– Григорий Алексеевич, пока вы за рубежом, у нас тут такие бурные события. Кстати, если не секрет, где вы в данный момент?

– В Оксфорде. Читаю лекции.

– На какую тему?

– «Институционально-экономические теории и проблемы модернизации социально-экономических систем».

– Отлично, я как раз хотел поговорить о модернизации нашей системы социальных гарантий, которая обернулась политическим кризисом. Как вы думаете: кто виноват?

– Практическое исполнение закона о монетизации льгот ниже всякой критики. Не секрет, что российская бюрократия – очень слабая и неэффективная (по своим профессиональным качествам). Да и на подготовительном этапе было допущено очень много ошибок. Ведь у всяких социальных реформ есть 3 обязательных правила. Во-первых, они должны быть справедливыми. Во-вторых, решительными. И в-третьих, быстрыми. В нашем случае ни одно из правил не было выполнено. Особенно плохо со «справедливостью». Тошно было смотреть на наших чиновников, когда начались волнения. Этакие пугливые, вороватые господа, привыкшие к тому, что никто никаких безобразий не заметит. А если и заметит, то не скажет. А тут заметили. И сказали. Да еще так громко. Они тут же перепугались: «Да-да, мы сейчас все положим на место».

– Признаться, меня тоже впечатлила скорость «заднего хода». В той же Британии, помнится, Маргарет Тэтчер выдержала куда более страшные бунты во время экономических реформ в шахтерских районах. Почему такая разница в поведении?

– В британском случае была абсолютная уверенность в собственной правоте, которая базировалась на понятной и конструктивной экономической идее. А кто мне объяснит экономический смысл нынешних реформ? В чем идея? Что, если отобрать у старушек право на бесплатный проезд в трамвае, наши депо перейдут на хозрасчет? Если отобрать у инвалидов билеты на электричку, МПС станет эффективной структурой? Вряд ли. А если нет конструктивной идеи, то нет и смысла удивляться плохому исполнению.

– Не кажется ли вам, что прокол с монетизацией льгот – это показатель системного кризиса? Выстраивание «вертикали власти», перевод страны на ручное управление неизбежно приводят к сбоям в управлении такой большой системой, как Российская Федерация.

– Авторитарная система, особенно заботливо и интенсивно выстраиваемая президентом в течение прошлого года, к концу года вступила в фазу кризиса. Ведь она, по сути, не может решить ни одной проблемы, терпит неудачу за неудачей: Беслан, Абхазия, Украина, теперь вот – монетизация льгот.

– Но президент, похоже, не собирается отказываться от такой стратегии. Ситуация анекдотическая – он лично объясняет: льготникам нужно выдать транспортную книжку, а кто не захочет ее брать, пусть возьмет деньгами. Министры только кивают головами: «Ой, как же умно придумано!»

– Конечно, не дело, когда президент исполняет функции заместителя министра социального обеспечения. Но ведь он сам выстраивал эту систему. Так что пенять не на кого.

– А как бы вы провели социальную реформу?

– Социальные реформы могут идти только вместе с комплексными реформами в общественной сфере. А без этого пусть уж лучше все остается как есть.

– Когда начались волнения по всей стране, «Яблоко» заявило, что начнет акции протеста только с 29 января. Не боитесь опоздать?

– Куда опоздать? Люди возмущены. Мы считаем, что они правы, и поддерживаем их.

– Вы пропускаете гребень волны протеста, который сейчас оседлали коммунисты…

– Не надо! Не надо! Наше участие в акциях протеста – это вопрос содержания, а не пиара.

– Кстати, один из бывших лидеров вашей партии, а ныне главный правозащитник страны Владимир Лукин хотел в прошедшую пятницу выступить в Думе по поводу монетизации льгот, но его не пустили. Как вы полагаете, почему?

– Струсили.

– Такой короткий ответ?

– А что тут долго говорить. Наш двухпалатный, но однопартийный парламент панически боится, что кто-то выйдет на трибуну и скажет: «А король-то голый!»

– И напоследок. На прошлой неделе появились и тут же были опровергнуты слухи о том, что вы станете то ли премьером Украины, то ли экономическим советником Ющенко…

– Я тут могу ответить только словами Владимира Высоцкого: «Не волнуйтесь, я не уеду, и не надейтесь, я не уехал».