Об авторе: Эдуард ДНЕПРОВ, академик РАО, министр
образования РФ в 1990—1992 гг.
Выступления «Новой» по поводу намечавшейся коренной ломки
отечественного образования, которую келейно, за спиной
общественности и образовательного сообщества готовило
Министерство образования и науки РФ, вызвали широчайший
общественный резонанс.
Общество резко выступило и против подготовленного министерством
документа (теперь, после многих изменений, он называется
«О приоритетных направлениях развития образовательной
системы Российской Федерации»), и против закрытого способа
подготовки этого документа. Вопреки указаниям президента
РФ и председателя правительства этот документ так и не
был вынесен на широкое общественное и профессиональное
обсуждение. Хотя именно ради этого обсуждения рассмотрение
документа на заседании правительства было перенесено с
9 сентября на 9 декабря с.г.
Ситуация приобрела столь острый характер, что Совет Федерации
вынужден был срочно организовать парламентские слушания
названного документа, которые и состоялись 25 ноября с.г.
Парламентские слушания детища Минобрнауки в Совете Федерации
были акцией чрезвычайно показательной. Они продемонстрировали
по меньшей мере три фундаментальных обстоятельства.
Первое — Совет Федерации сегодня смог сохранить большую
степень свободы мысли и совести, чем Государственная Дума.
Второе — в так называемой властной элите в настоящее
время нет согласия по многим вопросам государственной
политики, в том числе и политики в сфере науки и образования.
В этой сфере, в частности, взгляды Совета Федерации значительно
более соответствуют национальным интересам, чем подходы
«рыночных фундаменталистов» в правительстве и в идущей
у них на поводу Думе.
Третье — в ходе слушаний в докладах председателя профильного
комитета Сената В. Шудегова и министра образования и науки
А. Фурсенко были представлены два принципиально различных
взгляда на суть образования.
В своем докладе председатель сенатского профильного комитета
В. Шудегов жестко констатировал произошедшие кардинальные
изменения в образовательной политике и дал им оценку.
Эти изменения, по его мнению, столь велики, что сегодня
неправомерно говорить о развитии и продолжении Концепции
модернизации российского образования, одобренной президентом,
Государственным советом и правительством РФ в 2001 г.
Проведенный Минфином летом этого года с одобрения Минобрнауки
погром Закона «Об образовании», устранение из него всех
финансово-экономических обязательств государства перед
образовательной сферой, которые подробно перечислил В.
Шудегов (о них «Новая газета» писала 25.10.04), фактически
снимают, по его мнению, ключевой тезис «Концепции модернизации…»
о возвращении государства в образование и о всесторонней
его поддержке.
Этот отправной тезис о смене вех образовательной политики,
о вторичном исходе государства из образования поддержал
и заместитель председателя думского Комитета по образованию
и науке О. Смолин. Вместе с тем он жестко осудил тайный
характер подготовки документа, представленного Минобрнауки.
В профессиональном плане вся эта заспинная деятельность
отражает явную попытку министерских чиновников скрыть
свою вопиющую некомпетентность. В нравственном и политическом
плане она столь же явно отражает весьма неприглядный образ
нынешней «властной элиты».
В конечном итоге все это очевидная дискредитация власти
— и правительства, и президента.
Отмеченные В. Шудеговым и О. Смолиным кардинальные изменения
в образовательной политике обнажают общие тенденции возрождения
в правительственных кругах «рыночного необольшевизма»
реформаторов первого призыва. Его итог известен: беспрецедентное
разграбление России, понесшей урон, который многократно
превысил потери страны в Великой Отечественной войне.
Второй призыв реформаторов озабочен элементарным переделом
собственности. Неслучайно и Минобрнауки в первую очередь
занялось разработкой не перспектив развития науки и образования,
а двух Концепций «управления имущественными комплексами»
— в сфере науки и образования. Таким образом, министерство
предпочло заявить себя как научно-образовательный ЖЭК,
а не как стратегический штаб развития науки и образования.
