Глава Совета Федерации Сергей Миронов (третье лицо в государстве) на днях тут выступил с такой инициативой, чтобы всех членов Высшей квалификационной коллегии судей (ВККС) назначал президент (иногда с помощью той же палаты, но это уж дело техники).
Все сенаторы поддержали спикера на «ура», усомнились и проголосовали против только двое. Один — Дмитрий Бедняков, бывший мэр Нижнего Новгорода, до того двадцать лет проработавший в милиции, юрист. Второй — Анатолий Лысков, бывший следователь, генерал ФСБ в отставке, тоже юрист. Генерал даже попытался втолковать, что это предложение как-то не стыкуется с Европейской хартией о статусе судей, но соседи по палате не вняли, не придали значения.
Совершенно случайно генерал Лысков — мой однокурсник по юридическому факультету МГУ. Как, например, и судья Конституционного суда Гадис Гаджиев. Такими однокурсниками я вправе гордиться, это настоящие юристы. Владимир Владимирович Путин нам не однокурсник, но тоже юрист. Он же просвещенный. Он же нам сам рассказывал, когда мы первый раз избирали его в президенты, что он ученик покойного профессора Собчака. Поэтому он это предложение Совета Федерации, конечно, не поддержит. Но ему, наверное, будет неудобно объяснять сенаторам, что тут уж они перестарались. Толю Лыскова они тоже не поняли. Так давайте я еще раз объясню, у меня же есть юридическое образование, а больше тут ничего и не требуется, это простые вещи.
Когда президент выступил с инициативами по назначению губернаторов и введению пропорционального представительства в Думе, мировая общественность встрепенулась, пошли разговоры о том, что, может быть, Россию больше не стоит рассматривать как члена «большой восьмерки», которая и до нее была «семеркой». Мировая общественность понимает, что тут что-то не то, но каков у нас порядок возникновения губернаторов и какая система представительства в Думе — в это она вникать по большому счету не будет. А вот предложение, с которым сенаторы выступили в среду, совершенно определенно означает ликвидацию судебной власти в ее общепринятом виде. Так уже не шутят. Тут нас на счет «раз» выгонят из Совета Европы. Опустят «железный занавес» с той стороны и оставят наедине с Беларусью: спокойной ночи, россияне. И никаких разговоров. Потому что это же суд, а не какая-то политическая заумь, тут всем сразу все понятно.
Теперь возьмем на одну лопату глубже. Есть такая тема: судейская коррупция. Тут сенаторы не ошиблись, это серьезно, мы об этом писали раз сто, ответов ниоткуда ни разу не получили. Но это тема в основном московская и еще нескольких промышленных регионов, где есть кому, зачем и чем коррумпировать судей. А большинство судей немосковских и «небасманных» судов, конечно, не донкихоты, не рыцари без страха и упрека, но они не все так уж донельзя коррумпированны. Чтобы догадаться, кто из них берет взятки, а кто нет, достаточно полистать их решения и приговоры — и все сразу станет понятно. Региональные квалификационные коллегии судей нормально и довольно часто лишают своих коллег полномочий, заподозрив их в коррупции. Но в Москве этого почему-то не делают, во всяком случае, так, чтобы мы об этом слышали, но ведь это уже немного другой вопрос.
Чтобы разобраться с судейской коррупцией, допустим, в московских судах (общей юрисдикции и арбитражных), следовало бы для начала решить вопросы с их руководством, которое мы не будем огульно обвинять в коррупции как таковой, но вот в укрывательстве фактов коррупции — безусловно. Но кому-то невыгодно законно решать вопросы с руководством этих судов, кому-то выгоднее держать его на крючке, чтобы судьи, в свою очередь, в нетипичных ситуациях политической целесообразности принимали нужные для власти решения. Ну так разберитесь тогда сначала между собой. Для этого совершенно не нужно вырубать судебную власть под корень.
Возьмем еще на одну лопату глубже. Вернемся к проблеме Высшей квалификационной коллегии судей (ВККС) и соответствующих региональных коллегий. Все судьи (кроме мировых) у нас и так назначаются президентом, что само по себе принцип неоднозначный, но суть сейчас не в этом. А в том, что, назначив судью, президент пока что не может его просто так выгнать. Судья несменяем, лишить его этого статуса может только квалификационная коллегия судей. Состав коллегий сравнительно недавно расширен, и, кроме представителей судейского сообщества, избираемых судьями, сюда включены также представители юридической общественности. Их назначают законодательные собрания субъектов Федерации или, в случае с ВККС, Совет Федерации, но пока еще по представлению органов судейской корпорации и тех в зачатке институтов гражданского общества, которые символизируют юридическую общественность.
В таком сложном порядке высадки из кресел коррумпированных судей, безусловно, есть свои минусы. Но только этим достигается такое положение, при котором судья все-таки не совсем чиновник. Например, судьи региональных судов, когда не очень страшно и власть на них сверху не бдит, принимают решения и против власти (прокуратуры, милиции, домоуправлений, крупных коммерческих корпораций) в пользу рядовых граждан (обзоры такого «небасманного» правосудия мы регулярно помещаем в «Новой»).
