Мы продолжаем комментировать проект бюджета Российской Федерации на 2005 год. В прошлый раз мы говорили об основных цифрах, которые заложены в бюджет. Теперь говорим о силовой составляющей бюджета. Ее оценивают член Комитета Госдумы по бюджету и налогам Михаил Задорнов и директор Института политического и военного анализа Александр Шаравин.

- Сначала я хотела бы узнать ваше мнение о стабилизационном фонде. Депутат ГД Оксана Дмитриева, выступая на "Маяке", высказалась категорически против стабилизационного фонда, она считает, что деньги, которые идут в этот фонд, мы фактически выбрасываем, кладем в тумбочку и эту тумбочку сжигаем, как выразилась Оксана Дмитриева. Вы, Михаил Михайлович, как раз придерживаетесь противоположной точки зрения. Я попрошу вас сказать, почему вы ратуете за стабилизационный фонд?

ЗАДОРНОВ: Я не только ратую. Мы два года убеждали Минфин создать стабилизационный фонд. И надо было это сделать гораздо раньше, где-то в 2002 году. Но, слава богу, основные сверхплановые доходы текущего года уже попадают в стабилизационный фонд. Поясню коротко, в чем его суть. Туда идут только экспортные пошлины и налог на добычу природных ресурсов при превышении нефтью среднегодовой за 30 лет цены в 20 долларов за баррель. То есть это то, что падает на нас сверху, без всяких наших усилий и в силу целого ряда случайных обстоятельств. Среднегодовая цена за 30 лет - это 20 долларов. Сейчас - 40. Вот представьте, у вас муж нашел какую-то уникальную работу, приехал какой-то арабский мультимиллионер и платит ему 10 тысяч долларов в месяц. Вы не знаете, сколько этот мультимиллионер будет здесь жить. Согласитесь, что нелепо было бы рассчитывать всю свою оставшуюся жизнь, исходя из того, что вы будете получать 10 тысяч долларов в месяц. Тогда вы должны купить квартиру в кредит в центре Москвы, самый дорогой автомобиль и т. д. Но если вы будете так себя вести, это будет нерационально и кончится разорением вашей семьи. Точно так же и с бюджетом: нельзя рассчитывать на случайные доходы как на постоянный источник доходов, то есть взять и увеличить всем вдвое заработную плату или потратиться на какие-то другие вещи, которые составляют постоянные расходы. Мы предложили в стабилизационном фонде отложить 500 миллиардов рублей, что позволяет стране один год жить при средней цене на нефть 20, даже 18 долларов. А что касается сумм, поступающих сверх 500 миллиардов рублей, мы предложили обсудить варианты использования этих денег, но использования не на проедание, а на крупные стратегические инвестиционные проекты. К примеру, учебное оборудование всех вузов, которое мы не обновляли 10 лет, заменить. Или достроить наконец дороги и мосты, которые мы с советского времени не можем достроить. То есть провести те инвестиционные проекты, которые на самом деле позволят дальше и экономике, и каждому из нас нормально развиваться. Вот эта дискуссия будет сейчас во время обсуждения бюджета.


- Если я не ошибаюсь, доходы сверх 500 миллиардов рублей собираются отправлять на погашение внешнего долга и на покрытие того недобора, который случится в Пенсионном фонде? Какие проекты, простите?

ЗАДОРНОВ: Пока мы обсуждаем предложения по 2005 году.

- Я об этом и говорю.

ЗАДОРНОВ: Но я уверен, что этим дело не ограничится. Пока как раз один из недостатков бюджета - это то, что правительство не определилось с более долгосрочной перспективой использования стабфонда. Но я уверен, что во время дискуссии по бюджету будет обсуждаться именно то, о чем я говорю. Не случайно премьер дал поручение всем ведомствам, прежде всего Минэкономики и Минфину, к 1 ноября дать предложения об использовании стабфонда в среднесрочной перспективе. Но предоплата внешнего долга - это одно из таких направлений. Объясню почему. Если мы платим долг, платим его опережающе, мы экономим на процентах будущих лет.

- Никто же обычно предоплату не делает. Есть долг, его и платят. Более того, занимают даже дополнительно.

ЗАДОРНОВ: Ничего подобного. Вы абсолютно не правы. Я вам приведу в пример очень многих людей, которые занимают, например, на покупку квартиры...

- Мы не про людей, мы про государство говорим.

