По утверждению главы Госнаркоконтроля Виктора Черкесова, именно "чекистский крюк" спас наше общество, которое иначе свалилось бы в бездну, разбившись вдребезги. Вот только вопрос, падало ли общество в бездну в момент возникновения этого "крюка"

Новейшая российская история, конечно же, совершенно не безоблачна. Главной ошибкой тех, кто стоял у власти в начале 90-х, с моей точки зрения, было то, что они ограничились экономическими реформами (отдельный разговор – удачными или не очень), фактически проигнорировав политические. Тем не менее, после очень тяжелых лет в конце концов наметилось возрождение страны, стало довольно энергично формироваться гражданское общество и у него появилась реальная возможность добиться осуществления политической трансформации. Именно в этот момент подъема властно заявила о себе чекистская корпорация, фактически подчинившая себе страну.

Стране целенаправленно навязали концепцию государственности, сформированную в недрах спецслужб и похожую на ту, которая существовала при советской власти (хотя примеров подобных концепций много и в более древней истории). Краеугольный камень этой концепции, говоря патетически, – мистическая сверхценность державы, представление о государстве как о главном достоянии всего общества и каждого гражданина в отдельности. В переводе на практический политический язык это звучит проще: власть должна обладать абсолютными возможностями.

Это не значит, что власть непременно должна быть тоталитарной, как в советское время, то есть решать всё и всегда – вплоть до каждой семейной проблемы. Но она должна иметь ВОЗМОЖНОСТЬ вмешаться во всё и использовать эту возможность исходя из сформулированных руководящей государственной силой надобностей. Для того же, чтобы гарантировать себе абсолютные возможности, власть должна быть несменяемой, вернее, обновляться только посредством переназначений. Обеспечить это в современных условиях достаточно трудно: все-таки приходится считаться с внешним окружением и пытаться "выглядеть" в глазах мирового сообщества. Поэтому приходится использовать механизмы имитации демократии. И переназначения у нас теперь облечены в форму периодических выборов, в ходе которых кандидаты действительно проходят строгий отбор. Только отбирают не граждане, а сама же власть.

Отвлекаясь от патетических рассуждений на тему "государственная идея есть национальная идея", увидим, что воспетый г-ном Черкесовым "чекистский крюк" состоит в конструировании – очень эффективном, к сожалению – вот такой системы имитации.

Согласен, что благодаря "чекистскому крюку" достигнута некоторая стабильность. Но хранил бы нас Господь от подобных видов стабильности, основанной на рабском подчинении общества власти. Сталинская, например, эпоха отмечалась весьма заметной стабильностью – как и многие периоды такого рода во всемирной истории. Случались и вековые стабильности. Правда, они неизменно обеспечивали трагедии национального и даже наднационального характера.

Взять советскую стабильность. Мы воспеваем СССР – страну, победившую фашизм. Но разве наша страна совсем не виновата в том, что началась Вторая мировая война? Разве поначалу она не была союзницей Гитлера? Не участвовала в разделе Польши, совершив благодаря этому территориальные приобретения на западе? И вовсе не мы у Гитлера, а Гитлер у нас заимствовал свои античеловечные методы: достаточно посмотреть на хронологию возникновения тоталитарных механизмов массового уничтожения в СССР и Германии.

Если считать, что высшая ценность для общества – сохранение стабильности власти, какова бы она ни была, Черкесов, несомненно, прав. Он не кривит душой, называя это "чекистским крюком". Нынешняя власть – выходцы из КГБ, со своей собственной концепцией, зародившейся еще в советские времена. Их контора и предыдущим режимам создавала стабильность: в эпоху застоя, во времена большого террора.

Цена советской стабильности – миллионы убитых граждан страны. Иногда при имитации суда и следствия. Гораздо чаще – даже без имитации. Они убиты раскулачиванием, голодомором, большим террором. Убиты методами ведения войны с фашистской Германией. Потому что советская военная доктрина (завалить неприятеля нашими собственными трупами, утопить в крови наших собственных солдат) прямо вытекала из государственной доктрины: государство – высшая ценность, для него ничего не жалко.

Можно было бы великодушно предположить, что нынешний глава Госнаркоконтроля, по возрасту не участвовавший в мероприятиях большого террора, говорит о каких-то других традициях его родной корпорации. Допустим, сформировавшихся в эпоху застоя, когда сам Черкесов служил в "конторе". Но традиции-то были такими же, хоть масштабы репрессий – несравнимо меньшими. Эти традиции поддерживал и молодой Черкесов, когда, работая в следственном аппарате КГБ, на основе фальшивых доказательств штамповал обвинительные заключения по делам, которые "разрабатывало" Пятое управление КГБ (занимавшееся, в том числе, и диссидентами). Потом эти фальшивые обвинительные заключения штамповались судами. Так что Черкесов сам, лично участвовал в имитации правосудия.

Сегодня участники тех имитаций оправдываются: таковы были тогдашние законы. Ложь. Нас, диссидентов, тогда судили, нарушая те законы. Это были беззаконные приговоры по ТОГДАШНИМ законам. И по ТОГДАШНИМ законам, по сути дела, подлежат уголовной ответственности ТОГДАШНИЕ следователи за фабрикацию фальшивых доказательств, ТОГДАШНИЕ прокуроры и ТОГДАШНИЕ судьи.

Советские имитации переданы по наследству нынешней эпохе. Сегодня у нас, за редким исключением, нет правосудия, оно опять имитируется. Нынешний суд отличается от советского только тем, что он оказался гораздо бесстрашнее во мздоимстве. В советские времена судебные решение очень редко покупались, хотя сплошь и рядом диктовались. А теперь расцвела торговля ими, и государство вынуждено смотреть на это сквозь пальцы – если хочет, чтобы суды покорно и быстро выносили приговоры, заказанные властью. За имитацию, выгодную власти, приходится платить всем нам.

Убийственно смотрятся рассуждения г-на Черкесова о том, что надо еще немножко постабилизироваться, и только потом, на базе этой стабильности, переходить к строительству гражданского общества, в котором, утверждает он, заинтересованы и его коллеги по профессии.

Понятно же, что имеют в виду эти люди, говоря о полноценном гражданским обществе. Они исходят из того, что высшей ценностью является государство и стабильность власти, достигнутая любой ценой. Значит, полноценное гражданское общество – это общество, полноценно обслуживающее эту самую власть и позволяющее ей делать все, что угодно.

Есть либеральная идея государственности: государство – это очень важный, с большими полномочиями служебный аппарат, а источник власти – граждане, временно делегирующие эту власть своим избранникам. Мы можем либо продлить полномочия нынешней власти, либо вежливо сказать ей: "Поди вон, плохо работаешь". С точки зрения власти – полная нестабильность, а ведущее себя так общество – неполноценное. Полноценное общество, по версии творцов нашей "стабильности", не имеет ни права, ни тем более обязанности критично относиться к власти, подозревать ее в каких-то неправедных делах. И, конечно же, власть не должна перед обществом отчитываться и оправдываться.

Прав Черкесов, в построении такого общества его коллеги по власти добились некоторых успехов. Например, происходят чудовищные террористические акты, в которых не террористы, а власть убивает заложников. При этом никто не призывает власть к ответу. Вот она, стабильность, которую нам гарантирует "чекистский крюк". И пример правильного поведения гражданского общества, которому позволит развиться чекистское государство.