Виктор Резунков: Давно уже с такой помпой не обсуждалось в российских средствах массовой информации покушение на государственного деятеля, как здесь, в Санкт-Петербурге покушение на губернатора Валентину Матвиенко. По уровню информационного освещения это событие можно сравнить разве что с убийством Сергея Мироновича Кирова, которое, как известно, привело к массовым репрессиям, массовым расстрелам ленинградцев и не только. Сегодня стало известно, что покушение на губернатора якобы замыслили двое горожан: молодые люди в возрасте до 30 лет, татары по национальности, причисляющие себя к истинным адептам ислама. Так официально заявлено Следственным управлением ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области.

Как российские средства массовой информации освещали это событие? Кто и зачем покушался на губернатора? Об этом и о многом другом мы и поговорим сегодня. В Петербургской студии Радио Свобода политический обозреватель «Новой газеты» Борис Вишневский, политический обозреватель газеты «Коммерсант - Санкт-Петербург» Михаил Шевчук и по телефону у нас на связи генеральный директор Центра политической информации Алексей Мухин.

Я хотел бы попросить сразу участников нашей встречи поделиться своими соображениями, кому, почему, за что, что такое вообще произошло в Санкт-Петербурге в связи с этим событием?

Борис Вишневский: На мой взгляд, произошел большой политический спектакль, и единственный вопрос, который я задаю себе, это – кто его режиссер, и каков его замысел? В то, что действительно готовилось покушение на Валентину Ивановну, я не верю ни одной минуты. Прежде всего потому, что для покушения на государственного деятеля тем более нужны очень серьезные мотивы, которых я ни у кого не вижу. Конечно, есть в городе люди, недовольные Валентиной Ивановной, недовольные уплотнительной застройкой, строительством «Газпром-сити», строительством Морского фасада, западноскоростного диаметра, уничтожением заказника, уничтожением исторического центра и многим-многим другим. Но только эти люди не будут организовывать покушение. Они борются, как известно, совсем иными методами. И когда они выходят на «Марши несогласных», их, с благословления Валентины Ивановны, разгоняют полицейскими дубинками, избивают и сажают. Серьезный бизнес, который чем-то могла ущемить Валентина Ивановна, скажем, у одних отобрать, а другим дать, я не вижу, что какой-то серьезный бизнес в городе сегодня ее решениями был ущемлен и ущемлен настолько, чтобы решиться на подготовку покушения.

А самое главное, если губернаторы избираются, теоретически кто-то мог надеяться, что на новых выборах придет другая фигура, отстаивающая какие-то иные интересы, проводящая другую политику. Сегодня таких надежд – ноль. Губернаторы назначаются. Что? Кто-то верит, что Путин пришлет кого-то лучшего, чем Валентина Ивановна? Да никогда! Поэтому мотивов нет, а значит, есть только пиар. Вопрос только в том, кому он нужен? Нужен он, на мой взгляд, во-первых, самой Валентине Ивановне. Очень престижно представать жертвой якобы готовящегося покушения, показывать народу, ах какой великий у нас губернатор, что, видите, его даже некие злые силы пытаются устранить. И выгоден спецслужбам: нужны деньги, нужны штаты, нужна пропаганда, нужна популярность в обществе. Как же еще все это достигается, как не разоблачением покушений на первое лицо? Вот, на мой взгляд, те единственные интересы, которые могут лежать в основе этого спектакля.

И последняя версия – совсем, конечно, смешная, но для меня реально существующая. Не хочется охране Валентины Ивановны, чтобы она выполняла свое обещание ездить раз в месяц в общественном транспорте на работе. И членам ее правительства тоже не хочется, чтобы ездили в общественном транспорте. Теперь ездить не будут. Какой транспорт, когда террористы сидят под каждым кустом, и линия фронта проходит через каждый сортир? Если тех, кого задержали, подольше бить, завтра они признаются, что они лично от Березовского или Невзлина деньги получали, а то и в Читу ездили, и сам Михаил Борисович Ходорковский через адвокатов передавал на это деньги. Может, Каспаров заплатил, может, Гуляев, а может, Амосов с Евдокимовой? Все зависит от степени битья в подвалах на Литейном, 4. Поэтому не верю я в этот спектакль, дорогие слушатели. Не убеждает. Что хотите – не убедительно! Аплодисментов не будет.

