Прошла первая неделя судебных слушаний по обвинению начальника службы внутренней безопасности ЮКОСа Пичугина в организации ряда заказных убийств. СМИ уже писали об этом нашумевшем уголовном деле, числящемся среди других, возбуждённых в отношении сотрудников компании. Были сообщения о тенденциозности и слабой доказательной базе следствия, массе юридических нестыковок, просто анекдотических ошибок. Всё это в сумме тянуло на определение достойного места в многострадальной истории российской юриспруденции. Однако начавшийся судебный процесс превзошёл самые смелые ожидания. Особенно по составу и личностям участников, а также их поведению в ходе следствия и суда.

Трудно припомнить даже в богатой российской истории судебный процесс с такими внутренними противоречиями. Один из потерпевших защищает и оправдывает подсудимого, который, по версии следствия, "заказал" его с особым цинизмом, другая потерпевшая путается и меняет свои показания как перчатки. Следователи изобретают новые методы очных ставок и опознания, а также оформления материалов следствия, не имеющих аналогов в цивилизованном мире. А главный свидетель, во всём поддерживающий позицию обвинения о том, что наказание за преступление должно быть суровым и неотвратимым, "по совместительству" с выполнением гражданского долга сам отбывает пожизненное заключение за серию изнасилований, включая изнасилование несовершеннолетних, а также убийств, в том числе лишение жизни детей. Поэтому естественным образом возникает закономерный вопрос: а судьи кто?

Стахановцы из Генпрокуратуры

Старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ Юрий Буртовой, судя по его действиям, мыслит широко, размашисто и нестандартно. Тем не менее, будучи руководителем следственной группы по делу Пичугина, он в один прекрасный момент осознал, что такое грандиозное дело одной прокуратуре не под силу. И обратился в ФСБ с просьбой выделить сотрудников для помощи в работе. Поскольку без участия ФСБ у нс теперь не происходит ничего серьёзного, на его предложение тут же откликнулись, как будто давно его ждали. И пришли сразу не с пустыми руками, а рапортами об уже проделанной работе. По крайней мере, обращение Буртового в ФСБ датировано 10 июня прошлого года, а рапорты привлечённых сотрудников имеют дату 9 июня. Прямо стахановские темпы работы: не успели в прокуратуре подумать о привлечении сотрудников спецслужб, как те уже "принесли в клювике" результаты. Насколько нам известно, в рапортах сотрудников описан ряд преступлений Алексея Пичугина и его окружения, большей частью экономической направленности. Правда, почему-то в суде эти экономические преступления озвучены не были. К чему бы это?

Тем не менее, список прегрешений Пичугина, видимо, произвёл серьёзное впечатление даже на закалённого "страшного следователя". И суровый страж закона распорядился об условиях контакта с подопечным. Пичугина, как особо опасного бандита, было велено водить на допрос исключительно в наручниках и не снимать их и во время беседы. Затем Буртовой вызвал на официальный допрос в Генпрокуратуру исповедника Пичугина - отца Иоанна. Даже в тридцатые годы прошлого века следователи НКВД беседовали с исповедниками в неофициальной обстановке, чтобы "уши" не торчали. Но тут, похоже, спохватились вышестоящие товарищи и перестраховались, не дав нашему герою "запатентовать" юридическое ноу-хау. Юрий Буртовой извинился перед священником и, вероятно, в качестве компенсации, разрешил ему свидание с подследственным, в чём ранее отказывал.

Добрый и злой потерпевший

Приём в отношении подозреваемого под названием "добрый и злой следователи" применяется с незапамятных времён во множестве стран. Заключается он в том, что подозреваемого по очереди допрашивают два следователя, использующие разную тактику. Один стращает задержанного всеми мыслимыми и немыслимыми карами, не исключая и "физико-воспитательных" мероприятий, второй же ему сочувствует и обещает помочь в обмен, естественно, на сотрудничество.

Но, пожалуй, только у нас родился метод доброго и злого потерпевших. Было ли это очередным изобретением следственной группы, или так сложилось исторически, но факты говорят сами за себя. Потерпевших двое - управляющий делами компании "Роспром" Виктор Колесов и бывшая сотрудница банка МЕНАТЕП, а впоследствии руководитель управления столичного управления правительства по связям с общественностью Ольга Костина. Первого осенью 1999 года неизвестные лица встретили по дороге с работы, жестоко избили и отобрали деньги и ценности на сумму в 2000 долларов. А чуть позже конкретные пацаны из группировки Коровникова взорвали тамбурную дверь на лестничной площадке, где располагалась квартира родителей Костиной. Поначалу Колесов и местная милиция посчитали, что акция являлась избиением с целью ограбления. А Костина вообще терялась в догадках относительно того, кто мог послать ей такое "предупреждение". Правда, позже она как-то обмолвилась, что у неё были сложные отношения со смежными структурами в мэрии.

