Очередной экзамен на соблюдение Конституции сдает в эти дни российская власть. Комиссар по правам человека Совета Европы Альваро Хиль-Роблес прибыл 16 июля в нашу страну с двухнедельным визитом для изучения: ситуации с правами человека в российской судебной системе, правоохранительных органах и вооруженных силах; мер, предпринимаемых властями в борьбе с расизмом и ксенофобией; положения с правами иностранцев; соблюдения социальных прав детей, женщин, стариков и инвалидов, а также условий содержания в тюрьмах.

  Изучение предстоит предметное – Хиль-Роблес побывает в 6 из 7 федеральных округов России, городах Иркутск, Екатеринбург, Нижний Тагил, Казань и Краснодар, посетит милицейские участки, суды, тюрьмы, военные части, сиротские приюты, колонии для несовершеннолетних, больницы, психиатрические лечебницы, дома престарелых, а также изучит обстановку в средствах массовой информации. Со стороны официальных властей отвечать на интересующие Роблеса вопросы будут губернаторы регионов и полномочные представители президента РФ в федеральных округах. По итогам визита комиссар составит обзорный доклад по соблюдению прав человека в России, который будет представлен Совету Европы в конце года.

  В этой связи стоит отметить, что к подобного рода международным организациям отношение в России двоякое. Многие воинствующие политики, называющие себя истинными патриотами, полагают, что наша страна не обязана ни с кем согласовывать свой курс и должна заставить Запад с собой считаться, поэтому ни ПАСЕ, ни Совет Европы, ни Евросоюз или НАТО ей не то, чтобы не указ, но даже считаться с мнением этих организаций не обязательно.

  Другие, напротив, отстаивают путь цивилизованного встраивания России в систему международной интеграции, существенной чертой которой является наличие общепринятых норм и правил, и контроля за их соблюдением.

  Что увидит Роблес в России и что напишет в своем отчете? Какова ситуация с правами человека в тех сферах, которыми заинтересовался комиссар по правам человека Совета Европы? Этот вопрос МиК задал Сергею Лукашову, руководителю мониторинговых программ Московской Хельсинкской группы:

    - Если рассматривать ситуацию по сферам, которыми интересуется Совет Европы, то, конечно, на первом месте находится правоохранительная система, произвол сотрудников правоохранительных органов, случаи пыток и тому подобное. И как системная проблема – это ситуация в нашей судебной системе.

  С точки зрения рейтинга конкретных болевых точек, то в принципе это, безусловно, Чечня. В отдельных регионах мы имеем дело лишь с произволом милиции, причем в крупных городах эта проблема стоит более остро, чем в средних и малых.

  Что касается ситуации в местах заключения, то по сравнению с началом 90-х годов она в целом улучшилась, хотя сейчас достаточно важной вехой является то, будет или не будет и если будет, то в каком виде принят закон об общественном контроле. Не так давно имевшее место выступление Крайнева, заместителя начальника ГУИН, который обвинил часть правозащитных организаций в том, что они содействуют криминалитету в местах заключения, конечно, является выступлением, имеющим своей целью ограничить и оградить общественный контроль. Хотя я не хочу говорить об управлении в целом, так как в ГУИН есть очень много людей, с которыми мы очень хорошо сотрудничаем. Но, видимо, там внутри ведомства есть разные точки зрения.

  И то, что оттуда поступают время от времени данные о нарушениях там прав заключенных и о случаях неадекватного применения силы, это в общем то нормальная ситуация и нормальная работа, и правильно, что г-н Роблес будет посещать эти заведения. Просто над этими органами нужен постоянный общественный контроль. И контроль специальных структур, связанных с защитой прав человека. Например, у нас в стране для этого есть институт Уполномоченного по правам человека.   

  

  - Если вести речь о пытках в тюрьмах, то это проблема – международная, свойственная многим странам. О событиях в тюрьме Абу-Грейб всем известно, но разница между Россией и США заключается лишь в том, что они на такие вещи реагируют, а мы нет. А чисто российские особенности в нарушении прав человека есть?

   

  Мне не кажется, что в России есть какие-то особенности. Единственно чисто российская ситуация, наверное – это система сворачивания системы социального обеспечения и льгот. По сравнению с тем, что было раньше, это явное нарушение социальных прав граждан. И это особая ситуация, потому что практически не так много стран, где была когда-то достаточно разветвленная система социальных гарантий – можно сколько угодно комментировать, что у нас она была связана с определенным общественно-политических строем, но не в этом дело – и где бы она достаточно жесткими, судя по тем решениям, которые готовит наше правительство, и болезненными способами сворачивалась. Это, наверное, наша российская особенность.

