Борис Вишневский

То, что перемещение Путина в премьерское кресло запустит процесс перетягивания властных полномочий в сторону Белого дома, было очевидно — сколько бы Медведев и Путин ни уверяли в обратном и ни клялись в верности Конституции, обещая ее не менять.

И вот процесс пошел: глава президентской администрации Сергей Нарышкин прямо призвал изменить Конституцию для усиления роли правительства. До сих пор высокопоставленные чиновники на подобное не отваживались.

По мнению Нарышкина, целесообразно уменьшить число «субъектов права законодательной инициативы» — тех, кто имеет право вносить в Госдуму законопроекты. Сейчас такое право, в соответствии со 104-й статьей Конституции, имеют президент, правительство, Совет Федерации, члены Совета Федерации, депутаты Госдумы, региональные парламенты, а также Конституционный, Верховный и Высший арбитражный суды «по вопросам их ведения». Всего, с учетом 450 депутатов Госдумы, 168 членов Совета Федерации и 84 региональных парламентов, набирается более семисот «субъектов права». Это в теории. На практике законопроекты вносят далеко не все.

Инициативы регионов Госдумой, отвергались во все времена — за редкими исключениями. Что касается инициатив депутатов или сенаторов, то в первых созывах Думы еще можно было рассчитывать на прохождение «индивидуальных» проектов, которые проводились личным авторитетом и личной энергией авторов. В последних созывах, когда конституционное большинство в Думе стало принадлежать «Единой России», шансы на прохождение имели только те инициативы, которые заранее были согласованы с Кремлем.

Тем не менее региональные парламенты и отдельные депутаты вносят законопроекты, которые проходят через думские комитеты, публично обсуждаются, вызывают общественный резонанс и в случае неудачи дают их авторам возможность обвинять Госдуму в том, что она блокирует полезные инициативы. Подобные упреки звучат даже в ситуации, когда практически все законодательные органы регионов контролируются «Единой Россией» — «старшие братья» в упор не видят «младших». Так, питерское Законодательное собрание регулярно жалуется на то, что Госдума отвергает его социальные законопроекты — например, о второй пенсии для тружеников тыла и ветеранов последнего призыва и об отнесении к ветеранам войны бывших узников фашизма независимо от их возраста на момент освобождения.

Эти проблемы глава президентской администрации предлагает решить кардинально: урезать число «субъектов». Мол, «когда с законодательными предложениями выступают другие (не правительство) субъекты, они чаще выражают местные электоральные предпочтения, а порой и иные частные, корпоративные интересы, интересы поддержания имиджа». А вот правительство «располагает наибольшими ресурсами для реализации права законодательной инициативы с высокой практической отдачей» и «первым получает сигналы о необходимости подготовки законопроектов».

Намек предельно ясен: только правительству следует оставить право вносить законопроекты (интересно, а как с президентом? Или он тоже не располагает нужными ресурсами и не первым получает сигналы?). Конечно, прямо сейчас менять Конституцию не будут, успокаивает Нарышкин («повышение эффективности государственного управления и его главного инструмента — законодательства — задача не одного года»), но и «откладывать на завтра» решение этой задачи «не следует»…

Между тем указанное предложение видится сомнительным, а аргументы Нарышкина — малоубедительными. Разве правительство в меньшей степени, чем депутаты, «выражает частные или корпоративные интересы» или «интересы поддержания имиджа»? Нет, конечно: как тогда расценивать, скажем, последнее перед инаугурацией Медведева решение правительства об ускорении темпов роста тарифов естественных монополий? А «сигналы о необходимости подготовки законопроектов» первыми обычно получают депутаты, которые общаются с избирателями чаще, чем министры.

Правительство, если кто не помнит, — исполнительная власть. Его дело — исполнять законы. Да, во многих странах Европы именно правительство вносит большинство законопроектов. Вот только правительство при этом сформировано парламентом и ему подконтрольно.

Функция правительства России, согласно той же 104-й статье Конституции, — давать заключения на финансово-экономические законопроекты: без него их запрещено рассматривать (что служит для правительства эффективным средством блокировки неугодных проектов). Но сделать его еще и монополистом на внесение законопроектов? Зачем тогда вообще парламент — работать «аплодирующим органом»?

Конечно, сегодня, когда «медведи» имеют конституционное большинство в Думе, предложение Нарышкина мало что меняет в практической плоскости: все равно не станет законом ни одно предложение, которое не одобрено Путиным. Но такой расклад не вечен, и когда-нибудь новый парламент выяснит, что он может только ждать законопроекты от правительства (как факс, поставленный на автоматический прием), а сам их не вправе даже внести. А поменять Конституцию будет крайне сложно…

Впрочем, если задача укрепления той ветви власти, на которой в текущий момент сидит «национальный лидер», поставлена — процесс пойдет и дальше. Зря, что ли, самый надежный политический индикатор намерений Кремля — бессменный вождь либерал-демократов, много лет неистово защищавший президентскую форму правления, — заговорил о парламентской республике?

См. также:

Оригинал статьи
Борис Вишневский