Однако в Генпрокуратуре, видимо, решили идти в ногу со временем: новый век - новые песни. И год назад переквалифицировали "колесовское" избиение с целью ограбления на ограбление с целью убийства, инициированное Пичугиным с подачи неких руководителей ЮКОСа, а "Костинский" взрыв, не причинивший никому вреда, - в покушение на убийство, заказанное тоже конкретным вице-президентом ЮКОСа Леонидом Невзлиным и организованное тем же Пичугиным. Последняя с этим легко согласилась. Более того, она обвинила своего бывшего шефа, приведшего её на работу в МЕНАТЕП, в чудовищном иезуитстве. Согласно материалам следствия, Леонид Невзлин, предварительно заказав убийство Костиной, дошёл до такой неслыханной наглости, что предложил в личной беседе выделить ей охрану, от чего та гордо отказалась и пережила покушение самостоятельно.

Неожиданности на этом не кончились. Как стало известно из сообщений прессы о первом дне процесса, потерпевший Колесов в своём выступлении заявил, что Пичугин его не заказывал и вообще он его не знает. Он также отмёл мотив преступления, резонно отметив, что карьерный рост управделами "Роспрома" никак не мог повлиять на карьеру начальника службы внутренней экономической безопасности ЮКОСа. То есть фактически потерпевший выступил в качестве адвоката подсудимого. Наученные горьким опытом, представители обвинения перед выступлением "злого потерпевшего" решили тоже перестраховаться и пошли на беспрецедентные меры секретности, включая повторную подписку участников процесса об ответственности за разглашение сведений, обнародованных в ходе судебного заседания. Поэтому подробную картину выступления Костиной не удалось получить даже самым настырным репортёрам.

По итогам первой недели судьям и присяжным можно только посочувствовать: и без того не слишком ясное дело приобрело ещё более запутанный характер. А ведь впереди ещё и другие показания, в том числе основного свидетеля Игоря Коровникова, этакого Атланта, на плечах которого, в основном, и держится версия обвинения. Правда, сей Атлант скорее напоминает Люцифера, но, видимо, лучшего свидетеля, согласного подтверждать нереальное и опровергать очевидное, у Генпрокуратуры не нашлось. Тем более что свидетели обвинения, выступавшие в суде на прошлой неделе, так и не дали никаких показаний против Пичугина.

Тамбовские волки

В распоряжении редакции оказалась копия приговора, вынесенного Тамбовским судом банде Коровникова в 2000-м году. Даже сухие строчки документа порой вызывают ощущение, что мы имеем дело с неким монстром, в лучшем случае - волком, по какому-то недоразумению имевшему человеческое обличье. Впрочем, его подельники выглядят немногим лучше. Из приговора суда по одному из эпизодов (приносим извинение за физиологические подробности):

"В это время Коровников избил отказавшуюся совершить с ним половой акт Геворкян и, подавив, таким образом, её и, подавив таким образом, её сопротивление, совершил с ней насильственные действия сексуального характера, выразившиеся во введении полового члена в задний проход потерпевшей.

Желая скрыть совершённое преступление, Коровников, а за ним и Кабанец, по предварительному сговору между собой, решили убить Геворкян и Хаматдинову. С этой целью они стали избивать потерпевших, нанося им множественные удары руками и ногами по различным частям тела. Когда девушки потеряли сознание, Коровников принёс из автомашины два куска телефонного провода. Этими проводами подсудимые сдавили органы шеи Геворкян и Хаматдиновой. В результате механической асфиксии потерпевшие скончались на месте преступления. Полностью раздев потерпевших, одежду которых позже выбросили в реку, и присыпав их тела лесным мусором, подсудимые скрылись с места преступления.

При этом были похищены у Геворкян сделанные из золота: цепочка стоимостью 1800 рублей, крестик стоимостью 600 руб, кольцо стоимостью 1500 рублей, две цепочки стоимостью 980 рублей и кольцо стоимостью 220 рублей из серебра".