Но вот это-то как раз и неудобно. «Вертикали» надо лишить судей последней возможности быть самостоятельными (о независимости говорить давно уже не приходится). Надо, чтобы судья стал таким же чиновником, как они все. Чтобы он никуда не уклонялся, особенно в нашу сторону, в сторону человека. На это и направлена инициатива Совета Федерации об изменении порядка формирования ВККС. Что логически повлечет за собой и изменение порядка формирования региональных коллегий. В них тоже будут назначать назначенные президентом губернаторы. Никакой общественности, органов судейского самоуправления и прочей самодеятельности больше не будет. Полная «вертикаль». Как назначили, так и сняли — ты же уже не судья, ты чиновник, как все, и заткнись.
Но тут получается такой юридический казус. Судебная власть в общепринятой системе разделения властей должна быть самостоятельной и независимой, иначе ее просто нет, так не считается. По модели, которую предлагают товарищи сенаторы, суда уже больше не будет. Об этом адвокат Каринна Москаленко завтра же сообщит Европейскому суду по правам человека в Страсбурге. Ее там выслушают не менее внимательно, чем президента Путина. А далее — смотри выше, абзац три.
Каринна Москаленко, которая защищает небедного Ходорковского, но при этом остается совершенно отмороженной бессребреницей, рассказала мне на днях, что к ней в Центр содействия международной защите стали приходить лишенные полномочий судьи. В первый миг в ее душе торжествовало злопамятство, но она человек в принципе не злой, и ей сразу стало их жалко. Ведь их же теперь надо защищать. Со слов Каринны, таких судей уже за двадцать. Но на контакт со СМИ они что-то не идут. Они хотят, чтобы им помог Страсбург (ну типа как волшебник из «Изумрудного города»), но чтобы и здесь как-нибудь по-свойски, чтобы не испортить отношения. Но так не бывает. С «вертикалью» приходится на разных уровнях вступать в свои единоборства. Это даже рядовые граждане уже усвоили, не юристы. А судьи в своей массе так и не поняли. А их раз — и уже нет. Это как же им еще надо было стелиться перед «вертикалью», чтобы их не тронули? А вот и не надо было стелиться, тогда, может быть, и не тронули бы.
Признаться, моим первым чувством тоже было злорадство. За два десятка лет работы в судебной журналистике я замучился объяснять судьям всех уровней, начиная с районного и заканчивая председателем Верховного суда Вячеславом Михайловичем Лебедевым, что их спасение только в гласности, во взаимодействии с гражданским обществом и со СМИ. Один весьма высокопоставленный член судейского сообщества на это сказал: «Надо же, до чего договорились: журналисты хотят установить гражданский контроль над судом!». Ну немножко отставший человек, не понимает значение термина «гражданский контроль», таких слов при советской власти еще не было, и этому понятию у нас всего-то лет пятнадцать.
На самом деле в совещательную комнату мы к нему с диктофоном не полезем, до такой-то степени мы тоже грамотные, а гражданский контроль над судом в форме открытости судебного разбирательства вообще-то обозначен и в Конституции, и во всех международных соглашениях и кодексах. В неофициальных беседах судьи иногда с этим соглашаются, а на практике закрывают судебные заседания, когда надо и когда не надо, когда по закону можно или нужно, но и когда по закону нельзя. Чиновник привык к скрытности, ему так проще работать, в том числе и злоупотреблять. Судьи, за редким исключением, так и не привыкли ощущать себя носителями высшей и непосредственной власти, а не чиновниками от некоей «вертикали», в этом их и наша главная проблема.
Ну конечно, журналисты мешают, хамят устно и печатно, телекамера какая-то тут болтается и «оказывает давление на суд». Но эти же журналисты, как и публика в зале, являются одновременно и гарантией от давления на судью по «вертикали». Допустим, позвонят ему из администрации, попросят «повнимательней отнестись к делу», а мудрый судья скажет: я бы и рад, мол, понимаю политическое значение и все такое прочее, но не могу я вот так в открытую нарушить закон, у меня же тут публика сидит, журналисты строчат, камера снимает…
Только так суд сам может (мог бы?) стать институтом гражданского общества, которое по определению сопротивляется всякой узурпации власти. Но ничему этому за многие годы наших бесед, ругани и обсуждений судьи не вняли. Самое, может быть, интересное, что о собственных похоронах судьи узнали только из сообщений информационных агентств и по радио «Эхо Москвы». Ну что, коллеги, граждане судьи, приехали? Ладно, забудем старые счеты, давайте теперь мы вам постараемся помогать. Если, конечно, успеем.

Леонид НИКИТИНСКИЙ, обозреватель «Новой»
04.10.2004