Вот уже в течение двух лет в государственных средствах массовой информации (а других СМИ в стране нет) продолжается оголтелая антизападная истерия. В последнее время она дополняется беспрецедентным потоком ненависти и оскорблений в адрес уже не только правительств, но и народов соседних с Россией стран.

Неужели безумствующие кликуши - все эти леонтьевы, пушковы, жириновские, павловские, колеровы и их кремлевские заказчики - не понимают, какой огромный ущерб наносят они национальным интересам России, целенаправленно уничтожая тот потенциал доверия к русскому народу и русской культуре, который все еще, несмотря на все их усилия, сохраняется на пространстве бывшего СССР!

Нашими лучшими и единственными "друзьями" в этом регионе становятся диктаторские режимы Лукашенко, Каримова, Туркменбаши. Впрочем нет такого диктаторского режима и в дальнем зарубежье, от Судана до Бирмы, которому мы не протянули бы руку помощи в Совете Безопасности и не поспешили бы продать оружие.

Упорное 24-часовое телевизионное вдалбливание в сознание общества идеи имманентной враждебности Запада к России пагубно сказывается, видимо, прежде всего на состоянии умов самих творцов этой кампании. После двухлетней телеистерии она нашла наконец свое концептуальное "осмысление" в доктрине министра иностранных дел России Сергея Лаврова, сформулированной им в статье "Россия в глобальной политике".

То, что до недавнего времени справедливо рассматривалось как вызов исламского экстремизма цивилизованному миру, в том числе и России, трактуется г-ном Лавровым как "развязываемый межцивилизационный конфликт глобального масштаба, в котором Россия не может принять чью-либо сторону".

Мы уже отмечали, что статья Лаврова - это своего рода запротоколированный спиритический сеанс c вызовом духа Вячеслава Михайловича Молотова. Текстуальные, смысловые и мировозренческие параллели между идеями главы МИД РФ с высказываниями советского наркома иностранных дел 1939-1940 годов поразительны. Мне даже на мгновение показалось, что подобный мистический эффект мог быть достигнут только с участием внука товарища Молотова - Вячеслава Никонова - в качестве одного из спичрайтеров российского министра.

Но прочитав блестящую статью г-на Никонова "Вызов исламского экстремизма и Россия", я убедился, что этот политолог видит мир и положение в нем России гораздо более точно, реалистично и ответственно, чем министра, призванный обладать таким видением по должности.

Никонов, в частности, напоминает: "Действующие на территории Российской Федерации террористические группировки теснейшим образом связанны со структурами международного терроризма. Незадолго до последних президентских выборов в США бен Ладен выступил с очередным обращением, в котором были слова, на которые в мире обратили мало внимания: "Мы с моджахедами уже десять лет истощаем Россию". В оригинале было употреблено арабское выражение, буквально означающее "ослабление через насильственное кровопускание". "Мы с моджахедами" – это безусловно "Аль-Кайда" и те, кто примкнул к ней на территории России, и не только в Чечне".

Cергей Лавров, конечно, может сколько угодно заявлять, что он не может принять чью-либо сторону, злорадно торжествовать по поводу ошибок, неудач, поражений Запада, возводить бандитов в ранг стороны "в межцивилизационном конфликте", важничать, поучая всех и вся. Но исламисты не перестанут от этого считать Россию частью сатанинского Запада и "ослаблять ее через насильственное кровопускание".

Позиция Никонова - это позиция Молотова 1941 года, когда он в качестве одного из лидеров великого государства, сражавшегося с фашизмом, делал все, чтобы у России были союзники в этой борьбе. А нынешняя позиция Лаврова напоминает позицию Молотова 1939 года, а если и отличается от нее, то в худшую сторону. Сегодняшний Лавров - это воображаемый Молотов, который в июле 1941 года все еще повторял бы сентенции октября 1939-го о том, что наша страна не может принять чью-либо сторону в мировом конфликте, и обличал бы англо-американских империалистов. Такой "Молотов" немедленно был бы снят с поста главы дипломатического веломства. И это самое безобидное из того, что могло бы с ним случиться.