На минувшей неделе публичная активность российского президента зашкаливала. Начал он с выступления на съезде РСПП, где призывал бизнес быть социально ответственным и не бояться государства. Потом на встрече с армейским руководством он говорил о военной реформе. А затем в интервью трем федеральным телеканалам он разъяснял необходимость проводимой им политической реформы, обещал не менять Конституцию и блюсти демократию.

Наконец, президент встретился с чилийскими журналистами и отверг обвинения в движении России к авторитаризму (было бы удивительно, впрочем, если бы он эти обвинения подтвердил)…

Что же заставило его провести столь массированную «пиаратаку»? Причины могут быть разные.

Возможно, что недовольство действиями Кремля — как внутри страны, так и за ее пределами, — достигло такого уровня, что президент решил сам успокоить общественное мнение, не перепоручая эту работу придворным.

Возможно, однако, и то, что речь идет о самом обычном усыплении бдительности. Ведь уже не раз слова президента о демократии и свободе слова звучали именно тогда, когда дела были противоположными. Так, в 2001 году президентское послание день в день совпало с захватом НТВ, а в 2003 году операция «ЮКОС» началась аккурат после очередных заявлений президента о защите частной собственности и независимом суде…

Впрочем, ничего нового Путин не сказал. За одним исключением: о возможности возвращения губернаторов и председателей региональных законодательных органов в Совет Федерации.

Иначе говоря, президент заявил о четвертой реформе верхней палаты парламента за одиннадцать лет. Точнее, об отмене третьей реформы СФ, которая в мае 2000 года была инициирована им самим. Тогда (цитируем президентское послание) это было названо «движением в направлении развития демократии и профессиональных начал парламентской деятельности»…

В Конституции записано, что в СФ входят по два представителя от законодательной и исполнительной власти каждого региона. При этом в переходных положениях говорилось, что первый состав СФ на два года избирается гражданами по двухмандатным округам, а дальше порядок формирования СФ должен был определиться отдельным законом.

В декабре 1993 года первые сенаторы были избраны — и быстро выяснилось, что выборный СФ не выполняет отведенной ему авторами Конституции роли «тормоза», позволяющего блокировать неугодные президенту законы. И нередко голосует за преодоление президентского вето.

Последовала вторая реформа СФ, целью которой было сделать его управляемым. В декабре 1995 года приняли закон, по которому губернаторы и спикеры законодательных собраний присутствуют в верхней палате по должности. При этом СФ, само собой, не мог работать на профессиональной основе — что вполне устраивало Кремль: непрофессиональная палата парламента куда меньше сует свой нос куда не надо и находится в полной зависимости от собственного аппарата.

Дальше, однако, выяснилось, что губернаторы стали де-юре политиками федерального уровня и решили, что их собственная партия вполне может стать партией власти.

Так возникло «Отечество», а потом — блок ОВР, чье победное шествие вплоть до операции «Наследник» казалось гарантированным. Поражение ОВР предопределило третью реформу СФ, целью которой было изгнать губернаторов из сената. Вместо них пришли назначенные представители, которые должны были работать уже на постоянной основе (одного «сенатора» должен был назначать губернатор, второго — законодательный орган региона).

Четыре года работы СФ по такому принципу сделали верхнюю палату абсолютно послушной, но непрерывно критикуемой. Поскольку в нее по известному «принципу Калигулы» (назначившего, как известно, сенатором своего коня) начали попадать бывшие министры и отставные губернаторы, чиновники и банкиры, которые не всегда умели показать на карте «субъект», интересы которого им доверено представлять.

Апофеозом стало направление в СФ дочери орловского губернатора (в качестве его же представителя) и Людмилы Нарусовой (в качестве представителя Тувы). Как тут не вспомнить, что политическая карьера Анатолия Собчака когда-то началась со знаменитого высказывания о «якуте товарище Власове и адыгейце товарище Воротникове».

Теперь президент решил все «отыграть назад», но предложенная им схема страдает как минимум двумя логическими противоречиями.

Во-первых, с одной стороны, губернаторы и спикеры «для решения важнейших общенациональных вопросов» возвращаются в сенат, но с другой стороны — «текущую работу Совета Федерации нужно проводить на постоянной и профессиональной основе». Выходит, указанные лица будут руководить своими регионами на общественных началах?

А во-вторых, губернаторов предполагается, как известно, назначать. Законодательная палата, половина которой назначена президентом, — это посильнее «Фауста» Гете. До сих пор такое встречалось только в Белоруссии. Да еще в Саудовской Аравии, где парламент является совещательным органом при монархе. Говорить в этой ситуации о разделении властей становится просто смешно. Кто хочет — пусть представит себе, например, преодоление вето президента на какие-либо законы. Или — насколько содержательным будет обсуждение представленных президентом кандидатур генпрокурора, судей Конституционного суда или аудиторов Счетной палаты…

Зачем же президент все это затевает?

Возможно, это уступка губернаторам, которых надо как-то «ублажить» после очередного «опускания» путем отмены их выборности. К тому же от идеи передать губернаторам право назначения мэров (продлив таким образом «вертикаль» до самого низа) президент публично отказался — после жесткой реакции Конгресса местных и региональных властей Европы.

Однако непонятно, зачем «ублажать» назначаемых подчиненных, которые полностью зависят от начальника и могут в любой момент быть сняты (значит, тут же лишены сенаторского статуса) за «утрату доверия»…

Возможно, что абсурдный принцип формирования СФ — «принцип Калигулы» — наконец-то стал очевиден даже президенту. Или в Кремле надоело непрерывно пристраивать кого-нибудь сенатором от очередного региона (то, что большей частью соответствующие решения принимаются отнюдь не на местах, известно).

Однако куда более разумным было бы перейти к выборности СФ, как это было в 1993 году. Заметим: спикер СФ Сергей Миронов постоянно говорит об этом и недавно обещал, что до конца года предложит соответствующую схему формирования верхней палаты. Что он скажет теперь?

Возможно, наконец, что все дело — в уменьшении числа статусных должностей в новой российской номенклатуре. Так у нас есть губернаторы — отдельно и сенаторы — отдельно, и каждому оказывай почет и уважение, принимай, выслушивай, обеспечивай и так далее. Лучше пусть работают по совместительству…

Гадать можно и дальше — заметим только, что такой способ действий (хорошо знакомый нам по старым временам) давно стал привычным для путинской эпохи. Ничего и никому не объясняется, об истинных мотивах принятия решений можно только догадываться, а дискуссия на телевидении идет лишь между теми, кто считает предложения властей гениальными, и теми, кто считает их всего лишь замечательными.

При этом сами решения воспринимаются как приказы, которые надо не обсуждать, а дружно одобрять и выполнять. Повлиять на них практически невозможно даже тогда, когда они представляются категорически неверными…

Демократия, как известно, предполагает ошибки при принятии решений, но она является единственной системой, которая позволяет их исправлять.

Авторитарная система без «обратной связи» (в том числе система с назначенными губернаторами, которые одновременно являются и сенаторами) работает, конечно, быстрее, чем демократическая.

И президенту такая система куда привычнее и ближе. Его так учили.