Экономия на образовании и науке — это антисоциальная,
антинациональная политика. Нищета того и другого — истинная
причина «утечки мозгов» из России, что весьма мало волнует
мозги наших не подлежащих утечке реформаторов. Между тем
на мировом рынке наукоемкой продукции доля России составляет
0,8%. Тогда как русские эмигранты, живущие в США, обеспечивают
20–25% американского хай-тека, что составляет около 10%
мирового рынка.
Показательна демагогия Минобрнауки на эту тему. Оно объявляет
«утечку мозгов» их «естественной миграцией во всех направлениях»
в эпоху глобализации. Однако только слепой не видит, что
эта «миграция» уже давно идет только в одном направлении,
истончая интеллектуальный потенциал России.
Наши неофиты рынка не могут понять, что образование —
это общенациональное достояние и оно может быть лишь отчасти
субъектом рынка. Но это прекрасно понимают люди, пожившие
и в рынке, и в культуре много дольше и плодотворнее.
Еще в 1999 г. бывший премьер-министр Франции Лионель
Жоспен на всемирной конференции по высшему образованию
в Париже говорил: «Я отвергаю меркантильную концепцию,
согласно которой развитие образования должно определяться
только требованиями рынка. Рынок для нас является реальностью,
в которой мы живем и действуем. Но он не может быть горизонтом
общества. Не ради рынка утверждается демократия (выделено
мной. — Э.Д.). Как и все европейцы, я приверженец признания
решающей роли государства — как гаранта равенства возможностей
— в финансировании образования».
Минфин вот уже более десяти лет пытается уверить нас,
что в России не было и нет денег на образование и науку.
То, что их не было в 90-х годах, — это преступная социальная
ложь, что неоднократно доказано Г. Явлинским и многими
другими экономистами. Деньги были, но их нещадно разворовывали.
То, что на это нет денег сегодня, когда г-н Кудрин купается
в водопаде нефтедолларов и спит, как собака на сене, на
огромном стабилизационном фонде и золотовалютном запасе,
— сие утверждение вообще по ту сторону добра и зла.
Доклад председателя профильного сенатского комитета В.
Шудегова на парламентских слушаниях развивал социально-гуманитарную
философию образования, принятую Законом «Об образовании»
1992 г., который был признан наиболее прогрессивным и
демократичным образовательным актом в мире конца ХХ столетия.
В. Шудегов подчеркивал, что в современных условиях смены
политического и социального уклада в России, которая в
силу безответственности «реформаторов» сопровождалась
крушением жизненных интересов страны, образование в первую
очередь должно быть направлено на решение задач преодоления
духовного вакуума и национального унижения народа великой
державы, построения гражданского демократического общества,
воспитания гражданина новой России — свободной самостоятельной
личности, способной к осознанному выбору. При этом подчеркивалась
и важнейшая задача подготовки современных высококвалифицированных
специалистов, конкурентоспособных на мировом рынке труда.
Министр образования и науки А. Фурсенко в своем докладе
дал совершенно иное видение образования. В нем не нашлось
места социально-гуманитарным задачам. Доклад был предельно
технократичен. Речь шла только о подготовке современных
специалистов.
Более того, в своем докладе министр открыл новый, ранее
неизвестный человечеству закон «экономического фундаментализма».
Воспроизвожу дословно: «Образование — вторичная область
по отношению к экономике».
Следуя этой логике далее, можно дойти до полного абсурда,
который и исповедуют нынешние «экономические необольшевики»:
вторичен по отношению к экономике и сам человек.
Здесь высвечиваются два угрожающих обстоятельства.
Первое, о чем отчасти говорилось выше, — это антигуманитарная,
антисоциальная линия, которую настойчиво проводит либерально-экономическое
крыло правительства. В ней истоки непрекращающихся попыток
экономии на науке и образовании.
