В российской столице вспоминали жертв политических репрессий
Вчера в России отмечали странную дату - День политзаключенного. Не праздник и не день траура. Скорее день напоминания благополучным людям о том, что и они не застрахованы от государственного произвола. В Москве бывшие сталинские зеки, их дети и внуки, государственные чиновники митинговали днем, а правозащитники, политики-демократы и жертвы новейших политических репрессий - вечером. И те и другие невольно сошлись во мнении, что проблема политических преследований для России - не канувшее в Лету прошлое, а грустное настоящее.

Традиция вспоминать политзаключенных именно в этот октябрьский день повелась с 1974 года. Тогда 30 октября мир впервые узнал от советских политзаключенных, что они борются за свои права. Группа политзеков из мордовских и пермских лагерей устроила голодовку протеста, а в квартире академика Андрея Сахарова диссиденты провели первую пресс-конференцию для западных журналистов с рассказом о ситуации в советских лагерях.

Дневной митинг

Днем у Соловецкого камня, что на Лубянской площади, очевидцы тех событий отсутствовали. Собралось около 500 человек, но в основном это были дети репрессированных возрастом от 50 и выше. Они держали в руках цветы гвоздики и фотографии погибших отцов и матерей. Это было официальное мероприятие, и на нем выступили представители Московской городской думы Евгений Бунимович и Сергей Митрохин, а также чиновники из областного правительства. Они говорили о необходимости уравнять в правах репрессированных и ветеранов войны, вспоминали "сталинские несправедливости". Помимо Митрохина "Яблоко" представлял ее лидер Григорий Явлинский. Митрохин предложил создать на месте камня, привезенного 16 лет назад с Соловецких островов, где был первый советский концлагерь, полноценный мемориал в память о жертвах политических репрессий - в назидание сотрудникам ФСБ.

Он рассказал "Газете", что над проектом нового мемориала работал архитектор Вячеслав Глазычев. Проект поддержали в Москомархитектуре, но по неясным ему причинам мэрия заблокировала продолжение работ. Что, впрочем, не смутило президента Московской ассоциации жертв незаконных политических репрессий Сергея Волкова, который предложить выдвинуть на пост президента России Юрия Лужкова и губернатора Московской области Бориса Громова. Ведь они - "хорошие, хозяйственные люди". А Юрий Лужков - вообще "отец наших пенсионеров".

"Перед тем как делать такие заявления, надо у самого Лужкова спросить. Это выступление не было заявлено, и меня слова Волкова немного удивили", - заметил "Газете" Сергей Митрохин.

Сами пенсионеры слушали выступавших молча. Среди старых фотографий репрессированных в разные годы была одна цветная, хорошего качества. Она выделялась среди черно-белого фона. Фотография Анны Политковской. Ни у кого из собравшихся не было сомнений в том, что убитая недавно журналистка стала еще одной жертвой политики. Спустя час, после того как несколько десятков венков легли на мокрый камень, люди разошлись.

Круглый стол

Пока у Соловецкого камня митинговали, правозащитники проводили круглый стол, посвященный политическим репрессиям не прошлого, а настоящего. С их слов получалось, что жертв политических преследований в России множество. К таковым собравшиеся отнесли осужденных по "делу ЮКОСа", и ученых-"шпионов" (таких как Игорь Сутягин, посаженный в тюрьму по обвинению в шпионаже в пользу США), и национал-большевиков. Их портретами был уставлен весь зал Независимого пресс-центра, где проходил круглый стол. "Господи! Никогда не думал, что буду сидеть в зале, где висят портреты жертв современных политических репрессий. Это же ужас", - сказал руководитель сахаровского центра Юрий Самодуров. Активистка организации "Гражданское содействие" Елена Рябинина рассказала о преследованиях мусульман в России. Упомянула она и о деле Рустама Муминова, о котором сообщала "Газета". Этого человека депортировали из России в Узбекистан 24 октября, через несколько часов после того, как Европейский суд по правам человека принял решение о недопустимости такого шага. Рябинина заметила: "Это первый случай на моей памяти, когда наши власти решились наплевать на постановление Европейского суда".

Раньше срока круглый стол покинул директор Фонда защиты гласности Алексей Симонов. "Я не верю, что изложенные здесь факты станут достоянием общественности. Журналистика как профессия в нашей стране уже давно умерла, и, увы, мы говорим в пустоту", - заявил он.

Вечерний митинг

Портреты с круглого стола перекочевали на вечерний митинг у все того же Соловецкого камня. Здесь представители Республиканской партии, Союза правых сил и "Яблока" поминали недобрым словом закон об экстремизме, который расширяет это понятие на многие "рядовые" статьи УК, например клевету. "В России прошлое без конца возвращается. Так уж сложилось, что день политического заключенного является у нас вечно актуальной датой", - сказал "Газете" лидер СПС Никита Белых. Вечером на митинг пришло почти в два раза меньше людей, чем утром. Милиционеры, рассматривая немногочисленную толпу у Соловецкого камня, откровенно скучали.

Масштабы

Точной статистики жертв политических репрессий нет. В московском "Мемориале", одной из немногих организаций, которая пытается посчитать пострадавших, утверждают, что начиная с 1991 года, когда был принят закон о реабилитации жертв политических репрессий, удалось восстановить имена около 2 млн репрессированных. "Всего у нас в стране 12-14 млн жертв репрессий, пострадавших начиная с 1921 года, когда в стране начался массовый террор", - сообщил "Газете" председатель правления "Мемориала" Арсений Рогинский.