Михаил Шевчук: Действительно, ситуация с покушением выглядит довольно странно и не очень правдоподобно хотя бы из того, какая разрозненная информация о этих террористах поступает. Когда только стало известно, они были чеченцами, буквально через два дня заявляют, что это были русские, принявшие ислам. Сегодня они – уже татары-исламисты. Явно выбор из этих трех вариантов не представляется возможным никак. По крайней мере, это все выглядит так, как будто такового покушения, может быть, действительно не было. Могли взять спецслужбы какую-то из групп, находящихся в разработке, то есть под контролем. Вполне возможно, что они были действительно какие-то экстремисты. И вполне допускаю, что у них могла быть взрывчатка. Насчет того, готовили они покушение на Матвиенко, это выглядит так, как будто это было не более чем застольный разговор. В нужный момент ребята просто взяли и предъявили.

На самом деле, не сама ситуация с покушением вызывает интерес, потому что теоретически мы вполне можем допустить, что действительно покушение было. В конце концов, это не так важно. Гораздо важнее, то, что об этой ситуации стало известно. Не далее как два дня назад тот же самый Патрушев, комментируя ситуацию, заявил, что за 2005-2006 годы спецслужбами было предотвращено 70 терактов. Это вполне возможно. Мы в конце концов мало что знаем на самом деле о деятельности спецслужб. Но ни об одном из 70 терактов нам не было известно. Не объявляли ни об одном.

Виктор Резунков: Нет, 9 мая в Москве. Помните, когда нашли машину с чеченцем якобы, который якобы обвиняется в том, что он готовил теракт.

Михаил Шевчук: Да, но это не спецслужбы предотвратили. Это, как известно, жители настучали, сообщили о подозрительной машине. Я так понимаю, этот случай не относится к статистике ФСБ.

Виктор Резунков: Но ФСБ, по крайней мере, объявило о том, что оно раскрыто.

Михаил Шевчук: Конечно, объявили. Не объявили, что Басаева убили, а он взорвался на собственной мине. Тот факт, что об этом было объявлено публично, этот факт гораздо интереснее, чем само покушение. Тем более интересно, что информация об этом, то есть утечка произошла из Москвы, а не из Санкт-Петербурга. Выглядит это так, как будто вот этой ситуацией, самой шумихой какие-то свои проблемы и вопросы решают руководители государства, главы каких-то кремлевских кланов, решают проблемы взаимоотношений между собой. То есть на самом деле это очень интересная цель - Валентина Матвиенко. Она в принципе на самом деле относится к ближайшему, наверное, окружению президента, к очень близкому кругу. И покушение на нее – это фактически покушение на президента. Оно могло бы быть сравнимо с покушением на Медведева и на Иванова, допустим.

Виктор Резунков: У меня вопрос к Алексею Мухину. Интересно ваше мнение относительно того, почему это покушение, в котором невозможно разобраться, фактология абсолютно отсутствует, все это засекречено, вызвало такой резонанс, как минимум, в официальных средствах массовой информации?

Алексей Мухин: Как ни странно, я согласен со своими коллегами в основном. Не согласен немножечко в выводах. Дело в том, что покушение действительно было скорее всего. И судя по оперативной информации, действительно оно было не очень высокого уровня, в смысле профессиональном. То, что его раскрыли спецслужбы, это тоже факт. Вы говорите, фактов нет. Факты есть. Что касается информационного содержания, то безусловно, и ФСБ, и Валентина Матвиенко использовали по полной данный информационный повод для того, чтобы решить свои имиджевые проблемы. С этим я тоже полностью совершенно согласен. Это что касается, почему огласка довольно широкая. Но на федеральном уровне, скажем так, центральные средства массовой информации не очень резонабельно восприняли данный факт. И комментариев на эту тему фактически не было. Единственное, что Николай Патрушев довольно обстоятельно рассказал нам, как ФСБ борется с террористами, и еще немного апологии ФСБ. Дело в том, что цифры, которые он приводил по поводу предотвращения 70 терактов, обстоятельства и факты данные засекречены. Поэтому он и не имел права их обнародовать. Что касается резонабельных покушений, которые предотвращены, о которых нам рассказали 9 мая и на Валентину Ивановну, то данные покушения действительно не очень серьезные. Поэтому их, что называется, используют как информационный повод.

Виктор Резунков: Вы знаете, Алексей, я с вами не соглашусь сразу по двум позициям. Во-первых, вот что сообщило Агентство журналистских расследований со ссылкой на высокопоставленного источника в центральном аппарате ФСБ относительно факта покушения, было ли это покушение или нет. «Как стало известно Агентству журналистских расследований, примерно два с половиной месяца назад у спецслужб появились оперативные данные, согласно которым, двое петербуржцев, имеющих кавказские корни, намерены приобрести гранаты. В ходе обработки этой информации выяснилось, что покупатели принадлежат к радикальному движению «Хисбут тахрир аль-ислами», а гранаты понадобились для некоего кавказского незаконного вооруженного формирования. В разговорах подозреваемые якобы упоминали, что приобрели хороший пластид, настолько хороший, что им можно даже взорвать губернатора». Вот на основании этого телефонного звонка и было сделано, судя по заявлению Агентства журналистских расследований, и было сделано заявление ФСБ о том, что на Матвиенко готовилось покушение. Вы с этим согласны или нет?