ЗАДОРНОВ: И про людей. Сейчас дорого, к сожалению, у наших банков занимать, и многие, беря, допустим, потребительский кредит на пять лет, стараются погасить этот кредит как можно раньше, чтобы не платить очень высокий процент в дальнейшем. Та же точно логика у государств. И многие государства - Бразилия, Мексика - сделали предоплату своего долга МВФ, полностью его погасив, с тем чтобы не платить высокий процент фонду.

- Вы сказали, мы эти денежки отложим, а когда у нас будут проблемы, мы год спокойно на них проживем. А может быть, сейчас эти денежки все-таки пусть в ход, дороги наконец построить? Может быть, тогда нам будет все равно, какая цена на нефть?

ЗАДОРНОВ: Возвращаюсь к аргументу номер раз. Дело в том, что цена на нефть может упасть в любой момент. Вы потратили на дороги - чем вы будете платить людям заработную плату, которую платить придется? Если бы сегодня цена на нефть была 20 долларов, наш бюджет уже был бы дефицитен.

- Переходим к силовой составляющей нашего бюджета. Бюджет 2005 года кое-кто из журналистов уже окрестил бюджетом военным. Михаил Михайлович, вы согласны с такой оценкой?

ЗАДОРНОВ: Нет, я не согласен с ней в полной мере. Безусловно, расходам на оборону и безопасность отдан приоритет по сравнению, например, с социальной политикой, образованием, наукой. Но с тем, что это милитаристский или оборонный бюджет, согласиться не могу. Люди просто не видят за цифрами - рост на 27 процентов - внутреннего содержания. Дело в том, что значительная часть этого роста - это абсолютно искусственная вещь. Два примера приведу.

В этом приросте учтено то, что федеральный бюджет при разграничении полномочий берет на себя часть новых функций. Например, он будет полностью финансировать военкоматы со следующего года - это 7 миллиардов рублей. Он полностью берет на себя регистрацию прав имущественных, то есть все эти БТИ, регистрация государственных прав, загсы - все они теперь будут финансироваться через систему Минюста опять-таки из федерального бюджета (10 миллиардов рублей). Еще несколько более мелких расходов. То есть то, что раньше платили регионы, теперь на себя взял федеральный бюджет, а мы говорим, что вот мы увеличили бюджет правоохранительных органов. Ничего подобного, это фикция.

Второе, что, может быть, более важно для людей в погонах. Следующий год не предусматривает никакой индексации денежного довольствия. То есть в отличие от социальной сферы, скажем, где предусматривается 20-процентный рост заработной платы для федеральных бюджетников с января, и в отличие от госаппарата, где индексации нет, но фонд оплаты труда возрастает почти на 50 процентов, то есть министрам и руководителям на местах дают возможность за счет сокращения или какого-то изменения штатного расписания повысить существенно заработную плату, - военным никакой индексации денежного довольствия в следующем году не будет. Ни военным, ни правоохранительным, за исключением одного органа - прокуратуры, где также с 1 января заработная плата растет на 20 процентов, видимо, за особые достижения перед государством. Да, денежное довольствие будет несколько увеличено за счет так называемой надбавки за сложность и напряженность работы. Сейчас максимальная надбавка к денежному довольствию, к окладу - 50 процентов, а будет - от 70 до 120 процентов. Вы скажете, что вот это как раз увеличение. Но это увеличение дается на монетизацию тех же самых натуральных льгот, как пенсионерам и инвалидам. Это выплаты взамен того, что люди должны будут 100 процентов платить теперь за городской транспорт, должны будут платить за некоторые поездки, например, в санатории железнодорожным транспортом. То есть это опять-таки не увеличение, это фактически перевод натуральной льготы в денежное содержание.

- Александр Александрович?

ШАРАВИН: Сейчас мы читаем оценки некоторых наших экспертов, они называют нашу экономику экономикой военного времени. Говорят, бюджет военно-полицейский. И как аксиому выдвигают то, что большой военный бюджет - это плохо. А на самом деле большой военный бюджет - это и не плохо, и не хорошо. Все зависит от конкретных условий. Допустим, в Соединенных Штатах Америки большой военный бюджет часто является локомотивом экономики. А у нас, к сожалению, почему-то этого не происходит. Потому что у нас, к сожалению, оборонно-промышленный комплекс и гражданская промышленность, они между собой очень плохо связаны. Вот в Штатах любые вложения в оборонно-промышленный комплекс дают отдачу в гражданской промышленности. Это очень хорошо. У нас, к сожалению, они часто очень сильно разделены. И вот эти разделения, которые существовали в советские времена, они и сегодня есть, к сожалению. И поэтому те деньги, которые мы пытаемся вложить в оборонно-промышленный комплекс, они не являются стимулом для развития промышленности в целом. Можно было бы привести примеры, но воздержусь.

