Выступление Виктора Шейниса, члена федерального совета партии «Яблоко» на конференции «Власть и свобода: 20-летие демократического эксперимента в СССР и в России», организованной Клубом «Гражданские дебаты», «Интерфаксом», «Известиями» и Русским институтом 10 марта 2005 года.

Мне хотелось бы напомнить вещь тривиальную, но подчас допускаемую в ходе дискуссии. А именно: свобода и власть не являются антиподами. Развитие свободы и утверждение власти умной, эффективной, это не игра с нулевой суммой. Теперь второе. На мой взгляд, в сложившихся условиях мы практически не имеем свободы. Кое-что от перестройки осталось, но осталось чрезвычайно немногое, что, может быть, замыкается в стенах данной и каких-то других комнат. Мы не имеем, к сожалению, эффективной власти. Поскольку та власть, которая сегодня существует, неспособна не только обеспечить ответ на вызовы XXI века, но и решать те задачи модернизации, которые сама перед собой ставит.

Почему и как это произошло? Мне кажется, что исторический анализ чрезвычайно важен для понимания того, что происходит сегодня. Советский, большевистский, если говорить точнее, вариант государственного устройства был законченной, по-своему совершенной тоталитарной системой. Хотя после смерти Сталина она подверглась некоторому размягчению. Не было исторических прецедентов ликвидации таких систем без внешнего толчка. То, что произошло у нас, это ликвидация данной системы изнутри, из сердцевины, из ее ядра. Когда-то Варго придумал для Сталина понятие общего кризиса капитализма. Я не обсуждаю вопрос, насколько валидна была данная формулировка применительно к капитализму, но применительно к нашей системе она, я думаю, имеет право на существование.

Так вот, выход из общего кризиса системы, который не дошел еще до острой фазы, мне тогда виделся в военном перевороте. Тем не менее, наша армия, в отличие от немецких офицеров, оказалась не способна на самостоятельное политическое действие. И развитие пошло по более благоприятному пути. А именно – основные импульсы пришли, как говорил Горбачев, из ядра системы. Причем, мне хотелось бы подчеркнуть, что особого социального давления на Горбачева и его окружение не было. Было давление обстоятельств. Обстоятельств, которые реформаторы сумели осознать. Может быть, не в полной мере, но их заслуга заключалась в том, что они учились по мере того, как развивалась сама жизнь. Это имело двоякие последствия для последующего хода событий.

Во-первых, основным инструментом преобразования системы была избрана и примерно в течение 4-5 лет оставалась партия, а именно реликт тоталитарной эпохи. С помощью такого инструмента можно осуществлять индустриализацию, коллективизацию, даже в какой-то мере модернизацию, но нельзя было расширять пространство свободы. Более того, ее реальные структуры, аппаратные структуры, надо было держать под контролем, потому что в любой момент этот аппарат мог из рук реформаторов вырваться. Тому мы все были свидетелями.

Во-вторых, набор элементарных свобод, который получило общество, к свободам не привыкшее и не приученное, был уже в 85-87-м годах дарован сверху, а не завоеван. Все известные свободы, начиная от свободы выезда, свободы ограниченной, но все-таки свободы печати, гласности и так далее, требовали гарантий, которые еще нужно было создавать. Такими гарантиями могли быть изнутри системы – реальное разделение властей, а вовне системы – развитие структур гражданского общества. Кое что было достигнуто на этом пути. Но уже в первой половине 90-х годов произошли события, которые, с одной стороны, перечеркнули разделение властей, у меня нет времени говорить о том, как и почему это произошло, но это имело чрезвычайно негативные последствия, а с другой стороны, перечеркнули возникавшие структуры гражданского общества. СМИ, бизнес, партии и так далее, превратились в подразделения двух армий, которые сражались друг с другом.

В результате мы имеем и неэффективное государство, которое не способно решить модернизационные задачи, и предельное сужение зоны свободы. Мы имеем прекрасные первые две главы Конституции, но никаких гарантий реализации этих прав. Доказательство – это разрушение социальной инфраструктуры без создания необходимых социальных гарантий, которое предприняла власть в последнее время.

Поэтому, я полагаю, что через некоторое время обществу придется начинать сначала, не возлагая надежды на новое явление какого-нибудь Горбачева.