Большинство публикаций, посвященных конференции «Другая Россия» написаны по принципу «что я видел» — перечисляются пришедшие и непришедшие, цитируются высказывания тех и других друг про друга, смакуются подробности нескольких скандальных стычек и любопытных событий вроде рукопожатия Михаила Касьянова и Эдуарда Лимонова прямо на сцене.

Гораздо меньше обсуждается содержание конференции — какие тезисы звучали в выступлениях, насколько адекватно они отражают ситуацию в России, как ее предлагают исправлять.

Это понятно: о ситуации в России при всем желании ничего нового услышать было нельзя: установлен авторитарный политический режим, Путин коварный представитель советской тайной полиции, экономика опирается на нефтяные цены. Все это написано-переписано и в российской и мировой прессе. Добавить к обличениям что-либо существенное сложно.

В ходе конференции были выступления, в которых делалась попытка постановки какой-то новой задачи — выработать свежую повестку дня, разработать содержательную программу оппозиции.... Но только попытки и только в ходе отдельных выступлений. Темой конференции такие вопросы не стали.

И все же, у «Другой России» было серьезное и значимое содержание, не позволяющее ее считать просто собранием людей, пришедших поговорить, «выпустить пар». Не замечать его неразумно и даже опасно.

Первая качественно новая черта этого собрания — обвинения в адрес тех, кто на конференцию не пришел, сравнимые по накалу с демонстративной ненавистью собравшихся «к режиму». Особенно это было заметно во второй день работы, когда открывавших конференцию правозащитников сменили участники политической секции. Они буквально предали анафеме всех, кто в «Ренессанс Москву» не явился по своей воле, объявив их пособниками Кремля. Говорили и про пятую колонну, и про явных агентов и потенциальных провокаторов...

Только потому, что у непришедших было свое, давно выраженное и аргументированное отношение к организованному «к дате» мероприятию и заявленным его организаторами целям.

Выглядело это во-первых, как «обезьяна власти» — отражение в кривом зеркале принципов «все вокруг враги и против нас злоумышляют», «критиковать нас могут только вражеские агенты», «страна — это мы».

Во-вторых, по риторике (пятая колонна, явные и потенциальные провокаторы и т.д.) и настроению, в котором эйфория сменяла подозрительность и наоборот, политическая сессия «Другой России» была очень похожа на собрание революционного кружка, который, того и гляди, всерьез запоет песню Юлия Кима из фильма «Собачье сердце»:

«Суровые годы уходят / Борьбы за свободу страны / За ними другие приходят / Они будут тоже трудны».

Подчеркну особо, что речь идет именно о качественном переходе и качественном отличии от демократических митингов, собраний, конференций. Обвинение других оппозиционеров в сговоре с властью перестало быть дурацкой, но второстепенной чертой поведения отдельных политиков. Клеймление несогласных вышло на первый план и, наряду с филиппиками в адрес режима, составило основу содержания «политических» выступлений.

Уже совсем дико брань в адрес непришедших звучала из уст Станислава Белковского, который закрывал конференцию. Дико со стороны, откуда было видно, что Белковский сознательно подхватил уже звеневшую ноту, да еще постарался стать резонатором, усиливающим и закрепляющим атмосферу провокаций, подозрительности, доносительства друг на друга.

В зале выступление Белковского было принято спокойно, как и слова Михаила Делягина о том, что Кремль «отозвал из рядов оппозиции своих явных и потенциальных агентов». Эти «потенциальные агенты» — совсем уж не демократическая и не даже не диссидентская стилистика, это из рада «подкулачников», «агентов влияния», «классово чуждых элементов», которые даже если пока ничего дурного не сделали, все равно сделают, а потому и относиться к ним нужно как к врагам. Но Делягину даже аплодировали. В атмосфере, созданной другими ораторами, его слова звучали органично.

