Депутату Московской городской Думы, школьному педагогу
Евгению Бунимовичу
не нравится термин «патриотическое воспитание детей
и подростков». Патриотизм прививает не школа, а общество,
жизнь за окном, убежден Бунимович; насильственными организованными
мероприятиями патриотов не воспитаешь. Отчасти патриотическое
воспитание в школе, считает педагог, - это поле конфликта
между сообществом учителей и сообществом военных:
- Школьная работа по патриотическому воспитанию,
мне кажется, идет в том же русле и в той же довольно прямолинейной
стилистике, в какой она шла и в Советском Союзе. Царит
представление о том, что если ты часто и прямо говоришь
«Слава КПСС!» или любые другие слова, то все так и думают.
Обычно такие мифы разрушаются во время путчей и революций
- вдруг становится понятно, что все-таки не о том думали.
Что такое патриотизм вообще, как в принципе должно происходить
воспитание? Это вопрос любви к родине, вопрос уважения.
Это не воспитание, а просто жизнь в атмосфере малой родины,
ощущение того, что это место, где ты пришел в эту жизнь.
Уважение к родине вызывается не на уроке, а всем тем,
что происходит вокруг - что сообщается по телевизору,
по радио, друг другу, что говорят родители на кухне. Это
все и есть воспитание.
- Что бы вы сейчас изменили в патриотическом воспитании
школьников?
- Во-первых, я бы изменил название. Я всю жизнь работаю
с подростками и прекрасно знаю, что они абсолютно отрицательно
реагируют на прямые посылы. Если придешь и скажешь им,
что мы будем заниматься патриотическим воспитанием, то
что бы самое гениальное ты ни придумал после этого - это
уже убитая вещь, никто тебя слушать уже не будет. Это
должно быть очень подспудно, очень тонко, очень непрямо.
- Сейчас много говорят о «российском понимании истории»,
- особенно после встречи Владимира Путина с учителями
средних школ. Да и вообще вокруг новых школьных учебников
по истории складывается напряженная общественная атмосфера.
Как вы к этому относитесь?
- Грустно было смотреть на эту встречу президента с учителями
истории. Президент работал, как методист районо. А это
не дело президента какого бы то ни было.
Теперь о российском прочтении истории. Я думаю, это
возможный вариант. Не существует единой истории. Совершенно
понятно, что Америка воспринимает ее так, Франция иначе,
а Китай как-то по- третьему. Поэтому то, что в России
будет российский взгляд на историю – не удивительно. Другое
дело, что этот взгляд формируется не в процессе написания
учебника. Сначала в обществе создается консенсус по отношению
к ключевым моментам национальной истории. Это не значит,
что все обо всем думают одинаково, но, по крайней мере,
нет такой остроты. Пойти от обратного - это идея молодого
учителя, который считает, что вот он вышел к доске и все,
что рассказал, дети тут же запомнили. Разочарование происходит
после первой же контрольной. У государства тоже произойдет
разочарование, но у него свои контрольные.
- Как вы относитесь к восстановлению курса начальной
военной подготовки и к политической (или патриотической,
как угодно) составляющей этого предмета?
- Это предмет борьбы двух сообществ - образовательного
и военного. Образовательное сообщество добилось того,
что в нашем законодательстве об образовании в свое время
было написано: НВП проходит только факультативно и только
по желанию родителей и детей. Есть ребята, которых военное
дело очень интересует. Например, в Москве в кадетские
корпуса очень большой конкурс, прямо как на актерское
отделение. Желание быть профессиональным военным совершенно
понятно. Что же касается военного лобби, то в законе,
который приняли в Госдуме, было написано об обязательном
изучении начальной военной подготовки. Если военные не
всегда умеют побеждать в войнах, то в своем-то собственном
отечестве они умеют задавить. Таким образом, военное дело
по закону стало обязательным.
- То, что сейчас переживает Россия (нынешнее понимание
патриотизма, споры вокруг школьной программы) - это естественный
этап в ее истории, или здесь что-то не так?
- Это и естественный период, и что-то здесь не так. Естественный
период, потому что, действительно, после крушения советской
империи... Я не знаю, какая империя мирное крушение переносила
безболезненно и какой есть опыт того, что делать дальше.
Поиск того, на что опираться (а надо же опираться на что-то
позитивное в жизни, не так просто обучать детей на сплошном
негативе) привел к какому-то экстриму. К желанию сказать,
что все было замечательно, многое было не так плохо, как
кажется. Сам-то процесс естественный, но проблема России
в том, что у нас всегда все зашкаливает. Я хочу напомнить,
что Интернационал, например, сочинен по-французски, «Манифест
Коммунистической партии» написан по-немецки, но только
в России решили все это воплотить в реальности. Вот это
и есть самое опасное.
- Если бы я был учеником и задал вам вопрос за минуту
до звонка: что такое российский патриотизм?
- Я бы ответил, что их два: есть казарменный патриотизм,
а есть естественное чувство любви к родине, которое не
требует постоянного талдычения на уроках.
