Пора. Порадуемся. Все-таки образование поименовано «национальным
проектом». И даже начали реализовываться некие меры, которые
можно хотя бы внятно обозначить: доплата за классное руководство
— 1000 рублей в месяц, конкурс на гранты инновационным
школам и лучшим учителям, подключение школ к интернету.
Правда, при внимательном изучении бюджета страны на этот
год становится очевидным, что национальный проект — это
одно, а бюджетные приоритеты — это совсем другое. Если
сравнить, например, проценты увеличения госбюджета образования
на этот год с процентами увеличения бюджета обороны и
безопасности, то выяснится, что «оборонные» проценты выросли
на порядок выше. Хотя и не именуются почему-то «национальным
проектом».
Да и на превращение субтропических окрестностей Сочи
в снежную столицу мифической олимпиады тоже выделяется
на порядок больше, чем на весь национальный проект «Образование».
Но ни сочинская кампания, ни безумно дорогостоящий проект
перевода Конституционного суда и неких других «столичных
функций» в Питер, ни другие подобные гремучие смеси чичиковщины
с маниловщиной «национальными проектами» скромно не именуются.
Хорошо, конечно, что хоть какие-то дополнительные деньги
пошли в образование, школу, учителям. В Москве уже несколько
лет выплачиваются гранты учителям, а заодно студентам,
аспирантам и профессорам университетов. За классное руководство
давно доплачивается в столице не тысяча, а несколько больше
— в среднем 1250 рублей в месяц. Впрочем, дополнительная
тысяча не помешает. Более половины школ в Москве уже подключены
к интернету, ежегодно выплачиваются гранты инновационным
проектам и школам. А вот назвать это с пафосом «национальным
проектом» не догадались!
Ведь все это — полезные вещи, помогающие выжить школе,
учителям, однако непростую ситуацию в образовании никак
не меняющие. На действительно «национальный проект» в
образовании нужен совсем другой масштаб идей и средств.
Самое бесспорное в проекте — надбавка за классное руководство.
Именно учителя, работающие сегодня на полторы-две ставки
вместе с классным руководством, — становой хребет нынешней
школы. Выплаты уже начались — и тут выяснилось, что в
соответствующих федеральных распоряжениях есть школы,
гимназии и лицеи, но нет кадетских корпусов, центров образования,
прогимназий, коррекционных школ, общеобразовательных школ,
относящихся к ведомству культуры и спорта, и т.д. А ведь
это тоже школы, в которых такие же классные руководители
работают. Более того, все эти учреждения давно «в законе»
— кто в федеральном, кто в региональных. Москва выплатит
всем классным руководителям — мэр отдал соответствующее
распоряжение, а Мосгордума обратилась к правительству
с предложением исправить постановление. В Московской области
издали специальное постановление правительства, чтобы
выплатить всем. Каждый регион выкручивается, как может.
Но что же это за верховная власть, которая декларирует
«национальный проект в образовании» и демонстрирует такое
небрежение, незнание нынешних образовательных реалий?
Проект «Образование» делает ставку на сильных. На лучшие,
инновационные, школы (10% от всех школ). На лучших учителей
(грант одному из полутора тысяч учителей). А остальные
90% школ? Остальные 99% учителей?
Все-таки что для нынешней власти российское общее образование?
Это социальный приоритет или рынок услуг? Если рынок услуг
— понятно, почему национальный проект поддерживает лидеров.
Пусть слабый (и средний) выживает, как может. Или не выживает.
Законы рынка.
Но — ориентируясь исключительно на сильных, на одну из
десяти школ, на одного из тысяч учителей, что будем делать
с остальными — школами, учителями, детьми?
Поразительно, но национальный проект вообще не касается
главной, на мой взгляд, проблемы образования в современной
России — отсутствия связи между уровнем и качеством образования
человека и тем, что происходит с ним дальше, в жизни.
Если бы из того, что ты учился в хорошей школе, в крепком
колледже, в сильном университете, да еще при этом учился
лучше, серьезнее, добросовестнее других, — если бы из
всего этого следовало, что и жить ты будешь в нашем отечестве
лучше, то, может быть, национальные проекты или иные стимулирующие
меры не так уж были бы нужны. Причем «жить лучше» — это
не только достаток, хорошая зарплата, хотя и этого образование
у нас никак не обеспечивает. Жить лучше — это еще и социальный
престиж, уважение общества к качественному образованию,
к профессионализму.
Вообще-то связь между качеством образования и качеством
будущей жизни есть. Увы, не у нас. Много лет работаю в
математических классах, многие выпускники заканчивают
потом лучшие наши вузы и работают всюду, не только у нас,
но и по всему миру. И выясняется, что наш высокий уровень
образования может обеспечить высокий уровень жизни там.
А у нас не обеспечивает.
Нет у нас сегодня запроса на «ботаников», на отличников.
И прежде всего нет запроса на лучших — в госсекторе. Конечно,
это проблема не Минобрнауки, она серьезнее и шире. Если
наши чиновные структуры — прежде всего, а также наши банки,
фирмы, корпорации будут такими же, как сейчас, если успешную
карьеру в них можно будет сделать на тех же основаниях,
что и сегодня, не будет у нас замечательного, передового,
инновационного образования. Школа — это не отдельный,
отключенный от всего общества механизм. И если уж говорить
о национальном проекте, он должен работать именно на этом
стыке.
Национальный проект в образовании — это внятный отбор
лучших специалистов — тех, кто действительно лучше соображает,
больше знает, лучше умеет. Они должны в открытом конкурсе
приходить к власти, к руководству в самых разных сферах
и прежде всего — в правительство, в министерства, в администрации
президента, премьера, губернатора, мэра. Государственная
система сама прежде всего должна показать, по каким критериям,
как и кого она выбирает, отбирает и привечает.
Она и показывает. У нас ведь что ни назначение — спецоперация.
Никто вообще не знает, откуда взялся очередной начальник,
кто он такой. Никто даже фамилию премьер-министра не знал
за день до того, как его назначили. И с трудом выучили
через год. Главное, что мы сегодня знаем про всех начальников,
— то, из какого они клана: «питерского», «чекистского»,
«семейного» или еще какого-то. Термин «преемник» используется
везде, разве что кроме Конституции
Ну и как при этом образование может стать национальным
проектом?
