Поселение Горки-2. 11 марта 2007 года. Дворец культуры. Избирательный участок 1850. 7 часов 30 минут. Председатель избирательной комиссии — Н.В. Калашникова.

Заместитель председателя избирательной комиссии Александр Ким демонстрирует передвижные избирательные урны.

— Концентрируйтесь! — командует он нам, наблюдателям. — А потом скажете…

Мы не концентрируемся. Мы и так все видим: наблюдатели от КПРФ, «Справедливой России», «ЯБЛОКА» и я.
Первые избиратели — это пожилые люди. Настроение у них непредпраздничное. Более того, почти раздраженное.

— Чего не впускаете?

— Еще нет восьми. Сейчас урну опечатаем, — отзывается Ким.

— С вечера надо было…

— С вечера нельзя. Их же показать надо, что они пустые.

— А чего показывать? И так ясно. Что захотите, то и получите. Знаем мы про все это.

Пытаюсь спросить: а зачем человек идет на выборы, если знает, что от его голоса ничего не зависит?

— Да привычка. И все тут.

Свою фамилию называет только Курдаева Надежда Григорьевна. Ей 68 лет.

Выясняется, что, помимо выборов, проводится референдум. Как утверждают некоторые члены комиссии, это референдум об экологии.

— Какая, к черту, экология? Все распродали к чертовой матери. Ни к реке спуститься, ни в лес зайти, а теперь вопросы задают.
Вот этот странный российский феномен и станет предметом моего любопытства: резко отрицательное отношение к самой кампании и добросовестное отправление своего волеизъявления.

Одним из первых проголосовал мужчина в кожаной куртке. Он управляет каким-то хозяйством в зоне для випов.

— Сейчас дам распоряжение баню топить. Приедет Шойгу.

Одна особенность социального портрета Горок-2. Часть жителей, лишившись работы, уходит в обслугу к богатым. Некоторые из них — готовые Яши из «Вишневого сада». О Париже хоть и не мечтают, но близость к барскому столу уже определяет тип поведения.
В коридоре — огромный плакат о референдуме. Читатель, внимание!

Согласны ли вы с созданием лечебно-оздоровительных местностей (?! — Э.Г.) и курортов местного значения на территории Одинцовского района?

Я читаю вслух и захожусь от бесстыдства этой мошеннической фразы. Хочу знать: кто автор этого социологического шедевра. Говорят — автор коллективный.

Этот вопрос — чистое издевательство над жителем Горок-2, который ежедневно видит перед собой вырубленные леса, километровые заборы, дворцы-монстры, бордели, называемые «русской баней» (в народе говорят: порнобаня). И что это за фигура речи: «лечебно-оздоровительные местности»? — размышляю я вслух.

— Думайте про себя! — окрик наблюдателя от «Единой России».

С этого момента я фиксирую еще один феномен современного избирательного процесса. Представители «Единой России» ощущают себя хозяевами происходяшего события. Уполномоченным от этой партии на период с декабря 2006 года является… глава муниципального образования Надежда Исайкина. Заметьте: значит, и вся предвыборная кампания под ее оком.
С восьми утра до 20 часов она свободно общается со всеми членами избирательной комиссии, за что последовала жалоба от наблюдателей от «ЯБЛОКА», КПРФ и «Справедливой России».

Виктор Александрович Аксенов — ветеран по наблюдению за выборами. Он представляет КПРФ. Знает все законы.

— Плохо идут, — говорит он. И не ошибается. В прошлые выборы пришли 67% избирателей. Нынче — 43%.

— Хочется посмотреть на великих людей, — говорит Наталья Мурачева, член избиркома.

Великим человеком оказался Сергей Шойгу. Приехал без помпы. И, кажется, без охраны. Узнала, что дача Шойгу закрыла доступ жителям к Москве-реке.

...Пора ехать с урнами по домам.

Мы отправляемся с урнами по деревням Большое Сареево, Малое Сареево. «Нью-Йорк — город контрастов» — любимый перл советской публицистики вполне может быть отнесен к Горкам-2.

— Вот так власть построила нашу жизнь, — говорит старая женщина. — Оттеснили к оврагам. Страшно жить.

И ставит галочку в квадрат напротив «Единой России».

Вот миф об этой партии. За нее чаще всего голосуют просто потому, что другой партии никто не знает. Но и «Единую Россию» мало кто знает. Она в бюллетенях стоит первая*. Сил прочитать весь список партий не хватает. Останавливаются на первой.

— А это что за партия? — спрашивают.

— Это партия власти, — сообщает Наталья.

Или такой вариант. Им часто пользовалась Валентина Александровна — местный фельдшер, член избиркома
с решающим голосом.

— Это действующая партия.

Члены комиссии демонстрируют полную объективность.

Лидия Васильевна Сидорова перенесла инсульт. Дочка Оля мужественно выхаживает свою мать. Лидия Васильевна передвигается самостоятельно.

— Скажите, — спрашивает Оля, — за кого все голосуют? Небось за «Единую»?