Есть и другая важная вещь. Иногда, бывает, оценивают наш бюджет, сравнивают в абсолютных цифрах, допустим, с бюджетом США или Великобритании, Франции, пересчитывают в доллары по официальному курсу и говорят: наш бюджет всего 18 миллиардов долларов.

- Это оборонный бюджет.

ШАРАВИН: Оборонный бюджет. По статье "Национальная оборона". И получается, что, действительно, вроде бы мы очень малый бюджет имеем. А каким же образом тогда наш военный потенциал, допустим, если отбросить ядерное оружие, оказывается примерно равным потенциалу Великобритании и Франции? Они тратят примерно 60 миллиардов долларов в год, а мы всего 18, а военный потенциал у нас примерно одинаковый.

Дело в том, что покупательная способность рубля несколько иная. Допустим, американцы покупают один патрон для своих винтовок по одной цене, у нас цена патрона совсем другая, особенно на внутреннем рынке. И самолет наш на внутреннем рынке стоит совсем другие деньги, не те, которые, допустим, получает Рособоронэкспорт при продаже в другие государства. И на те деньги, на которые питается наш солдат, американский, наверное, и три дня не проживет. Это наши реалии, их не надо забывать. Если пересчитать наш бюджет, подсчитать, что реально мы можем закупить, получается бюджет, сопоставимый с бюджетом Франции и Великобритании. И отсюда ответ на эту загадку, как у нас потенциал равный получается. То есть мы вполне можем содержать такие же вооруженные силы на эти деньги.

И теперь самое главное. Говорят, зачем нам такая армия? Мы собираемся воевать с международным терроризмом. А зачем нам эти авианосцы, которые сейчас мы выгнали в океан, зачем нам эти атомные подводные лодки и так далее? Но не надо забывать, что вообще наша армия живет в соответствии с Военной доктриной, которая утверждена Указом Президента в апреле 2000 года. И в соответствии с этим документом главная угроза для нас, внешняя военная угроза, - это территориальные притязания к нашей стране со стороны других государств. Это первая угроза. И международный терроризм среди этих угроз идет почти предпоследним. И, конечно, там эти угрозы анонимные. Вот это большая беда, я считаю, это претензия и к нашему политическому руководству. Все-таки угрозы должны быть не анонимны, они должны быть названы.

- Госдума знает, какие у нас угрозы военные? Когда вам бюджет представляют, вам просто цифры называют, а с кем армия будет воевать, не сообщают?

ЗАДОРНОВ: Это не сообщается. Дело в том, что это вопрос Военной доктрины, она не обсуждается в парламенте, даже на слушаниях, она обсуждается в Совете безопасности и утверждается указом президента как Верховного главнокомандующего. Конечно, по идее, надо видеть связь бюджетных расходов и Военной доктрины и, соответственно, среднесрочного оборонного заказа, который должен быть направлен, по идее, на устранение этих угроз, которые существуют. Тем не менее эти документы основополагающие, они друг с другом не связаны, и боюсь, что они не связаны не только в глазах парламентариев, но и страна в целом плохо себе представляет взаимосвязь этих событий и этих документов. А на самом деле каждые 40 копеек из рубля бюджетных расходов в конечном счете идут именно на оборону и безопасность. То есть 40 процентов налогов, выплачиваемых нами, - на обеспечение безопасности, как внутренней, так и внешней. И, конечно, если мы требуем, чтобы люди платили налоги, должны четко себе представлять, что они взамен этих денег получают.

- То, что люди не представляют связи между Военной доктриной и бюджетом, это можно понять. А сами-то чиновники представляют, как проект бюджета связан с Военной доктриной, когда они пишут проект бюджета?

ЗАДОРНОВ: Не думаю. Я думаю, что при утверждении оборонного бюджета правительство руководствуется инерцией. Поскольку у нас есть уже расходы текущего года, есть определенная численность армии, допустим, миллион 200 тысяч человек, и инерция утвержденного еще три года назад оборонного заказа на 10 лет. Вот чем руководствуется правительство.

Полностью интервью А. Шаравина и М. Задорнова - в аудиоверсии программы "Панорама".