Алексей Мухин: Ну, вы доказали, что теракт готовился, что целью была Матвиенко, безусловно, в этой сводке доказательств нет. Но дело в том, что мы имеем дело с журналистским сливом, а не с оперативной информацией. Вы видели саму по себе распечатку этого разговора? Спецслужбы очень активно водят за нос общество, когда дело касается их агентурной или оперативной работы.

Виктор Резунков: Хорошо, а другая информация? В покушении на Матвиенко обвиняются татары-исламисты, это сообщение со ссылкой на интернет-издание «Газета.Ру». «В правоохранительных органах задержаны местные жители, довольно давно осевшие в городе, по национальности татары, примерно по 26-27 лет. Они состояли в одной из мусульманских религиозных организаций города и причисляли себя к истинным адептам ислама, постоянно посещали исламскую духовную школу, а также богослужения, которые проводились в специально оборудованной молельне в арендованном здании в Санкт-Петербурге. Однако в петербургскую мечеть они ходили довольно редко, считая, что истинного ислама там нет. Сейчас оба находятся в изоляторе ФСБ». Это что за информация?

Алексей Мухин: Это информация о том, что терроризм национальных корней не имеет. В данной ситуации он имеет религиозную подоплеку. И мы имеем на самом деле с довольно социально и психологически нестабильными субъектами, которые потенциально были готовы к данному теракту, вообще к терактам.

Виктор Резунков: Алексей, еще такой вопрос. Вы сказали, что Валентина Матвиенко совместно с ФСБ решала свои имиджевые проблемы. Какие же у нее есть имиджевые проблемы?

Алексей Мухин: У Валентины Ивановны имиджевые проблемы есть, потому что, насколько мне известно, согласно опросам, ее популярность несколько падает у населения. А теракт – это отличный повод напомнить о себе в том смысле, что она незаменима и нужна. И сейчас люди, которые относятся к ней лояльно, будут проявлять свою любовь самыми разными способами, в том числе через медиа.

Виктор Резунков: Давайте мы из Санкт-Петербурга обсудим вашу московскую точку зрения.

Борис Вишневский: Я сейчас расскажу старый анекдот о том, как одного гражданина судят за самогоноварение. Основание для обвинения – то, что в квартире найден самогонный аппарат, правда самогона нет. Он спрашивает: «За что же меня судите? Я же самогон не гнал». «Но ведь аппарат у вас есть», - ему говорят. Он говорит: «Тогда судите сразу и за изнасилование». «Почему?» «Но ведь и этот аппарат у меня тоже имеется». Вот история с найденным пластидом, с якобы найденным, потому что мы не знаем, откуда он взялся на самом деле, и с якобы найденными гранатами. Мне очень это напоминает историю с этим самогоноварением. В конце концов, завтра любого, кто купил в магазине или топор, или лом, тоже можно привлечь по обвинению в посягательстве на государственного деятеля, потому что и топором, и ломом можно как бы покуситься. Большие просторы открываются для оперативно-следственных мероприятий. Я не верю информации о якобы предотвращенных 70 террористических актах, потому что ни по одному из них не было судебного процесса. Если кто-то действительно замышлял какой-то теракт, я допускаю, что может быть засекречена информация о том, как все это раскрывалось, но суд не может быть засекречен над теми, кто его готовил. Мне неизвестно ни об одном судебном процессе. Значит, это все тоже – собственный пиар наших спецслужб. Завтра нам расскажут, что предотвращают по одному теракту в день. А поскольку все засекречено, мы должны в это поверить. Я не верю на слово нашим спецслужбам. Вот не верю, и все тут, они дают мне для этого слишком много оснований.

С имиджевыми проблемами Валентины Ивановны, думаю, стало только хуже. Ни один из моих знакомых не верит в то, что кто-то на нее тут покушался, какие-то татары-исламисты. Да о чем вы, господа? Зачем татарам-исламистам устраивать покушение на Валентину Ивановну? Завтра, в конце концов, любой гражданин, который выйдет к себе во двор, увидевши там уплотнительную застройку, обвинит в этом губернатора и скажет в сердцах: «Да чтоб она сдохла!», будет обвинен в подготовке террористического акта. Мы таким путем хотим пойти? Мне представляется, что ни одну свою проблему этим Валентина Ивановна не решила. И тот единственный зритель, для которого разыгрывался этот спектакль, он сидит в Москве, и зовут его президент Путин. Возможно, для него это все делается. Тем более, что он сегодня и есть тот единственный избиратель, чье мнение интересует Валентину Ивановну. Ее рейтинг в городе ее уже не волнует. Ей избираться никем уже не надо. Ей все равно, сколько ей насчитают процентов наши социологи. А вот мнение Владимира Владимировича ей интересно. Поэтому перед ним и надо создавать впечатление, что она тут настолько важна и ценна, что ей действительно пытаются как-то угрожать.

