В последние 10—15 лет, что бы мы ни взялись реформировать, у нас почему-то все получается по закону Черномырдина — Паркинсона: хотели как лучше — получилось как всегда, а всегда бутерброд падает в грязь той стороной, где масло. Вот почему такую тревогу вызвал в академическом сообществе, да и во всем нашем обществе, проект реформирования науки, вызревший в недрах возглавляющего ее министерства, — «Концепция участия РФ в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки». СМИ запестрели заголовками типа: «Концепция уничтожения отечественной науки», «Россию хотят «оглупить», «Пиррова победа над наукой».

Если взять интеграл от довольно широкого спектра мнений, точек зрения, догадок и домыслов на этот счет, выкристаллизовывается несколько наиболее характерных позиций.

1. Предлагается имущественно-собственнические отношения в науке привести в соответствие с однозначной ориентацией на рыночную экономику, с приватизацией всего и вся в стране, даже за счет урезания социальных государственных программ; в соответствие с фактически взятым курсом на платную медицину, платное образование, рыночную самоокупаемость науки.

2. Новая генерация чиновничества во властных структурах, не участвовавшая в первой волне приватизации, когда за бесценок из рук государства уплывали гиганты индустрии и энергетики, нефте— и газопромыслы, сейчас кавалерийской атакой пытается «урвать свой кус» от того, что еще не перешло в частную собственность. А у науки здесь есть чем поживиться.

Правда, чиновники эти убеждают сограждан, что если, положим, синхрофазотрон перейдет в частное владение, никто не станет превращать его в созвездие ночных клубов и казино. Конечно, нелепо, абсурдно. Но…

3. «Концепция» снимает противоречие между традиционной для Российской академии наук еще с дореволюционных времен автономностью от государства и выстраиваемой ныне единой властной вертикалью. Верноподданнически даже предлагается, чтобы избрание президента РАН академическим сообществом утверждал затем президент РФ.

4. Министр образования и науки РФ А. Фурсенко оговаривается, что речь идет не о фундаментальной, а о прикладной науке; не о крупных исследовательских центрах, а о множестве мелких, непродуктивных организаций, паразитирующих на древе науки, но ничего ей не дающих. А на самом-то деле речь идет все же о стратегической цели, выключающей нашу страну из конкуренции на мировом интеллектуальном рынке, — о разгроме отечественной науки ударом в ее «солнечное сплетение» на стыке фундаментальных и прикладных наук.

Последняя позиция не такая уж и крайняя, экстремистская, как может показаться на первый взгляд, если вспомнить слова нобелевского лауреата академика Н. Семенова о том, что в современном мире невозможно сделать даже маленький шаг вперед в новых технологиях, не углубляясь в фундаментальные первоосновы мироздания, взаимодействия вещества и энергии.

На Западе это прекрасно понимают. Под развитие самых передовых, например информационных, технологий там подводится солидная база глубоких, перспективных фундаментальных исследований. Средства для этого берутся и из государственной казны, и из частных «загашников» — для привлечения последних во многих странах создана эффективная система, так сказать, поощряющих приманок.

Почему же это не понимают у нас? Почему у богатейшей по ресурсам страны вдруг не оказалось необходимых денег на собственное будущее, на науку?

Выскажу, может быть, крамольное предположение: потому что у нас келейно, полулегально возрождается в чиновничьих и в некоторых государственных головах отвергнутая, преданная анафеме на всех перекрестках и все-таки «бессмертная» лысенковщина. На днях, когда по ТВ показывали студенческий пикет в Москве, на экране промелькнул самодельный транспарант: «Вчера Лысенко — сегодня Фурсенко». Симптоматично?

В корне, в первооснове лысенковщины обнаруживается стереотип, который известен в психологии как «мышление комплексами». Он означает сведение мысли с теоретических высот до бытового и политического примитива, до подножного корма, до потери видения перспективы дальше собственного носа.

Как это делалось в фантасмагорических судебных процессах над генетикой, именовавшихся при Сталине научными дискуссиями? Вначале — «безобидные» упрощения. Дальше — отыскивание всяческих «измов». Потом — политические ярлыки и приговоры. Процессы канули, как нам представляется, в безвозвратное прошлое. Но мышление-то комплексами от нас никуда не делось!

Вопрос этот куда серьезнее и глубже, чем просто взаимонепонимание между наукой и нынешней властью. Он провоцирует и взаимонепонимание между наукой и народом. Все чаще раздаются сетования: кому нужны обсерватории и ускорители элементарных частиц, когда впереди зима с предсказуемыми отключениями тепла и с непредсказуемым ростом тарифов? В подобных настроениях наиболее дальновидные современники всегда видели колоссальную опасность: озлобленность народа тяжелыми условиями его жизни так легко переадресуется на очень тонкий слой высокой духовной культуры, на «отвлеченную» (читай: фундаментальную) науку.

