В последнее время москвичи постоянно оказываются зрителями на поле битвы, где Москва и РФ пытаются отнять друг у друга и поделить памятники архитектуры. Похожая ситуация и в Питере, однако там перечить федеральным властям не принято. Но если задуматься, то нормальному человеку — москвичу, питерцу, туристу — абсолютно все равно, кто владеет памятником архитектуры: государство, город или частная фирма. Главное, чтобы он содержался в приличном состоянии, был открыт и доступен. Однако вызывает некоторые вопросы сама ожесточенность этой борьбы.

Кроме памятников архитектуры, за которые идет беспощадное сражение, есть в нашем городе другие памятники: Минин и Пожарский, Юрий Долгорукий, Пушкин, Гоголь (даже два). Взять, к примеру, хрестоматийного опекушинского Пушкина. Стоит себе на одноименной площади, поставлен на народные средства — по подписке — и передан тогда же, уже сто лет назад, Московской городской Думе. И почему-то никто с тех пор на него не претендует! Никакой ожесточенной борьбы вокруг всеми признанного шедевра и одного из любимых символов города не наблюдается, никто отнять и поделить наше всё не хочет. А все потому, что денег никаких с Александра Сергеевича не слупишь — ну разве что когда «на фоне Пушкина снимается семейство».

А вот с архитектурными памятниками все иначе. Почему-то владеть ими, сдавать в аренду и субаренду оказывается выгодно. Причем это, как и во многих других вопросах, наш отечественный эксклюзив. Аналогов в мире нет. По крайней мере в цивилизованном мире.

Вот, скажем, один модный официально-тусовочный портретист захотел прикупить себе замок во Франции. К его изумлению оказалось, что это не так уж трудно. Более того, государство даже готово помочь с покупкой и последующей реставрацией замка. Но, изучив все обязательства и ограничения, наложенные на владельца замка, наш мастер кисти крепко задумался. Ничего нельзя изменить — ни во внешнем облике, ни в интерьерах. Нельзя впендюрить ни лифт, ни джакузи, ни даже колер стен поменять. Более того, замок нужно время от времени открывать для посетителей. И даже содержать специальные комнаты, где они могли бы переночевать.

Вот это и есть самое главное — архитектурные шедевры берутся в аренду или покупаются (банками, корпорациями, нуворишами) не для извлечения выгоды, а исключительно из соображений престижа, потому как в Европе владеть памятниками архитектуры невыгодно, это не доходы, а расходы, и немалые. А у нас, судя по ожесточенной борьбе, из этого можно извлечь немалую прибыль.

Хотя с точки зрения законодательства в области охраны исторического наследия у нас все прямо как в Европе, что недавно признал по телевизору даже неутомимый критик наших чиновников директор Института искусствознания, профессор Алексей Комеч. В Конституции и законах написано, что памятники архитектуры являются всеобщим достоянием, они должны быть открыты и доступны, над ними должен осуществляться общественный контроль. Но как реально это делать? Если там находится какая-то контора, банк, а то и полное госсекретов ведомство?

Вот для этого пять лет назад я и предложил проводить Дни исторического и культурного наследия Москвы, своеобразные «дни открытых дверей». Это и способ «открыть двери», и форма контроля.
Прошло пять лет, и, наверное, многое получилось. В первый год было открыто для посещения 26 зданий. Теперь их 229, из которых 88 открываются впервые. Неожиданно активным и верным нашим союзником оказалось Министерство обороны РФ, которое по-военному решительно открыло двери своих исторических сокровищ, в том числе Екатерининский дворец в Лефортове, где сейчас военная академия, и даже приемную министра обороны на Мясницкой, другие первоклассные памятники архитектуры. И это несмотря на всю ведомственную закрытость и режимность.

В официальных документах можно найти солидный «белый список» открывающих свои двери архитектурных памятников, и греющие сердце чиновника диаграммы с положительной динамикой по годам. Но не пора ли составить и «черный список» — десятки ведомств, расположенных в исторических памятниках, регулярно не отзываются на предложения «открыть двери».