Виктор Резунков: Да, Владимир Владимирович уже поблагодарил Патрушева на встрече в Совбезе по поводу раскрытия покушения.

Борис Вишневский: Значит, сработало.

Михаил Шевчук: Конечно, Алексей, информация о 70 терактах, безусловно, засекречена. Но нужно подумать, что информация о покушении на Матвиенко не была засекречена. Вопрос в том, почему была рассекречено была именно это дело из 70. То есть был, допустим, набор из 71 теракта. Или остальные 70 были гораздо мельче, но если они были мельче, чем это, тогда я вообще не представляю себе смысл существования спецслужб. Скорее всего, они были, как минимум, сопоставимы или крупнее. Если они были крупнее, то почему они не были рассекречены, и об этом не было объявлено? Мне кажется, это не очень хороший способ повышения собственного рейтинга, укрепления собственного имиджа – имитировать покушение на себя. Чтобы показать, что из 80 с лишним губернаторов покушение готовилось именно на Матвиенко? Скорее, это похоже на акцию устрашения. У всех у нас жив в память пример Ахмада Кадырова, который был очень важен и ценен для Кремля, которого не менее благополучно взорвали таким совершенно примитивным способом, заложив фугас на стадионе. Соответственно, таким образом дается понять, что все мы под Богом ходим, террористы не дремлют. Сегодня предотвратили, а завтра – кто его знает, где фугас заложат.

Виктор Резунков: Ну, а помните историю с Аманом Тулеевым, которая, по-моему, продолжается до сих пор?

Михаил Шевчук: Да, до сих пор продолжается это дело, и никак не могут доказать, причастен к этому Тихонов или непричастен. И поэтому дела о покушениях практически недоказуемы. То есть доказать умысел покушения именно на Матвиенко без того, чтобы располагать конкретными аудиозаписями и видеозаписями переговоров, невозможно.

Борис Вишневский: Я бы обратил внимание на еще одну особенность – на ту замечательную скорость, с которой у нас раскрываются почему-то якобы планируемые покушения на Валентину Ивановну. Помните дело Александра Втулкина? Человек в интернете, на форуме повесил якобы вынесенный ей смертный приговор. Но ведь понятно же, что ничего серьезного за этим стоять не может, а просто какой-то полусумасшедший решил таким способом оттянуться, что называется. Вычислили мгновенно, тут же. Но тем не менее, когда через некоторое время такого же рода угрозы в интернете были вывешены в адрес депутаты Законодательного собрания Михаила Амосова, и спецслужбам были предоставлены все данные для того, чтобы вычислить, откуда звонили, откуда писали, с какого компьютера, все технические детали были им сообщены, никого не могут найти до сих пор. Тут тоже, кто-то приготовил пластид и гранаты, тут же поймали. Знаете, мне это очень напоминает все эти известные истории насчет того, что легче всего раскрывают покушения те, кто сам его и готовил.

Виктор Резунков: А кто угрожал Михаилу Амосову?

Борис Вишневский: Ему угрожали от имени Партии свободы Юрия Беляева. Были направлены официальные запросы во все полагающиеся спецслужбы, сообщены все данные, никаких результатов нет.

Виктор Резунков: В «Новых известиях» появилась информация со ссылкой на вашу версию, Алексей, которая уже давно обсуждалась, по поводу этого проекта «Валентина Великая» - то, что Валентина Матвиенко присутствует в списке якобы преемников Владимира Путина. Связано ли то освещение в средствах массовой информации России относительно этого якобы покушения с предвыборной президентской кампанией?

Алексей Мухин: Да нет, вы знаете, я, честно говоря, как-то ситуативно стал адвокатом спецслужб российских, коим я не являюсь. И вот несколько отвечая на версию моего коллеги о том, что какие-то практически выдуманные террористические покушения, тогда я расскажу другую историю. В райотдел милиции приходит мужчина и говорит: «Мне поступают угрозы», а ему говорят: «Ну, будет труп, приходите». Здесь спецслужбы обязаны реагировать на подобные вещи, сумасшедший это или нет. Что касается мгновенной реакции на Валентину Ивановну, ее статус, безусловно, выше, для матери-истории она, конечно, более ценна, нежели господин Амосов. Поэтому в принципе реакция спецслужб оправданна. В конце концов, они стоят на страже прежде всего высших органов власти, это их работа.

Что касается присутствия Валентины Ивановны в списке преемников, то на данный момент ее фамилии там просто нет.

