будут еще два дотационных субъекта Российской Федерации, с амбициозными и нецивилизованными лидерами во главе, опираясь на которых, Россия легализует персон, опирающихся на теневую экономику и прямые (и бесконтрольные!) российские финансовые вливания.

Эти «президенты» никогда не смогли бы прийти к публичной власти в нормальной стране. Они всегда будут заинтересованы в поддержании конфликтности в регионе, потому что они рождены войной и приспособлены только к войне, они не умеют руководить миром. Мирное время родило бы других лидеров. Но мира нет, и он не стал ближе после августа 2008 года.

Россия, потрафив своим имперским чувствам, заработала себе на долгие годы сильнейшую «головную боль».

Признав независимость Абхазии и Южной Осетии, наша страна взяла на себя полную ответственность за экономическое и социальное развитие этих территорий, с которыми нет и не будет прямых отношений у большинства стран мира.

И если сегодня российский государственный бюджет как-то (еще не совсем ясно как) несет этот «груз», то неизвестно, будет ли ноша посильна при изменении экономической конъюнктуры. А это изменение неизбежно. Более того – оно может произойти достаточно быстро. И бывший Стабилизационный фонд, разделенный на Фонд будущих поколений и Резервный фонд, не справится ни с задачей страховки национальной экономики, ни с задачей спасения и без того относительно невысокого уровня социального обеспечения (его банально не хватит намного и надолго).

«План Путина»

До сих пор неизвестно, кто именно принимал в России решение о военной операции. То есть решение об использовании Вооруженных сил за пределами страны и (что признала сама Россия) фактически за рамками мандата миротворческих сил.

Медведев, конечно, «был в курсе». Но есть сомнения (и есть все признаки для такого сомнения) в том, что принципиальное решение принимал он.

Совет Федерации одобрил ввод войск в Грузию в понедельник, 25 августа: формально «разрешил» президенту России юристу-цивилисту Дмитрию Медведеву увеличить российский миротворческий контингент в Южной Осетии и Абхазии. Причем решение верхней палаты парламента датировано 8 августа – днем, когда наращивание российского воинского контингента в непризнанных республиках началось фактически.

Председатель Совета Федерации юрист Сергей Миронов сообщил, что с юридической точки зрения принятие такого решения задним числом «безупречно».

Кто мог дать санкцию на столь демонстративное пренебрежение нормами национального права?

Владимир Путин с самого первого дня конфликта был на первом плане и в российских, и в иностранных средствах массовой информации. Он первым сделал все основные политические заявления, дал основные политические оценки, провел главные публичные совещания и первым (из двух) прибыл на место театра военных действий. Он общался с ранеными в госпитале. Он не просто в полной мере контролировал ситуацию, он ею управлял. Он прибыл в свой бывший кабинет и «доложил» новому президенту «обстановку». По существу – определил цели и поставил задачи. Медведев не внес в публичную дискуссию по крайне актуальной для страны и мира теме ни одной самостоятельной мысли. Всё было сказано Путиным.

И никакие позднейшие участия Дмитрия Медведева в процедурах награждения участников боевых действий и мероприятиях по признанию независимости Абхазии и Южной Осетии не восполнили пробел, не изменили баланса сил: Путин остается первым, Медведев – вторым. Так или иначе, это – двоевластие.

Есть и еще один важный аспект проблемы. Многочисленные комментарии и прогнозы о возможной «либерализации» российского политического режима (в первую очередь внутри страны) при Дмитрии Медведеве оказались полностью несостоятельны. Неизвестно, были ли вообще какие-либо планы такого рода. Но точно известно, что их больше нет. Кому-то потребовалось в самом начале правления нового президента «связать» его военными действиями, пролитой на войне кровью, втащить его вместе со страной в крупнейший международный конфликт с участием России после 1991 года.

После этого пути назад практически нет, Медведеву «вылепили» и сунули в руки всю его будущую политику – как внутреннюю, так и внешнюю, он находится в жесткой, точнее будет сказать – железобетонной – политической колее. Даже если и захочет, то теперь уже не вырвется.

Начало путинского правления было ознаменовано второй чеченской войной, начало медведевского – грузинской. Инерции хватит на все четыре года, не сомневайтесь. И даже больше.

Но есть и еще один сценарий. Он рискованный, но о нем тоже имеет смысл говорить. Потому что он не является невозможным.

Операция в Южной Осетии местами выглядела спецоперацией по возможному возвращению Путина к власти не де факто (он ее и не уступал), а де юре – если в какой-то момент это покажется ему уместным.

Логика «осажденной крепости», в которую превращает большую России «миротворческая война» в маленькой Грузии, приведет к существенному ухудшению внутриполитической ситуации в России. Рынки уже отреагировали на кризис падением. Бегство капиталов из страны усиливается – причем бегут не только иностранные, но и российские капиталы. Им уже все ясно. Запах «мобилизационной экономики» для экономики реальной – это трупный запах. Инфляцию в условиях войны остановить невозможно. Доходы экономики не смогут покрыть увеличиваемых произвольно и бесконтрольно военных расходов. Это – готовая питательная среда как для «дворцовых переворотов», так и для массовых акций социального протеста. При очевидном для общества и элиты кризисе формальной системы управления страной через зиц-президента у Путина появится идеальный шанс на юридически оформленный третий срок. То есть – на пожизненное возвращение к высшей власти.