Члены комиссии набирают в рот воды.

— Да ладно, — говорит Оля, — все и так ясно. И ставит галочку где надо.

Вступаю я:

— Оля, скажите, а какая вам партия нравится?

— Никакая! — с силой произносит Оля. — Я бы голосовала «против всех».

И вот теперь вывод: тот, кто придумал убрать эту графу, смотрел далеко вперед.

Поколение, сменяющее стариков, в массе своей — это протестное поколение. Советских иллюзий нет. Реальных оснований для протеста — хоть отбавляй. Вполне возможно, что через несколько лет эта графа оказалась бы преобладающей. Устранение этой графы лишает людей их подлинного волеизъявления.

…Когда я шла огородами от одного дома, меня нагнал мужик.

— Я за «Единую» голосовал. Спроси почему? — Я не спрашиваю. Он говорит сам: — Хочу, чтоб этот бардак они довели до конца. И тогда кто-нибудь проснется.

Когда дело доходит до референдума и никто не оказывается способным понять, о чем спрашивают, члены комиссии поясняют:

— Это про экологию…

— Чтобы леса и земли сохранить…

— Чтобы землю не продавать.

Немногие догадываются, что речь идет о надувательстве.

— Нет, я хочу знать, кто там будет оздоравливаться? — спрашивает Дмитрий Харитонович Дитченко.
Он пережить не может грабеж птицефабрики, на которой работал вместе с женой Натальей. Элитное яйцо — гордость птицефабрики. И вот — раз! — голландские линии разгромлены, кур режут, продают по десять рублей. Прикарманили земельные паи. Пока жена убивается по птице, Дмитрий Харитонович уходит с бюллетенем в другую комнату. Возвращается, как говорит, с отрицательным отношением:

— Пошли они на хрен с этим вопросом.

…Наиболее точно определила суть вопроса референдума одна доярка:

— Они хотят оправдать грабеж, который произвели. Если их призовут к суду, они подсунут наше «да». Так что этот вопрос на перспективу.

Таких суждений о власти и ее деяниях пруд пруди. Процесс осмысления случившегося с нами набирает обороты.
…Отказалась голосовать одна семья. Прасковья и Константин Войтовичи. Им за восемьдесят. Глава семьи — участник Отечественной войны. Прасковья ждала нас. У нее был план — показать бесчинства соседа, построившего дом впритык. Слив идет прямо в туалет. Откачивать нет сил. Но задача комиссии — быстро проголосовать. Прасковья плачет и отказывается брать бюллетень, я оставляю свой телефон. На душе муторно.

— Слушайте вы их слезы, — говорит мне замглавы администрации Наталья.

— Но ведь жалко. Они старые. Да еще участник войны.

— Это соседские дела. Да это классовая тусовка, — последнее резюме Натальи.

Вот, оказывается, как называется теперь явление, когда богатый не считается с бедняком.

— И запомните, несчастных здесь нет, — на прощание советует Наталья.

Готовится еще одна поездка по деревням. Путь к машине мне преграждает наблюдатель от «Единой России» Зинаида Белянская.

— Вы съездили, теперь — я.

Комиссия уезжает с наблюдателем от одной партии.

Жалуюсь. Зампредизбиркома Ким вешает мне лапшу на уши:

— Дело прессы — следить за ходом выборов на участке…

— Когда мы берем урну с двуглавым орлом и едем домой — это и есть избирательный участок, — настаиваю я.

— Вы хотите, чтобы я вам нашел вторую машину?

— Но там было одно место, — почти кричу я.

Кричать не надо. По закону должна была найтись и вторая машина. Пишу жалобу.

…Знаменское. Старинная деревня. Ей пятьсот лет. Два храма.

По дороге идет немолодой мужчина. Бывший учитель физики из Чувашии. Узнав мою фамилию, тут же спрашивает: знаю ли я, что у Пушкина есть «История села Горюхина».

Анатолий Васильевич уже проголосовал. Не говорит, за кого. У него есть большое дело жизни — он восстанавливает родословную Пушкина. Истратил десятки метров ватмана. А все началось с Дюма. Был план — прочитать всего Дюма. План сорвался. Не все переведено…

А потом — Пушкин. Понял, что бывают стихи — как живое существо. Текут, как течет река.

Дошли до выборов. Он искал партию, где представлены пенсионеры.

— А за кого бы вы хотели, чтобы я проголосовал? — неожиданно спросил Анатолий Васильевич.
Он когда-то голосовал за «ЯБЛОКО». Ему нравилась программа. Но уж роль партии в обществе незначительна.
Учитель имеет свое суждение по поводу социальных контрастов. Всему виной, считает он, отсутствие чувства стыда. Вот у животных оно есть. Привел потрясающие примеры. Как пушкинист дивится бесстыдству соседей. Как физик считает, что это явление следует зафиксировать как имеющее место быть.

В коридоре встречаю Шалико Курдашвили. Родился в Тбилиси. На фронт ушел в сорок первом. Разговор начинает словами: «Не смотри, что я грузин. Всё я делаю по-русски». Господи! Стыдно-то как.