Виктор Резунков: А из чего вы делаете такой вывод? У вас есть какая-то информация?

Алексей Мухин: Дело в том, что информация чисто интуитивная. Потому что имя Валентины Ивановны фактически вышло за рамки проектов, которые обсуждаются сейчас в Кремле, и за рамки тех схем, которые сейчас приняты в Кремле. Конечно, раскрывать их сейчас не очень хочется, но в принципе Валентина Ивановна сейчас не рассматривается как преемник так называемый.

Виктор Резунков: Алексей, скажите, пожалуйста, в Санкт-Петербурге говорят, что рейтинг Валентины Матвиенко и среди петербуржцев, и среди политической «элиты» Санкт-Петербурга и Москвы, очень сильно упал за последнее время. Среди петербуржцев, может быть, можно понять – после «Марша несогласных» 3 марта. Но среди политической элиты… Можно ли говорить о том, что рейтинг ее падает очень сильно? И чем это объяснить, если так?

Алексей Мухин: Да нет, у Валентины Ивановны, как вы сами отметили, довольно тесные и близкие отношения с Владимиром Владимировичем, а это уже само по себе – залог статусности. В Москве Валентину Ивановну относят к статусным питерцам, к коим относят также Сергея Иванова и прочих людей. Поэтому рейтинг среди элиты, скажем так, - дело наживное. Потому что с переездом Конституционного суда, оживления бизнеса в Санкт-Петербурге и переводом туда огромного количества финансовых потоков, я полагаю, что с рейтингом у Валентины Ивановны будет все в порядке у той части населения, о которой мы говорим.

Виктор Резунков: Виктор из Подмосковья, пожалуйста.

Слушатель: Мне кажется, что есть люди, которые никогда не поверят никаким сведениями о предотвращении теракта или покушения, пока им не предъявят труп. Они увидят труп, тогда они поверят, что было покушение. У меня вопрос к Виктору Резункову, если вы приглашаете Бориса Вишневского, который заранее знает, что ничего не было, и не пытается докопаться до истины, зачем тогда весь этот разговор?

Виктор Резунков: Я вам отвечу, а потом вам ответит Борис Вишневский. Вы немножко неправильно интерпретировали его заявление. У меня нет информации от ФСБ относительно конкретных исполнителей, и у нас, журналистов, нет. Вы со мной можете согласиться?

Михаил Шевчук: Можем.

Виктор Резунков: Конкретно мы ничего не знаем. Поэтому говорить о каком-то покушении мы не можем, потому что у нас нет такой информации. Мы обсуждаем политический резонанс этого события, о котором сообщило ФСБ.

Борис Вишневский: Я не ФСБ, не МВД, и в данном вопросе не моя задача докапываться до истины. Моя задача совсем другая – это сказать, насколько достоверными выглядят, с моей точки зрения, те сообщения, которые мы слышим. На сегодняшний день то, что я знаю, и знаю это из сообщений наших спецслужб, пресс-службы администрации и других, выглядит чрезвычайно неубедительно. Поэтому я говорю, что я не верю, что какие-либо покушения были. А кроме этого, я могу логически рассуждать и говорить о том, что я не вижу ни одного мотива, которым могли бы руководствоваться организаторы такого покушения. И интересно, что никто за все эти дни, пока обсуждается эта ситуация, ни единого такого мотива публично не назвал. Ни сторонники Валентины Ивановны, ни представители ФСБ, ни милиция, ни кто-либо другой. Это вызывает тоже чрезвычайное удивление. Поэтому и не верю, как Станиславский говорил.

Виктор Резунков: Михаил, ваше мнение.

Михаил Шевчук: Я все-таки придерживаюсь такой точки зрения, что здесь информации нет, и мы просто не знаем, было покушение, не было покушения, была попытка неудачная… То есть фактически мы имеем только то, что нам объявляют. Я готов допустить, что они действительно что-то готовили, какой-то теракт. Но в принципе мы вынуждены принимать на веру, что было действительно покушение, и именно на Валентину Ивановну. Тем более, что мы не знаем, исламисты там были не исламисты.

Борис Вишневский: Михаил, в такого рода делах я, например, не хочу ничего принимать на веру. Зачем вы говорите, что мы вынуждены это принимать на веру? Вот на веру принимать ничего не буду. Пусть дадут полную информацию, пусть дадут какие-то убедительные аргументы, чтобы я делал выводы, руководствуясь ими, а не тем ощущением, которое возникает, и не говорил, что мы в таком положении, что мы вынуждены этому верить. Не бывает такого, что мы вынуждены чему-то верить. Это когда близкие нам люди что-то нам говорят, мы должны этому верить, потому что мы привыкли доверять этим людям. Нашим спецслужбам, например, я привык не доверять.