Несомненно, под номером один в этом «черном списке» должен идти Большой Кремлевский дворец. Все мы читали, сколько стоила его реставрация. Долго с помощью Швейцарии разбирались, были при этом украдены деньги или нет. Но, вообще говоря, все эти огромные затраты могут иметь хоть какой-то смысл, если Большой Кремлевский дворец увидят люди, те самые налогоплательщики, на чьи средства он по идее и реставрировался. Сегодня, увы, несмотря на неоднократные обращения, в Дни исторического и культурного наследия, дворец закрыт. Хочу напомнить, что при этом в вашингтонский Капитолий пускают тысячи людей каждый день, в королевские дворцы Англии — довольно часто. А вот Большой Кремлевский дворец — закрыт.

Под номером вторым в этом «черном списке» я бы поставил шедевр московского модерна — особняк Зинаиды Морозовой на Спиридоновке. Это великое творение Федора Шехтеля занимает сегодня Министерство иностранных дел, там находится дом приемов МИДа. Казалось бы, Министерство иностранных дел должно заботиться об имидже России как страны цивилизованной уж никак не меньше, чем Министерство обороны. Однако дипломатично ни разу не ответив «нет», шехтелевский шедевр за пять лет ни разу и не открыли. Так что из всех посетивших Москву в этом году в День исторического наследия потрясающие шехтелевские интерьеры смогла увидеть воочию только Кондолиза Райс, а остальные любовались фрагментами декора и обстановки, появлявшимися за спинами двух министров, по телевизору. И это при том, что другие шедевры того же Шехтеля в Дни наследия открываются, хотя и являются сегодня территориями других государств (особняк Дерожинской — ныне посольство Австралии, особняк самого Шехтеля — ныне посольство Уругвая).

Конечно, список можно и должно продолжить. И я надеюсь, что его продолжит Комитет по культурному наследию Москвы, куда я уже отправил по этому поводу депутатский запрос.

Ведь если двери открываются — значит, это кому-то надо, но если двери закрыты — значит, это тоже кому-то надо. Может, им есть что прятать?

Может быть, они давно уже угробили свои исторические интерьеры и они числятся архитектурным наследием только на бумаге?

В этом году именно в День исторического и культурного наследия Москвы был открыт воссозданный Манеж, вокруг которого немало споров, особенно по поводу хайтека в интерьерах, поскольку снаружи все-таки он воссоздан достаточно бережно.

Но это уже споры какого-то другого уровня. Действительно, оставить открытыми воссозданные бетанкуровы перекрытия или закрыть? Ответ не очевиден. Мне нравится, что их оставили открытыми, «обнажив прием». Допускаю, что ревнителю исторической достоверности захочется их закрыть. Но ведь это уже не митинговая борьба «снести-восстановить», это вопросы иного уровня культуры, потому и ответы не так однозначны. Здесь действительно нет решения, которое будет принято всеми.

Сейчас идет спор о Царицыне, об этом дворцово-парковом комплексе с несчастной судьбой. Но важно, что государство наше, которое годами, десятилетиями не приводило Царицыно в порядок, решилось отдать руины городу и Москва готова вкладывать деньги в реставрацию баженовского шедевра. Профессионалы обсуждают, как и что восстанавливать или консервировать, — это подход качественно иного уровня. Я бы оставил изумительные руины и не строил того, что было только в проектах, но никогда не было реализовано. Но не уверен, что власть, да и просто москвичи готовы к такому решению.

…В День исторического наследия я был в шехтелевском особняке — в резиденции посла Австралии. Там в парадном зале верхняя часть стен просто побелена. Когда-то Дерожинской не хватило денег на осуществление заказанной росписи. Но есть эскизы Борисова-Мусатова для настенной росписи этого особняка, утвержденные тогдашним «худсоветом». Надо ли их воплощать или оставить стены так, как сложилось исторически? Даже вполне культурная и цивилизованная по нынешним меркам Австралия не знает ответа на этот вопрос.