И это не раз уже становилось питательной средой в широких слоях общества для лысенковщины в самых разных ее проявлениях. Опасность такая остается. Она — и в непобедимости остаточного принципа по отношению к образованию, науке и культуре; и в том, что в любую минуту сохраняется возможность направить недовольство народа своим бытием против ученых, занимающихся какими-то мушками-дрозофилами или там «очарованными частицами».

Вот на какие печальные мысли наводит скандал вокруг новой инициативы нашего околонаучного чиновничества — как раз в силу отсутствия полной и достоверной информации.

Ясность могли бы внести люди, имеющие непосредственное отношение к судьбам науки в России, независимо от того, привлечены они или не привлечены к ее очередному реформированию: президент страны; политики, олицетворяющие законодательную и исполнительную власть; лидеры политических партий; авторитетные ученые и деятели культуры; руководители экономики и науки; мэры столичных городов; предприниматели.

Вот почему мы обращаемся к ним с наиболее частыми сегодня читательскими вопросами. И адресуем эти вопросы поименно (чтобы не было обид и споров о субординации, перечисляем в алфавитном порядке): Роману Абрамовичу, Жоресу Алферову, Виталию Гинзбургу, Сергею Глазьеву, Даниилу Гранину, Борису Грызлову, Владимиру Жириновскому, Геннадию Зюганову, Юрию Лужкову, Дмитрию Львову, Валентине Матвиенко, Сергею Миронову, Борису Немцову, Юрию Осипову, Гавриилу Попову, Евгению Примакову, Владимиру Путину, Дмитрию Рогозину, Виктору Садовничему, Александру Солженицыну, Михаилу Фрадкову, Андрею Фурсенко, Анатолию Чубайсу, Григорю Явлинскому.

Итак, наши вопросы:

1. Как вы оцениваете разработанную Минобром «Концепцию участия РФ в управлении государственными организациями, осуществляющими деятельность в сфере науки», и компромиссный ее вариант, к которому пришли руководители министерства, РАН и Союза ректоров?

2. Нуждается наша наука, в том числе академическая, в реформировании, в приведении в соответствие с новыми реалиями экономической, политической, общественной жизни России? Если да, то какой видится вам суть академической реформы?

3. Должен ли избранный академическим сообществом президент РАН утверждаться затем президентом РФ?

4. Любые реформы, направленные на развитие науки в России, обесточиваются у нас доводом, против которого, как против лома, — нет приема: у государства нет денег. И это при том, что основные богатства страны оказались у частных лиц, у которых есть деньги на покупку иностранных футбольных клубов и королевских дворцов на Лазурном Берегу. Разрешимо ли это противоречие? Если да — то каким путем?

Ждем ответов.

Вопросы от имени непосвященных задавал Ким СМИРНОВ

ИЗ ДОСЬЕ

«Документ (министерская «концепция». — Ред.) предлагает существенно сократить число научных организаций, акционировать их и превратить в акционерные общества, фонды и некоммерческие организации. Исключение составят только «перспективные организации», то есть те, которые оснащены современным оборудованием, имеют штат квалифицированных сотрудников, а главное — «достаточно крупные и финансово устойчивые». В итоге более чем из двух тысяч научных учреждений в России к 2008 году должны остаться всего 100 — 200, которые станут основой для научного госсектора».

RBC daily: рынки, 1.10.2004

ИЗ ДОСЬЕ

«Я создавал Уральское отделение РАН, открывал в разных регионах этого уникального района страны новые институты. Я видел, как работают такие научно-промышленные гиганты, как НПО «Автоматика», которым руководил легендарный академик Н.А. Семихатов. Здесь создавались лучшие в мире системы управления ракетами, космическими аппаратами, всевозможными уникальными конструкциями и установками. Теперь же в здании НПО — бары, казино, дискотеки, а объединение влачит жалкое существование. Авторы концепции делают все возможное, чтобы та же судьба постигла всю нашу страну.

Концепция утверждает, что в России нет внутреннего спроса на науку, ею пользуются западные фирмы. Именно поэтому науку в России следует уничтожить.

И все-таки: зачем это нужно?

Вся вторая часть концепции посвящена приватизации зданий и имущества, принадлежащих российской науке. Это практическая инструкция, как нужно продавать и покупать сооружения, каким образом и кто имеет право на первоочередную приватизацию. Многие здания институтов, КБ и учреждений науки находятся в центре городов. Это лакомые кусочки для всевозможных предпринимателей и дельцов. Появление концепции — еще одна попытка приватизировать государственную собственность, а чтобы это сделать, надо уничтожить науку в России».

Академик Г. МЕСЯЦ, вице-президент РАН. «Московская среда», 12.10.2004