Виктор Резунков: Владимир, Нижегородская область, пожалуйста.

Слушатель: Изобрели булыжник, помните? Сразу пошли в атаку на какие-то общественные организации. И теперь ждите, что-нибудь всплывет, что-нибудь придумают. А какое покушение? Чушь собачья! Я так думаю.

Виктор Резунков: Я хотел бы сообщить интересное мнение, которое озвучено «Агентством политических новостей – Северо-Запад»: «Одной из задач покушения на Валентину Матвиенко является дискредитация начальника управления ФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области Андрея Ручьева. Этот человек был назначен сразу после «Марша несогласных» третьего марта», Можно ли предположить, что действительно какие-то внутренние разборки в спецслужбах могли вызвать такую реакцию?

Борис Вишневский: Я готов это допустить. Это возможно. То, что внутри спецслужб идут разборки – факт, никем особо не отрицаемый. То, что эта ситуация могла быть использована для того, чтобы как-то дискредитировать местное управление ФСБ в глазах центрального и провести какие-то кадровые чистки – тоже вполне возможно. Только к реальности, то есть к тому, было или не было покушение, это, конечно же, не имеет никакого значения. Я думаю, что еще одна из целей, которая тут достигалась, это вообще как бы поднять авторитет самих спецслужб, потому что как-то уже очень в последнее время все получается, что те, кого они якобы разоблачают, большей частью это люди, которые власти неугодны. Но ни одного из крупных террористических актов, которые произошли за последние годы в стране, спецслужбы не смогли предотвратить. А то, что смогли, то, говорят, засекречено. Ну, эта замечательная логика.

Михаил Шевчук: Я бы хотел сначала вернуться к тому, о чем начал говорить Алексей Мухин. Имидж Валентины Матвиенко, ее место в современной политической структуре – тут двоякая ситуация. С одной стороны, это действительно очень сильная фигура, знаковая, она руководит ключевым для Путина регионом, где сосредоточено довольно много жизненно важных интересов. С другой стороны, она – политик не самостоятельный в принципе, не имеющий собственных ресурсов каких-то. У нее нет ни «Газпрома», ни «Роснефти». По большому счету, она такой высокопоставленный офицер, но не генерал. И после 2008 года у нее есть в принципе два варианта, в зависимости от того, какая группировка в Кремле придет к власти. Она или пойдет на серьезное повышение, или пойдет на серьезное понижение, соответственно, то есть будет спущена вниз. В условиях такой борьбы, естественно, она идет сверху вниз по вертикали власти, и на нижестоящих этажах идет немалая борьба за то, чтобы расставить везде на более-менее ключевых постах своих людей, именно своих, которые в нужный «час икс» сыграют на нужной стороне. О том, что в ФСБ и в федеральном, и на региональном уровне нет полного единства, об этом в принципе известно, доносится какая-то отрывочная информация. В частности, перед выборами были слухи о том, что там различные группировки тем или иным способом имеют связь с теми или иными блоками кандидатов. Как такового единства там нет, поэтому решение о намерении сменить начальника ФСБ с чужого на своего, на лояльного в этом свете вполне логично и вполне имеет место быть. Тем более, что нельзя исключать, что в спецслужбах, в силовом блоке сейчас достаточно много людей поддерживает того же самого Миронова Сергея, «Справедливую Россию». И вот эти разборки между вершинами айсберга, которых является противостояние партий «Единая Россия» и «Справедливая Россия», под водой тоже очень многое решает. В частности, очень сильно это противостояние проявилось на «Маршах несогласных», которые стороны использовали как только могли. И очень эффективно для себя использовали, особенно второй «Марш несогласных» и первый тоже. Это фактически были атаки на Валентину Матвиенко. Вполне может быть, что эта информация о покушении – это продолжение этих атак, третий уровень, третья атака. И тогда это действительно просто удары по ее рейтингу, удары по ее имиджу, которые наносит кто-то, у кого есть свой кандидат на это место.

Виктор Резунков: Михаил из Санкт-Петербурга, пожалуйста.

Слушатель: Я могу только одно сказать, что это все пиар-акция, чтобы выслужиться перед Матвиенко, потому что если бы ее захотели убить, как правильно сказали по «Эхо Петербурга», убили бы, как Маневича, и не нашли бы никаких следов. Это все и так понятно.

Михаил Шевчук: Как Ахмада Кадырова.

Виктор Резунков: Эдуард из Санкт-Петербурга, пожалуйста.

