Борис Вишневский

Восьмая конференция генеральных прокуроров Европы, посвященная работе по защите прав граждан и публичных интересов вне уголовно-правовой сферы, проходила в Петербурге, в Константиновском дворце, он же Дворец конгрессов. И он же — одна из официальных резиденций президента России, открытая после масштабной реставрации к 300-летию Петербурга.

На сайте дворца сообщается, что «в указании Президента В.В. Путина было особо отмечено одно из главных условий деятельности возрожденного ансамбля — сделать дворец свободным и доступным для посещения гражданами России и гостями со всего мира». Экскурсии здесь действительно проводятся — так же, как и концерты, приемы и престижные корпоративные мероприятия. Но на сей раз дворец напоминал военный объект. Проход журналистов на территорию — через один тщательно охраняемый КПП, перемещение по территории — только в микроавтобусе, с проездом через другой КПП плюс многочисленная охрана в самом дворце…

Этим все не ограничилось: нам сообщили, что в Голубом зале, где заседали участники конференции, для журналистов «не предусмотрены» стулья, и работать надо стоя. И если телевизионщикам это подходило, то у пишущих возникли проблемы — кто-то примостился на подоконнике, кто-то махнул рукой на указания и пристроился на свободном стуле, надеясь послушать выступления сорока семи генпрокуроров разных стран. Не тут-то было: после первых трех докладов и короткого брифинга генпрокурора России Юрия Чайки и генерального секретаря Совета Европы Терри Дэвиса журналистов попросили удалиться.

По графику в это время был запланирован кофе-брейк, во время которого многие рассчитывали не столько на чашку кофе, сколько на возможность пообщаться с участниками конференции. Но всех собрали и быстро повели к выходу — грузиться в микроавтобус. То ли кофе с пирожными экономили, то ли стремились оградить прокуроров от журналистов…

Конференцию открывал Терри Дэвис, заявивший, что «без справедливого суда нет верховенства права, а без верховенства права нет демократии» и что «Европа делится на государства, у которых есть проблемы, и государства, у которых есть решения». Россия, как можно было понять, скорее относилась ко второй категории — во всяком случае выступавший за ним Юрий Чайка постарался максимально улучшить впечатление о работе своей системы.

По его словам, «в отечественной традиции прокурор является не только и не столько обвинителем, его социальное предназначение шире — он «государственный поверенный в делах законности». А ядром прокурорской деятельности в России, по мнению Чайки, стала ее правозащитная функция.

Не отрицая роль судов в защите прав граждан, генпрокурор заявил, что «суд не может быть единственным средством такой защиты» и что число обращений в прокуратуру «ежегодно превышает в несколько раз число заявлений о защите прав и свобод, направляемых в суд». Забегая вперед, отметим, что при закрытии конференции Юрий Чайка пошел еще дальше в пропаганде своего ведомства и заявил, что «прокуратура — часть культуры Российской Федерации, которую впитывают с молоком матери».

Хвалила прокуратуру и Валентина Матвиенко, заявившая, что проведение конференции в Петербурге символично — 286 лет назад Петр I учредил пост генерал-прокурора, заложив фундамент российской прокуратуры, и тогда была поставлена задача «уничтожить или ослабить зло, происходящее от беспорядка в делах, взяточничества и беззакония». За три века, полагает Матвиенко, этот постулат не изменился, и прокуратура остается «оком государевым». Вообще-то она должна быть «оком закона», но российское начальство привычно путает свою волю с законом.

«В старые времена прокурор не воспринимался как защитник прав человека, — заметил комиссар Совета Европы по правам человека Томас Хаммарберг. — Сегодня ситуация изменилась, но прокурор должен быть профессионалом. Нужна качественная система найма, подготовки, продвижения по службе — и наказания для тех, кто не справляется с обязанностями». По его мнению, важнейшими задачами являются защита прав жертв преступлений, защита свидетелей, проблема доступа к правосудию — бедные, у которых нет средств, его не получают. «Ни одна страна не может сказать, что не имеет с этим проблем», — считает комиссар.

И еще, по его мнению, прокуратура должна отчитываться — почему она не выдвинула обвинение? Это весьма актуально для России, где прокуроры, отказывая в возбуждении дел, часто не утруждают себя объяснениями, особенно когда речь идет о жалобах на неправомерные действия власти.

Терри Дэвис, генеральный секретарь Совета Европы:

— Во время вашей встречи с президентом Дмитрием Медведевым 1 июля обсуждался вопрос о ратификации Россией 14-го протокола к Европейской конвенции по правам человека — об ускорении рассмотрения дел в Страсбургском суде. Удалось ли достичь прогресса?