Второе — что много страшнее — антинациональный характер
этой линии.
Что в сущности означает открытый г-ном Фурсенко новый
закон «экономического фундаментализма»?
Ответ не очень сложен. Это типичная неадекватная, однобокая
реакция рыночных неофитов как на современные потребности
страны, так и на вызовы глобализации.
Сведение задач российского образования лишь к подготовке
специалистов — это, по существу, возврат к примитивному
тоталитарному взгляду на образование только как на «кузницу
кадров». Это современная модификация «теории» подготовки
«винтика» нового образца — квалифицированного специалиста-манкурта
или менеджера-манкурта, без рода и племени, без нравственного
фундамента, готового обслуживать любой режим, любую производственную
систему — от Силиконовой долины до Освенцима.
В 90-х годах мы прошли через этап развала производственного
потенциала страны. И сегодня встали перед угрозой ее окончательного
духовного и культурного развала. Перед угрозой превращения
страны в сырьевой рынок уже в полном смысле этого слова,
поставляющий не только нефть и газ, но и мозги, и бренные
человеческие тела для использования их в разных целях
— от проституции до торговли детьми и человеческими органами.
Парадокс состоит в том, что те, кто громче всех объявляет
себя «государственниками», «державниками», в первую очередь
объективно на корню губят державу.
Переходя теперь от высоких материй к худосочному документу,
изготовленному Минобрнауки, мы вынуждены констатировать,
что никаких существенных изменений в нем не сделано. Документ
правится по схеме: после очередной его общественной критики
из него удаляются наиболее одиозные места. Но при этом
он остается столь же некомпетентным и явно перекошенным
в сторону профессионального образования.
В документе все так же почему-то идет речь лишь о задаче
создания системы «непрерывного профессионального», а на
деле — попросту последипломного или послевузовского образования.
Хотя общеизвестно, что в мировой практике почти 40% такого
образования составляют гуманитарные, общеобразовательные
программы.
Но эти проблемы не волнуют разработчиков документа, поскольку
их знание системы образования, мягко говоря, приблизительное.
Когда одного из руководителей этих разработчиков — проректора
известного вуза — спросили, почему в министерском документе
нет ни слова о «специальном образовании», он с возмущением
ответил: «Как нет? А ПТУ и техникумы…». Пришлось, увы,
объяснять, что «специальное образование» — это образование
детей с отклонениями в развитии, образование инвалидов
и т.д. Таков уровень компетентности разработчиков министерского
документа.
Не более высок и уровень их социальной ответственности.
Они продолжают плести пустые кружева вокруг «инвестиционной
привлекательности системы образования», боязливо обходя
то главное, что во всем мире обеспечивает эту привлекательность,
— систему налоговых льгот для сферы образования. Мы действительно
живем в зазеркальном мире. Церковь у нас не платит налог
на землю. Наука платит. Образование пытаются заставить
платить.
Также в документе остаются бюрократические уловки и иносказания.
Например, о «предшколе». Что это такое — традиционный
детский сад или подготовительный класс в школе? С какого
возраста в ней начинается обучение — с 5 лет? Кто платит
за это обучение — родители или государство? Не сумев ответить
на все эти вопросы, министр пообещал на парламентских
слушаниях, что он снимет из министерского лексикона этот
неологизм. И впредь речь будет идти о традиционном дошкольном
воспитании.
Остается в документе и лукавая недосказанность о снижении
обязательной нагрузки в школе на 25%. На самом деле обучение
в школе станет на четверть платным, что противоречит Конституции
РФ. При этом за счет данной ученической платы Минобрнауки
собирается повысить зарплату учителям. Вот она подлинная
забота о бюджете. Человек действительно вторичен по отношению
к экономике.
Р.S. В педагогическом сообществе по-разному относятся
к инициативам министерства. Иные точки зрения — в ближайших
номерах «Новой».