Обращаю внимание на плакат. «Недостоверные сведения, представленные кандидатами в депутаты, о размере и об источниках доходов, имуществе… и о вкладах в банках» и т.д. Мелким шрифтом написаны фамилии этих кандидатов в депутаты. Парфенов В.П., Смирнов Ю.В., Кудрявцев В.В. и т.д. Я полагаю, что эти кандидаты сняли свои кандидатуры от стыда. Нет, все на месте. Из партии ЛДПР таких одиннадцать человек.

Но чтобы это прочесть, надо иметь лупу. Это намеренно сделано? Никто и не прочел.

…В 19.45 влетает на участок прелестный молодой человек. Широко улыбается. На голове — пышные черные дреды. В коридоре я задаю ему все тот же вопрос о влиянии его голоса на жизнь.

— Сомневаюсь, что повлияет. Хотелось бы.

Он учится в МАТИ. Это его первые выборы. Ощущения восторга нет, но какое-то чувство долга возникло. Интересно, за кого он голосовал?

19.59. Влетает Юрий Татаев. Предприниматель. Молодой, высокий, сильный.

— Конечно, мой голос ни на что не влияет. Но если есть шанс, как им не воспользоваться.

Выборы закончены. В 20.00 наблюдателю «Справедливой России» Жене Семушкиной звонят из села Хлюпино. Сообщают: как только вывалили бюллетени на стол, погас свет.

Обработка бюллетеней идет пристойно. Когда появляется возможность оторвать один голос у «ЯБЛОКА», возникает спор.
На руки мы получаем протокол в час ночи. Наступил момент, когда стопка «ЯБЛОКА» сравнялась с «Единой Россией». Глазам своим не верю. «Единая Россия» обгоняет «ЯБЛОКО» на… 14 голосов.

— Во всем виноваты вы, — сказал мне наблюдатель от КПРФ Виктор Александрович. — Если бы вы настояли и поехали вместе с «Единой Россией» на выборы по домам, «ЯБЛОКО» обошло бы эту партию.

У Виктора Александровича была идея: отдельно рассматривать бюллетени в той урне, которая гуляла по деревням без наблюдателей от других партий. Старый выборщик, он знает, о чем говорить.

Тамара Семеновна баллотируется от «ЯБЛОКА». Стопка бюллетеней за эту партию — это результат четырехлетней борьбы крестьян за свои права. Тамара — лидер общественного движения «Крестьянский фронт». Ей угрожали, ее избивали, подкупали, приводили в милицию…

Сейчас Тамара Семенова создает новое «социальное напряжение»: организует ТОС — территориальный орган самоуправления.

Орган общественной власти.

И самое важное: борьба приносит реальные результаты. Рейдеры готовы договориться с крестьянами о цене за паи.
Когда хотела отметить командировочное удостоверение, глава администрации спросила: «У кого ночевали?». Ответила: «У Семеновой» — и осеклась. Вот зачем был этот допрос: «У кого вы ночевали?». Обкладывают нас со всех сторон. Иногда — по мелочам. Не дали сделать копию с жалобы.

— Это служебный ксерокс. — Это Ким.

— Моя жалоба — это служебная бумага.

Выборы в Горках-2 вскрывают прелюбопытнейшее социальное явление. Есть такое понятие в психологии: ложно-демонстративный продукт. Некое явление имеет все признаки истинного продукта, но по сути своей ложно. Чтобы смикшировать ложную суть, требуется демонстративность. Наши выборы — классический вариант такого продукта.

Но, возможно, главный итог выборов в Горках-2 такой: если появятся люди (или партии), которые реально будут отстаивать жизненные интересы народа, если благо народа станет содержанием их деятельности, есть шанс всю сегодняшнюю выборную бутафорию сломать, какой бы административный ресурс за ней ни стоял. Выиграть можно!

Раннее утро 12 марта. Вчерашний оптимистический настрой сменился унынием, как только я наткнулась на очередной железный забор.

Устроители новой жизни укрылись за ним. Сначала нажимаешь красную кнопку и ждешь, когда охранник, сидящий в будке за забором, подойдет к тебе.

— Здесь режимный объект? — спрашиваю.

— Это агрокомплекс, — отвечает охранник.

— Если агро, то почему такая охрана?

— У них спросите, — говорит зло, кивок за забор.

— А как я спрошу?

— Не знаю.

Скорость, с какой новый порядок утверждается в Подмосковье, несмотря на протест людей, которых, как говорит зампредизбиркома Ким, обули, поражает воображение.

Надежда, что при помощи выборов этот порядок отомрет сам собой, в это раннее утро показался иллюзией. А альтернатива есть? Надо думать.

* Это произошла такая математическая хитрость: попирая объективные законы вероятностей, «Единая Россия» в большинстве регионов, где проходили выборы 11 марта, после жеребьевки оказалась под № 1. Слово «жеребьевка», судя по всему, можно кавычить.