Второй, но не по значению, результат конференции, — изменение роли и статуса одиозных (формулировка самая мягкая и нейтральная) деятелей и группировок, их легитимация, введение в круг политиков.

Дело снова не в том, что Лимонов и Анпилов сидели в том же зале и выступали с той же трибуны, что и политики-демократы.

Уже на самой конференции место лимоновцев заметно отличалось от того, которое они занимали, приходя на совместные акции оппозиции. Не записные пропагандиисты и изготовители заказных статей, а штатные авторы газет, сохраняющих самостоятельность взгляда и слова, писали:
«Охранники из НБП не церемонились с оппонентами, их столкновения с «евразийцами» перерастали в избиения: численный перевес был на стороне нацболов».

«Потом лимоновцы набросились на «недружественных» журналистов — от хрупкой девушки из газеты «Взгляд» в грубой форме потребовали удалиться из пресс-зала, несмотря на аккредитацию; была изгнана и попытавшаяся ее защитить корреспондентка «Ведомостей»» .

«Но стало ясно, что НБП на этом форуме чувствует себя хозяином, а не гостем. Ее лидер... расхаживал по кулуарам конференции в сопровождении своих бойцов, сразу же кидавшихся расчищать ряды журналистов».

Такого никогда не бывало на демократических собраниях, которые, кстати, объектами провокаций становились регулярно, но реагировали по-другому. Похожее было в 1993году, когда Александр Руцкой, сидевший в блокированном Белом Доме, на предложение не допустить кровопролития, вывести своих сторонников и принять участие в выборах, ответил, что ни он, ни Хасбулатов уже не хозяева положения. Здание переполнено странными вооруженными людьми, и они все решают, — сказал он.

Беспомощность Руцкого в 1993 году была результатом желания собрать всех, кто против Ельцина. Против Ельцина тогда, как и против Путина сейчас, помимо политической оппозиции, выступали и выступают, уголовники, хулиганы, фашисты, русские нацисты, террористы, исламисты, часть криминала, ортодоксальные коммунисты и Бог знает кто еще. И у всех у них свои цели, которые с которыми у демократической оппозиции — не простое несовпадение, а диаметральная разница, антагонизм.

Закрыть на него глаза можно только руководствуясь принципом «цель оправдывает» средства». Когда в действие вступает этот принцип, уже неважно — за Ельцина или против Ельцина, за Путина или против него предлагается объединиться. Безусловная поддержка напуганных «красно-коричневой угрозой» демократов, позволяла Ельцину обращаться с ним по принципу «никуда они не денутся». И действительно, не девались, приносили свободы, принципы, профессионализм в жертву сохранения у власти «своего» человека.

Сейчас история повторяется в виде трагифарса. Место Ельцина занял Лимонов и его «люди дела», «герои», которым участники «Другой России» с воодушевлением аплодировали.

Произошедшее, на мой взгляд, прямо связано и со слабостью содержательной части конференции. Для того, чтобы действительно пытаться соединять разные силы нужно знать не только ПРОТИВ чего партнер, но и ЗА ЧТО он. Что он хочет сделать в стране. Это второе, не менее, а может быть даже более важно. Это как необходимое и достаточное условия. Критику режима еще можно считать необходимой чертой оппозиционера, но вот достаточной — точно нет. А участники «Другой России» и некоторые из тех, кто за ними наблюдал — считают.

Результат логичен. Если оппозиция действует под одним лишь лозунгом «давайте вместе валить режим, а потом разберемся», ничего удивительного в том, что ее лидерами становятся люди, воплощающие этот лозунг наиболее целостно. Если бы на конференции обсуждались действительно содержательные вещи, альтернативная властной повестка дня страны, то «радикалам» там просто не было бы места.

Им бы нечего было сказать, потому что содержательно Лимонов — это всем известные тезисы, которые уже не раз цитировались — про «испепеляющую ненависть к античеловеческой системе троицы: либерализма/демократии/капитализма», про то, что «несмотря на его загибы, Гитлер остается одним из великих людей 20 столетия..., про «пусть вас вдохновляют исторические примеры: история партии большевиков, история итальянских фашистов, германских национал-социалистов. Они — смогли, сможем и мы».