Судя по развитию событий, «партия третьего срока», не заставившая Путина пойти на переформатирование Конституции и остаться у власти де юре, сейчас близка к своей цели как никогда. И самое опасное в том, что эта цель безумно нравится самому Путину.

Рывок

Для анализа причин любого кризиса, особенно международного, полезно увидеть его результаты и их «благополучателей».

Россия сделала не просто резкое – рывковое движение к выходу из всех политически значимых международных структур, кроме ООН. Напряглись до критических отношения с Европейским Союзом (экономика, инвестиции, визовый режим, проблемы европейской мягкой безопасности). Саммит глав государств – членов ЕС 1 сентября покажет нам нерадостные перспективы российско-европейского сотрудничества. То есть их отсутствие.

Заморожены партнерские отношения с НАТО (военное сотрудничество, кризис систем общей безопасности, готовящийся отказ от содействия натовским войскам в Афганистане, которые пользуются сейчас российским воздушным пространством и российскими военными базами для обеспечения своих войск в Афганистане, решая (без единой жертвы для России) проблемы безопасности наших южноазиатских границ и наркотрафика.

Россия напоминает сейчас известного футболиста национальной сборной, который орал после выигранного отборочного матча в камеру телевидения: «Х.. вам!!!» Впереди был чемпионат мира. Чем закончился тот чемпионат для российской сборной, страна еще помнит. Это не более чем образ, конечно, но…

Грузия и Украина, несомненно, будут приняты в НАТО, причем намного быстрее, чем это можно было ожидать месяц назад. Общественное мнение в этих странах резко качнулось в пользу такого решения, у правительств будет немного проблем.

Польша и Чехия за считанные дни, используя момент увеличившейся общественной поддержки, дали США согласие на размещение американских систем противоракетной обороны и радиолокационной станции, способной «просвечивать» Россию до Урала.

Размещение американских военных баз в Грузии (и не только в Грузии) – вопрос практически решенный.

Военные расходы в самой России, несомненно, снова возрастут. За чей счет – совершенно очевидно.

Рядом с Россией не осталось практически ни одной страны, которая могла бы быть названа в полное мере дружеской. Ни одной. Только – «враги» и «их приспешники».

В стране произошел всплеск великодержавной шизофрении, носители которой заговорили о триумфе «Пятой Империи». Они не дочитали учебники истории до конца. Они «сходят с ума» от самого процесса. Им нравится кричать всему миру: «Х.. вам!!!»

Мир это запомнит, конечно. Это же легко – запоминать такие слова.

И если на российском Кавказе кто-то в будущем решит «отколоться», то обращаться с просьбой о поддержке территориальной целостности России будет уже не к кому. Не к Косово же.

Только к своей армии, которая, как известно, всегда платит за все. Но не деньгами – жизнями. Безвозвратными потерями.

И по этой причине терпение армии не беспредельно.

Безвозвратные потери

Официальные потери Российской армии в Грузии составили 74 человека погибшими, 171 ранеными и 19 без вести пропавшими. Это – малая кровь? Это – достаточно? Это – приемлемо?

За что погибли российские солдаты и офицеры в августе 2008 года?

За Родину? За Путина?

Кто дал разрешение использовать в боевых действиях солдат-срочников (среди них тоже есть погибшие, и только поэтому эта информация стала известна)?

Что еще «покажут» стране средства массовой информации, когда журналист «главного телеканала» страны просит у осетинских журналистов: показать ему «склады с трупами мирных жителей, лучше — детей»? И НЕ ПОНИМАЕТ, почему его собеседник возмущается.

Сколько стоит российскому бюджету пиар на крови?

Когда будут опубликованы поименные списки погибших мирных граждан? Точное число. Ведь 90 процентов из них – граждане России. Страна не в состоянии сосчитать своих павших? У нее нет возможности сверить списки? Или нет желания? Или тогда придется объяснять, почему выживших записали в погибшие? И с какой целью, для чего?

Россия ввязалась в войну. Она нашла именно в войне наиболее «концентрированное выражение» своей политики. Она оказалась «достойным визави» националистического президента небольшой кавказской страны. Она сочла возможным разрубить «Гордиев узел».

Он очень сильно болел, нет сомнений.

Но, разрубленный, он не стал болеть меньше. И под ним не стало меньше крови. Стало – только больше.

Россия в августе 2008 года не решила ни одной своей проблемы на Кавказе. Ни одной.

Но появились новые. И еще никто не знает, как их решать. Они еще не проявились в полной мере.

+ + +

От России, как ни от какого другого государства, зависят мир или война на Кавказе. Так сложилось исторически. Это невозможно изменить.

И от кавказского выбора России постоянно зависела судьба самой России.

Россия в августе 2008 года снова сделала свой кавказский выбор.

Пытаясь взять в плен своих политических противников, Россия сама оказалась в плену «реставрации» империи, в «окружении».

Каша в Кавказском котле получилась скороспелой и горькой.

Кровавой.

Как известно, один «повар» в нашей стране очень любил «острые блюда».

И постоянно кормил ими страну. Был в этом деле не просто повар – генералиссимус.

Рисовал границы красным карандашом, в частности.

Вообще очень любил красный карандаш.

До сих пор кровоточат его «резолюции».

И – самое страшное – не перевелись любители красных карандашей.

Чрезвычайно легкий инструмент. Ручной.

С чрезвычайно тяжелыми и глубокими следами работы.

Остаются на века. Не заживают.

См. также:

Оригинал статьи
Сайт Псковского отделения РОДП "ЯБЛОКО"
Конфликт в Южной Осетии