Слушатель: Я хотел задать вопрос Алексею Мухину, откуда у него такая уверенность в том, что все это правда. Например, у меня в моей жизни есть примеры обратного. Например, органы говорили, что я нарушаю правила, что я, когда участвовал в митинге, я принимал участие в следствии, которого на самом деле не было, не выполнял приказы, которых тоже не было. Я просто подошел и сказал: «За что вы людей бьете?» А потом меня осудили. Откуда у Мухина такая вера, что если ФСБ говорит, то это правда?

Алексей Мухин: У меня нет такой уверенности. Если мои слова можно интерпретировать так, то вы заблуждаетесь. На самом деле, мне кажется, что покушение на Матвиенко, так называемое покушение на Матвиенко, - это следствие некоего другого дела совершенно. Мне вообще кажется, что ситуация была гораздо проще. Как известно, к Первомаю, к 9 мая ряд террористических групп действительно готовили теракты в разных городах. По каким-то причинам данная группа или выпала из поля зрения оперативного внимания, или не было необходимых оснований для того, чтобы их нейтрализовать. А потом вспомнили: есть же оперативная разработка и распечаточка, которую вы зацитировали, где они упоминали губернатора. А давайте их возьмем по этому делу. Вот и все. И резонанс получился. И всем хорошо, что называется. И Валентине Ивановне приятно.

Виктор Резунков: Олег, Москва, пожалуйста.

Слушатель: Я, конечно, не особенно доверяю нашим спецслужбам, но предположение, что в данном случае был заговор с целью какого-то политического резонанса, мне представляется сомнительным. Эти заговоры нам известны. Когда обнаруживаются какие-то сумасшедшие, кстати, аргумент, что нет никакого повода для покушения, - это не аргумент, поскольку бывают же просто психи. Когда сумасшедший ван дер Люббе поджег Рейхстаг, то немедленно последовала кампания в печати и введение чрезвычайного положения. Точно так же, когда Кирова убил по совершенно личным причинам господин Николаев, то тут же последовало введение известного акта о борьбе с терроризмом. В этом году выборы, и если бы хотели использовать этих людей для политических целей, то, во-первых, довели бы до более явного покушения, а во-вторых, я думаю, что это просто золотая жила была бы к новой избирательной кампании.

Борис Вишневский: Очень хороший пример с ван дер Люббе. Я так не считаю, что он был сумасшедшим. Я считаю, и довольно многие историки придерживаются такого мнения, что господин ван дер Люббе был по нашей нынешней терминологии агентом соответствующих спецслужб, и цель заключалась в данном случае именно в том, чтобы вызвать этим якобы предотвращенным террористическим актом все те политические последствия, которые потом в Германии наблюдались. По поводу убийства Кирова, я разговаривал с моим коллегой, политологом Андреем Пионтковским, он сразу стал сравнивать историю с якобы покушением на Валентину Ивановну с убийством Сергея Мироновича, но тут я немножко соглашусь с вами, скажу, что если бы нужен повод для репрессий, так нам предъявили бы не сорванное, а, наоборот, вполне удавшееся покушение. Покушение сорванное – все-таки еще не повод для очередного закручивания гаек. Я другого опасаюсь, честно говоря, ведь у нас, если вспомнить, после Беслана начали в политической сфере гайки закручиваться очень серьезно. Под предлогом борьбы с терроризмом отменили губернаторские выборы, стали изменять избирательную систему и стали применять все эти безумные законы о борьбе с экстремизмом, по которым сегодня экстремизмом можно объявить почти любой общественный протест.

Виктор Резунков: Как раз на неделе, когда было раскрыто покушение на Валентину Матвиенко, Владимир Путин подписал закон «О борьбе с экстремизмом».

Борис Вишневский: Ну да, а Государственная Дума приняла в первом чтении новые изменения к этому закону, по которым теперь даже сочувствие тем, кого обвинили в экстремизме, тоже будет называться экстремизмом. Ну, завтра экстремизмом будет называться не донесение на тех, кто заподозрен в экстремизме, или отказ от их публичного обсуждения. Это мы проходили все уже.

Михаил Шевчук: Кстати, Борис, сначала я слегка вас поправлю. Первая редакция закона «Об экстремизме» была срочно принята после 9 июня 2002 года, когда на Манежной площади в Москве случился погром после матча Россия – Япония, который сборная России проиграла.

Борис Вишневский: Это я помню. Но вот та версия закона была очень мягкая по нынешним временам. Там фактически были просто отдублированы нормы Конституции о том, что экстремизм – это разжигание межнациональной розни, это призывы к насилию, к свержению конституционного строя. То есть эта редакция закона ничего как бы нового не добавляла. В 2005-2007 антиэкстремистский закон стали последовательно модифицировать так, чтобы с помощью его уничтожать уже именно политическую оппозицию в стране.

Михаил Шевчук: Добавляла, там вводилось понятие «ненависть к социальной группе».

Борис Вишневский: Вот этого я вообще не понимаю, что такое ненависть к социальной группе.

