Россия воюет в третьей чеченской войне.
Жестокость чеченских террористов в этой войне может сравниться только с некомпетентностью российских начальников.
Невероятно, но факт: ни Патрушев, ни Нургалиев не подали в отставку.
В Северной Осетии прошел митинг с требованием отставки Дзасохова. В России по разнарядке прошли митинги, в которых протест против террора плавно перетекал в славословие тех, кто опозорился в Беслане. На наших глазах власть пытается использовать собственную беспомощность для установления диктатуры.
Признаем: Беслан не мог не кончиться трагедией. Россия — не Голливуд. Если в школе, опутанной проводами, 1200 заложников, если взрывное устройство прижато ногой террориста, если террорист стреляет на глазах матери-мусульманки в голову трехлетнему ребенку со словами «Твоя вера — ничто. Веруй в Аллаха», — в этой ситуации хеппи-энда не бывает.
Как ни цинично, с точки зрения пиара, России еще повезло. Потому что если бы штурм начался не спонтанно, то осетинское ополчение стреляло бы не по боевикам, а по «Альфе»: затем оно там и стояло, чтобы не допустить штурма.
А другого варианта, кроме штурма, не было: власть не ведет переговоров под дулом пистолета. Особенно храбра российская власть, когда пистолет приставлен не к ее виску.
Некомпетентность властей стала катализатором смерти.
В заложниках было 1200 человек, но публично была озвучена другая цифра: 350. Мне плевать, что мне соврали. Во время теракта дезинформация террористов важнее, чем информация населения. Но эта ложь была не во спасение, а в смерть. Именно услышав цифру «350», озверевшие террористы перестали давать детям воду и те были принуждены пить собственную мочу. «Сказали 350 — так и останется 350», — кричали террористы.
Требования террористов были переданы президенту Путину. «Они не выдвигают никаких требований», — сообщили федеральные СМИ, и террористы восприняли это сообщение как смертный приговор.
Террористы хотели говорить с президентом Зязиковым. Зязиков отключил мобильник и исчез. В школу вошел Руслан Аушев. Позвонил по мобильному перед зданием школы, сказал «я иду» — и вошел внутрь. Вышел с 26 женщинами и грудными детьми. Значит, можно было вести переговоры? Значит, можно было до начала штурма вывести из здания часть детей?
В Беслане были глава МВД Нургалиев и глава ФСБ Патрушев. Сами переговоров не вели. Другим — не позволили. Осетинское ополчение — не убрали. Ситуацию — не контролировали. Но Патрушев и Нургалиев — не уволены. Пока единственный, кого уволили по результатам Беслана, — это главред «Известий» Раф Шакиров.
«Почему бы вам не встретиться с Усамой бен Ладеном?» — объяснил российский президент иностранцам поведение своих министров.
Не надо. Если бы бен Ладен захватил школу в Оклахоме, с ним бы вели переговоры. На любом уровне, вплоть до высшего. Это аксиома для всех спецслужб мира: обязательно вступать в переговоры с террористами, не затем, чтобы выполнить их требования, а чтобы создать иллюзию мирного процесса, успокоить перед штурмом. И не надо путать два значения слова «переговоры»: переговоры в смысле «капитуляция» и переговоры в смысле «военная хитрость». Идти на первое — такое же преступление, как не идти на второе. Не надо выдавать некомпетентность за непреклонность.
«Одни хотят оторвать от нас кусок пожирнее, другие им помогают», — разъяснил причину войны президент. Тележурналист Михаил Леонтьев уточнил, что эти «кто-то» — американцы.
Террорист Владимир Ходов, объявленный в розыск, спокойно жил в родном селе. Никак, менты там были американскими агентами? Хан-паши Кулаева взяли в бою в августе 2001 года, Майрбека Шайбекханова — осенью 2003-го. Кто их выпустил — американские агенты или купленные менты?
Те самые менты, усиление которых нам обещают. Те самые менты, в число которых входил «героически погибший» старлей Али Тазиев — он же Евлоев, он же Полковник, он же Магас.
Третья чеченская началась 22 июня 2004 года — с операции террористов под Назранью. Начальство отпраздновало ее начало мемориальной доской в честь единственного героя первой чеченской — Ахмата Кадырова. Про сбитые в войне гражданские самолеты два дня было велено говорить, что они сами упали. Теперь нам предлагают усилить власть тех, кому мы обязаны национальным позором.
Теперь нам объявляют, что все, кто был в Беслане, — герои. То есть и бойцы ЦСН ФСБ, отдававшие свои жизни, чтобы спасти детей, и их впавшие в задумчивость начальники.
«Альфа» и «Вымпел» спасли не только детей. Они спасали репутацию России, бросившись в бой без плана, без бронежилетов — по сути, вопреки собственной же профессиональной выучке. Но именно поэтому кощунственно равнять павших бойцов с живыми бездарностями. Это все равно как наградить за брусиловский прорыв царского министра Сухомлинова, уволенного за коррупцию и шпионаж в пользу немцев.
Россия — в войне. Войну может выиграть только сильная власть. Но ее не могут выиграть те, кто берет взятки от ходовых и кулаевых. Те, кто не может решиться отогнать от школы гражданское ополчение. Войну нельзя выиграть, сплотившись вокруг тех, кто долго отрицал ее начало.

Юлия ЛАТЫНИНА, обозреватель «Новой»
09.09.2004