Эти цитаты — небольшая новость. О том, что наговорил и написал лидер национал-большевиков, те, кто ему аплодирует, знают, но отгоняют это знание как назойливую муху, одними и тем же аргументом: в последнее время Лимонов ни о чем ТАКОМ не говорит, а только борется против авторитарного режима.

«За кадром» остается то простое соображение, что ни от своих взглядов и программных целей, и от откровенно эпатажно-фашистской символики, ни от названия, объединяющего сразу две чумы XX века — нацизм и большевизм, лимоновцы не отказывались и отказываться не собираются.

Ребята в черных рубашках, охранявшие не только Эдуарда Лимонова, но и вход на Конференцию, живые и в записи выступления национал-большевиков с трибуны и в кулуарах не оставляют сомнений: национал-большевики хотят и будут стремиться к тому, чтобы быть не экзотической маргиналией, ярким оттенком в оппозиционной палитре, а ее определяющим элементом.

В условиях авторитарного режима простая тактика НБП выглядит броско, организация акций находится на достаточно высоком уровне, а решимость идти в тюрьму создает ореол мучеников. Нацболы имеют все шансы действительно на лидерство среди тех, кто, по недомыслию, согласился с их простой и понятной логикой, кто сегодня им аплодирует. Затем они также жестко и безальтернативно будут диктовать своим младшим партнерам по оппозиции свои условия. При этом решения о смене тактике борьбы, лозунгах и методах действий они могут принимать любые. Если для интеллигентской оппозиции то, что делают сейчас лимоновцы — это при нынешних условиях допустимая, но все же радикальная форма борьбы, то для НБП это лишь одна из многих возможных тактик.

Оппозиция, представленная радикалами и профессиональными провокаторами типа Белковского — это уж точно «другая оппозиция». Она имеет все шансы сделать былью заклинания кремлевских проапагандистов и превратиться-таки из демократической в реально фашистскую. Фашисты всегда начинали с эпатажа и маргинальности, а затем прехватывали инициативу и побеждали на выборах с помощью «простых и понятных» социальных лозунгов. Так было и с Муссолини, и с Гитлером, которых за антикоммунизм поддерживали либералы и консерваторы-националисты. В том числе и русские, например философ Иван Ильин, который в 30-х годах был готов простить немецким нацистам антисемитизм за их антикоммунизм и антибольшевизм.

У движения «лимоновских» национал большевиков есть потенциальная социальная база. Это молодые люди, напрочь отторгнутые современной российской жизнью. Это поколение реформ 90-х и Сырьевой экономики, в которой для них нет ни рабочих мест, ни просто места. Они не нужны. Вот они и бесятся от окружающей их несправедливости и роскоши. Их уже очень много, а будет еще больше. Ил легко вовлечь в отряды, дружины, увлечь простыми и четко указывающими причину всех бед.

Организаторы «Другой России», без сомнений, знают и это — историю фашизма, механизмы прихода фашистов к власти, судьбу тех, кто на них возлагает какие-то надежды. Знают, но, тоже игнорируют.

Во-первых, потому, что не верят в возможность найти поддержку в стране собственными силами.

Во-вторых, потому что систематическая кропотливая профессиональная работа по созданию оппозиции трудная и долговременная, а решений хочется простых и быстрых. В-третьих, они уверены, что окажутся более ловкими после того, как победят Путина, что после устранения авторитарного лидера одиозные союзники снова станут маргиналами, а они все возьмут в свои руки.

Пока же они абсолютно очарованы чернорубашечниками Лимонова и чувствуют себя даже польщенными его дружбой. А он их использует, через них пытается стать не только рукопожатными, но и полноправными участниками политического процесса.