Михаил Шевчук: Очень интересно то, что ответственность за покушение, кем бы их не объявляли, возлагают на исламистов. Это очень удобно на самом деле, потому что как раз исламистам не надо придумывать никаких мотиваций, никаких причин. Религиозные фанатики, и все, что с них взять? Сейчас у нас, как известно, войны в Чечне нет, и достаточно бодро рапортуют о том, что на Северном Кавказе почти все спокойно. Несмотря на то, что просачивается в прессу чуть ли не каждые две недели информация о том, что теракт предотвратят, то вертолет собьют, то какого-то боевика выкуривают с боями и потерями, тем не менее, это есть. И терактов у нас в принципе давно уже не было по-настоящему больших.

Виктор Резунков: Слава Богу.

Михаил Шевчук: Слава Богу, но постоянно объявляя о предотвращенных терактах, обществу не дают забыть о том, что террористы есть, о том, что они не дремлют, темные силы постоянно к чему-то готовятся, доблестные спецслужбы погибают на переднем краю борьбы с ними. Все это нужно для того, чтобы просто мы про них не забывали, все время помнили, что эта угроза есть. Возможно, это связано с подготовкой к выборам. Нас ждет, возможно, какое-то крупное трагическое событие, связанное, возможно, с терактом.

Виктор Резунков: Не дай Бог.

Михаил Шевчук: Не дай Бог, да, но, к сожалению, это не от нас зависит. И если бы оно произошло просто на пустом месте, то люди бы имели право задать вопрос: как же так, полгода было спокойно, а тут раз… А так получится, что все были как бы готовы к этому и ожидали.

Виктор Резунков: Вы думаете, готовится почва своеобразная?

Михаил Шевчук: Да, нам не дают расслабляться, держат в тонусе.

Виктор Резунков: Газета «Коммерсант» обратилась к различным политикам и известным людям с вопросом: кому нужна Валентина Матвиенко? И вот депутат Государственной Думы, член фракции ЛДПР Алексей Митрофанов ответил на этот вопрос так: «Я знаю, что за покушением стоит одна из очень влиятельных питерских групп. Что это за люди, мы узнаем через пару месяцев по тому, как перераспределится влияние в городе». Алексей, вы что-нибудь думаете по этому поводу?

Алексей Мухин: Домыслов достаточно много я услышал и версий. Но я полагаю, на самом деле, все проще. Как известно, недавно был создан общественный совет при ФСБ из 15 довольно неизвестных людей, которые призваны улучшать имидж российских спецслужб в глазах общества в том числе. Я думаю, на самом деле данный инцидент можно будет и будет интерпретирован и использован для того, чтобы в какой-то степени помирить общество и спецслужбы в преддверии как раз тех самых выборов. Я думаю, что речь идет об улучшении имиджа спецслужб. Я думаю, что речь просто идет об общем улучшении имиджа Валентины Матвиенко. Потому что даже то, что мы сейчас ее ругаем, осуждаем за то, что она использовала в качестве пиар-повода, уже играет на нее, играет в ее пользу.

Борис Вишневский: Вы знаете, это замечательная логика, конечно. Я, например, сказал бы тогда, что вся история с покушением выдумана Валентиной Ивановной для того, чтобы обсуждали это, а не ту политику, которую она проводит в городе, чтобы обсуждали не «Газпром-сити», не западноскоростной диаметр и прочие их безумные проекты, а то, что несчастная Валентина Ивановна едва не стала жертвой злодейского покушения. Я думаю, что это вполне тоже могла быть тоже одна из целей той ситуации, которая сейчас была создана. Во всяком случае, я бы не стал такой версии исключать. Что касается выражений господина Митрофанова, что мы чего-то скоро узнаем, то господин Митрофанов – это политический шут. И на мой взгляд, вообще ничего, что он говорит, всерьез принимать не стоит. Отвечая на вопрос: кому нужна Валентина Ивановна, конечно, она нужна тем бизнес-структурам, чьи интересы лоббирует наша городская администрация. Если посмотреть на то, кто у нас получает режим наибольшего благоприятствования, то станет более-менее ясно, кто в ней заинтересован в максимальной степени. Но сейчас все эти задачи выполняются, все, что нужно, делается городским правительством, невзирая на общественное мнение в городе. Так зачем же покушаться?

И наконец, о проекте «Валентина Великая». Не очень я верю в этот проект. Одно время говорили, что Валентину Ивановну хотят использовать в качестве зиц-президента – на полгодика посадить в президентское кресло, потом она уйдет оттуда, сказав, что не может больше нести непосильный груз, и Владимир Владимирович, не нарушая Конституции, может возвращаться. Этот вариант – один из тех, которые вполне могут реализоваться.