Это самый типичный эпизод трёхмесячной вакханалии "волков", которых в деле не один и не два. Преступления совершались почти каждую неделю и по схожей схеме. Девушек сажали или заталкивали в машину, вывозили за город, насиловали и душили. При этом не гнушались снимать с жертв всё мало-мальски ценное, вплоть до дешёвых цепочек и колечек. Насиловали, похоже, всех без разбора, включая несовершеннолетних и вообще детей:

"Затем Коровников и Кабанец, подавив сопротивление Трошиной, бывшей для них явно несовершеннолетней (ей было 13 лет), совершили с ней поочерёдно насильственный половой акт".

Девочку также потом задушили, раздели и забросали опилками, одежду выбросили в реку. Следует отметить, что Коровников уже был ранее судим по ст. 117 - групповое изнасилование. Таких на зоне, мягко говоря, не любят и обычно "опускают", превращая в "петухов". Возможно, отсюда у Коровникова такая жестокость по отношению к жертвам: убить человека для него было обыденным делом. Наряду с изнасилованиями Коровников с подельниками не гнушались и заказными преступлениями, в частности, организовали взрыв у квартиры родителей Костиной. В приговоре отмечается, что цели убить Костину они не имели, обсуждались два варианта - плеснуть кислотой в лицо или взорвать дверь. Остановились на последнем варианте: гуманные люди, что ни говори. Впрочем, скорее всего, дело не в этом, а в том, что бандиты боялись, что кислота при акции может попасть на них. Но Костина - исключение, подтверждающее правило, да и преступление было совершено в Москве. В родном Тамбове с жертвами не церемонились. Так, однажды Коровникову пришла в голову идея ограбить семью хорошо ему знакомого предпринимателей Гольдбергов. Супругов, как обычно, затолкали в машину, вывезли за город, избили, закололи заточками и задушили. Зная, что в квартире должны должны остаться малолетний сын и бабушка, бандиты заставили жену записать на диктофон её просьбу о выходе из дома для того, чтобы её якобы встретить. Однако, ворвавшись в квартиру, они обнаружили, что там ещё остались дети. Изверги не подумали их пощадить, поскольку Коровников приказал никого в живых не оставлять. Из приговора суда:

"Войдя в квартиру, подсудимые увидели там малолетних Гольдберга С.Л. (ему было десять лет) и Редина А.А. Эрбес удерживал Гольдберга, зажимая ему рот рукой. Кабанец, подойдя к Редину и имея умысел на его убийство, стал наносить ему удары заточкой в область грудной клетки. Редин оказывал сопротивление, и Кабанец позвал Попова. Попов также оказавшейся у него заточкой нанёс Редину несколько ударов в различные части тела. Потерпевший упал на пол и перестал подавать признаки жизни. Кабанец подошёл к удерживаемому Эрбесом Гольдбергу и с целью лишить его жизни стал наносить удары в область грудной клетки и сзади. Гольдберг также упал на пол".

Вот такие "подвиги" совершали Попов, Кабанец, Куимов и Эрбес под руководством Коровникова. Чем эти изверги лучше террористов, убивавших детей в Беслане? Всего на их совести пять изнасилований и восемь убийств, совершённых всего за три месяца. А ведь их наш самый гуманный суд, равняясь на Европу, вынужден был оставить в живых: Коровников получил пожизненное заключение, подельники - по 20 лет. Более того, сотрудники ФСБ и Генпрокуратуры добились перевода Коровникова с весьма суровой колонии на острове Огненный в почти европейское Лефортово и сделали это звероподобное, но человекообразное существо, по сути, главным обвинителем на процессе. Павлик Морозов, наверно, не раз перевернулся в гробу.

Мы уж не говорим о морально-этической стороне дела: для нынешних ФСБ и Генпрокуратуры это, похоже, давно является анахронизмом. Но есть же и обычная логика следствия. В отличие от подельников Коровников ни по одному из эпизодов себя виновным не признал. Он врал, изворачивался, валил всё на "собратьев по делу", прикидывался ненормальным … Следствию и суду, судя по материалам дела, пришлось приложить немалые усилия, чтобы доказать его вину полностью. И какая уверенность в правдивости его показаний может быть в таком случае. Единожды солгавши, кто ж тебе поверит. А Коровников врал не раз и не два. По той же Костиной он сначала не назвал заказчиков и заявил, что убийство они не планировали, а через несколько лет "вспомнил" и о заказчиках, и об убийстве. Интересно, обещали ли снизить ему срок за озвучивание нужных показаний?