Но и это лишь приблизительная статистика. В нее входят две большие категории репрессированных - осужденные судебными и квазисудебными органами ("двойки", "тройки", особые суды НКВД) и осужденные в административном порядке (раскулаченные граждане и депортированные народы). Рогинский рассказал, что есть еще группы людей, которых также необходимо относить к незаконно репрессированным, но которые не являются таковыми согласно букве закона. Например, осужденные на большие сроки за незначительные экономические правонарушения люди. То есть за мелкие кражи сельскохозяйственной продукции (пресловутые "пять колосков"), прогулы и халатность на работе. Их количество не поддается точному исчислению, по крайней мере сейчас.

Вчера на совещании с министрами Владимир Путин напомнил о Дне памяти жертв политических репрессий, "чтобы общество всегда помнило об этом и знало, чтобы никогда ни у кого не возникло ни малейшего желания хоть какие-то элементы прошлого воспроизвести сегодня или завтра". Однако малое число участников памятных акций скорее говорит о том, что потребности в обществе помнить о репрессиях не наблюдается.

Нужен ли России процесс, подобный Нюрнбергскому?

Юлий Рыбаков / правозащитник:

«Безусловно, нужен! Но, увы, мы уже прошли тот период, когда это было бы возможно. Теперь остался нереализованный шанс на очищение. А делать это нужно было в 1991 году. И тогда же объявлять запрет на занятие государственных должностей теми, кто руководил преступным режимом (но никак не простыми членами Коммунистической партии) и кто во всем этом непосредственно участвовал!

Я и сам тогда высказывал опасения, что, если мы начнем, может начаться «охота на ведьм». А в результате «ведьмы» сегодня у власти! Политические наследники режима занимают более 60% ключевых постов государства. Но ничего, наступит время - и мы это сделаем, хотя бы символически. Это произойдет, когда народ устанет от плутократического режима, образовавшегося в результате слияния чекистов и чиновников. Скорее всего, после 2016 года».

Андрей Битов / писатель:

«Конечно, нужен. Вот только когда он произойдет, я не знаю. Нельзя же все глиной замазывать, и так уж почти никого в живых не осталось, кто хоть что-то помнит!

Как именно такой процесс будет происходить, я тоже не знаю, но абсолютно уверен в том, что не думать об этом нельзя. Вряд ли кого-то из стариков можно посадить или тем более казнить, однако может быть назначен какой-то заочный приговор.

У нас сейчас огромные проблемы с демографией - Россия не размножается. Из-за чего? Да потому что одни гибли в войну (кто-то героически, кто-то даром), другие - в лагерях. Причем гибли далеко не худшие люди, а размножались оставшиеся в живых охранники. У них та же психология; более того, они уже внуков выращивают. Поэтому мы имеем не только падение демографии, но и вырождение нации. Вот вам и Нюрнбергский процесс! Ведь из их потомков и пестуются все фашистские, националистические и подобные им настроения.

А власти, видимо, не до того: много и других забот. Без покаяния жизнь не может продолжаться, да и незахороненный труп по всем православным традициям является проклятием. Но все постепенно превращается в «историю».

Генрих Падва / адвокат:

«С точки зрения торжества справедливости, наверное, такой процесс был бы нужен. Конечно, было бы очень желательно, чтобы справедливость восторжествовала, - лучше поздно, чем никогда!

Но с политической точки зрения, да и с формально-правовой - я не уверен, целесообразно ли такое. Ведь уже все сроки давности прошли, и многое, как говорится, кануло в Лету. Этот процесс, возможно, сейчас даже был бы похож на те, которые проходят в Прибалтике, где судят советских партизан.

Если говорить о том, мог бы такой процесс у нас состояться раньше, то при советской власти подобное было вообще исключено да и в начале 1990-х тоже нереально. Какой там суд, если у нас общество до сих пор не может покаяться! Процесс бы растянулся, общество разделилось на две или три части, и могло бы дойти до гражданской войны. У нас есть еще миллионы людей, которые (я уж не знаю, по каким причинам, для меня это сложно) вообще считают, что при Сталине все было хорошо, репрессии - ерунда. «Подумаешь, - мыслят они, - лес рубят - щепки летят! Зато мы благодаря Сталину победили Гитлера и Днепрогэс построили, да и олигархов не было, и все жили в равенстве одинаково хорошо!»

Валентин Варенников / депутат Госдумы (фракция «Родина»), генерал армии:

«Такой процесс нам не нужен, но нужна оценка всего того, что произошло в ХХ веке в России. Односторонние оценки тут не годятся, потому что у нас и составлено расплывчатое мнение о жертвах политических репрессий. Выходит, при Сталине были политические репрессии, а после него - нет?!

А я себя тоже считаю жертвой репрессий, потому что полтора года сидел, - меня в 1991 году уже демократы посадили за то, что я ГКЧП поддержал. Потом Ельцин, чтобы свои следы замести, объявил амнистию. Я от нее отказался и потребовал, чтобы меня судили. И меня оправдали. Но Ельцин взбеленился и потребовал, чтобы был заявлен протест. А меня снова оправдали! То есть я был политически репрессирован Горбачевым и Ельциным и выиграл!»