— Президент Медведев заверил меня в том, что он этот вопрос прояснит в ближайшем будущем. Каждый год мы получаем огромное количество заявлений от граждан России — около 20 тысяч, примерно четверть всех заявлений, поступающих в суд. Суду непросто справляться с этим потоком. Четыре года назад был принят пакет реформ по процедуре работы суда, чтобы он имел возможность быстрее обрабатывать заявления. Эти реформы должны одобрить все 47 государств — членов Совета Европы. 46 из них это уже сделали, осталась одна Россия. Президент Владимир Путин обращался к Госдуме с просьбой ратифицировать этот протокол, но Дума до сих пор еще этого не сделала. Конечно, это затягивает реализацию реформ, которые пошли бы на благо всем гражданам России. И мне не вполне понятно, почему Дума не действует в интересах лиц, которых она призвана защищать. Но надо сказать, что речь идет о предыдущем составе Государственной думы: он не выполнил свою обязанность. Сегодня мои надежды связаны с тем, что хотя Россия в этом плане «попала в отстающие», но политика президента Медведева заключается в том, чтобы Россия была на переднем крае, а не в арьергарде.

— Какую часть дел в Страсбургском суде граждане России выигрывают у собственного государства?

— Трудно указать точные пропорции, потому что многие дела еще не рассмотрены. Огромное количество дел не доходит до слушаний, потому что заявка признается недействительной. За 12 лет, прошедших после вступления России в Совет Европы, по российским делам вынесено 500 решений Страсбургского суда. По 27 тысячам дел суд принял решения, что они не могут рассматриваться. 40% обращений от России связаны с тем, что граждане получают решения российских судов, но они не исполняются.

— Как вы считаете, последние выборы Госдумы и президента соответствовали демократическим стандартам? От международных наблюдателей было множество критических оценок…

— У нас нет, конечно, таблицы с результатами, как в футбольном чемпионате. И нет чемпионата среди демократий. Но вы совершенно правы, в адрес недавних выборов в России поступало много критики. Эта критика высказывалась главным образом членами парламентов других стран Европы. То есть людьми, которые знают, что такое выборный процесс. Главное — информация в СМИ подавалась с перекосом. И, наблюдая за выборами в России изнутри, эти люди пришли к выводам, что представителям оппозиции в СМИ предоставлялось недостаточно места. В подавляющем большинстве СМИ поддерживали теперь уже бывшего президента Путина и нынешнего президента Медведева. Но при демократии все точки зрения должны быть услышаны. С этим, в частности, и была связана критика.

— Будет ли Совет Европы что-либо предпринимать для того, чтобы выборы в России проходили более честно?

— Правильнее спрашивать не о том, что собирается делать Совет Европы, а как он планирует помогать России, ведь мы существуем для того, чтобы помогать государствам — своим членам — лучше выполнять свою работу. И первое условие — чтобы власти этих государств сами захотели работать лучше. Если они не хотят — мы им не поможем. Очень часто правительства после выборов склоняются к тому выводу, что мы победили, и думать о следующих выборах нечего. Нечего думать ни о демократии, ни о равенстве, ни о справедливости. Но в условиях реальной демократии очень важно начинать подготовку к следующим выборам сразу после окончания предыдущих. И я думаю, что первым шагом для российского правительства должно явиться внимательное изучение объективной критики, поступившей от независимых наблюдателей. На ее основе надо задуматься о несовершенстве процедуры выборов. И затем, наверное, обратиться за помощью в различные структуры. В первую очередь к Совету Европы. Если представители России обратятся ко мне за такой помощью, я сделаю все, что в моих силах.

P.S. К сожалению, наблюдать за основной дискуссией на конференции журналистам не удалось. Зато удалось спросить у Юрия Чайки о подозреваемом в совершении убийства Анны Политковской. «Этот человек, — ответил Чайка, — находится в международном розыске за ряд преступлений, совершенных на территории России еще до 2001 года. В мае 2008 года он объявлен в розыск Генпрокуратурой. Если он будет арестован, по линии Интерпола поступает уведомление, мы направляем документы, и лицо экстрадируется. Мы уверены, что в любой стране убийца Политковской будет арестован и выдан России. Но пока такой информации нам не предоставляли. И я не знаю, в какой стране он находится».

См. также:

Оригинал статьи
Борис Вишневский