   

  - А что здесь могут сделать правозащитники? Ведь в этой сфере, наверное, нет критериев, по которым можно было бы предъявлять какие-то претензии.

   

  Это не совсем так. Потому что, конечно, когда речь идет не о запрете на пытки, которые нельзя применять ни при каких обстоятельствах, то с социальными правами так поступить невозможно. Но, с другой стороны, есть международные документы, ратифицированные Российской Федерацией, где она обязуется давать определенные социальные гарантии. И, в частности, например, после последнего периодического доклада Российской Федерации по пакту о социально-экономических правах были вынесены конкретные рекомендации. Там есть очень конкретные пункты, один из которых звучит так: число бедных в России должно уменьшиться, то есть, мы рекомендуем принять все меры для того, чтобы число людей, живущих ниже уровня бедности, сократилось бы на 10%. С 30% имеющихся сейчас до 20%. И вот в этом ключе с точки зрения прав человека могут быть выдвинуты очень конкретные требования.

   

  - Но количество бедных можно уменьшить искусственно, путем манипуляций с прожиточным минимумом. Монетизация льгот тоже формально уменьшит количество бедных, хотя фактически, как заявляет подавляющее количество экспертов, их станет больше.

   

  Ну, точно такие же манипуляции делаются и при расследовании преступлений – заводятся уголовные дела, затем отчитываются по заведенным уголовным делам, потом они спускаются на тормозах и закрываются. Так что при желании разводить пропаганду и демагогию можно на каком угодно поле. Но если этой проблематикой заниматься всерьез, то прецедент найти можно. И в сфере социальных прав граждан есть достаточно зацепок для того, чтобы подавать жалобы в Европейский суд по правам человека. Не прямо, потому что он не рассматривает конкретные нарушения социальных гарантий граждан, но, скажем, через неработу российской судебной системы.

  И это как раз упирается в то, что неработа российской судебной системы есть одна из фундаментальных, чисто российских, проблем. И в действительности, если бы эта система работала, то совсем иначе бы разворачивались и проблемы, связанные с правами личности, правами на жизнь, делом ЮКОСа, Чечней, экономическими факторами и т.д.

  Поэтому, если смотреть на ситуацию узко, с точки зрения прав человека, то, конечно, самая главная наша внутренняя проблема – это отсутствие адекватной работы судебной системы. А дальше это мешает разбираться и с другими острыми проблемами, такими, как произвол правоохранительных органов. Хотя понятно, что это тоже не единственное средство, которое должно применяться.

   

  - А какие-то пути есть для нормализации ситуации? Ведь Запад не раз приветствовал нашу судебную реформу. Может ли повлиять на ситуацию Совет Европы? В смысле каких-либо санкций.

   

  Что касается Совета Европы, то это вопрос политический. Они все понимают, я не раз разговаривал с экспертами СЕ, но те реформы, которые проводятся в России, они в принципе - хорошие реформы. Правильные реформы.  И когда судебный департамент был передан в финансирование судебной системы, это была правильная мера. Так как они оказываются хотя бы отчасти финансово независимыми. Но понятно, что здесь вопрос не только в структурных реформах, но и в изменении правосознания, комплектовании судебного корпуса.

  Ну, скажем, в целом ряде стран административными барьерами запрещено перетекание людей из правоохранительных органов в судебную систему, а у нас это сплошь и рядом происходит. Там также запрещено перетекание из милиции в прокуратуру, а у нас это тоже происходит повсеместно. Хотя при этом, если говорить о реформе судебных органов, то реформа прокуратуры в России так и не была проведена. И мало кто верит, что она будет проводиться, хотя такие проекты имеются.

  Кроме того, существует вопрос открытости судебной системы. Да, судебная система сейчас с точки зрения ее комплектования построена у нас правильно, и судейские коллегии соответственно принимают решения о выдвижении на пост судьи и т.д. Но их деятельность закрыта от внешнего взгляда, мы не знакомы со стенограммами заседаний, мы не знаем того, как это делается, в суде нет наблюдателей, что позволяет этой системе вариться в собственном соку.

  А, кроме того, поскольку у нас сейчас приоритет администрирования, то, скажем, точно то же самое происходит и в судах. Председатель суда имеет очень большую власть над своими подчиненными.

   

  - И все-таки прецеденты могут быть такие, что человек, конституционные  права которого нарушены – на жизнь, здоровье,  жилище, информацию, право быть избранным и избирать – все это отражено в Конституции, и как заявляют многие эксперты, путем принятия непопулярных законов часть этих прав будет нарушена – подаст в суд на нарушение своих прав? И затем, если это будет проигнорировано, в Европейский суд?

   

  Я думаю, что в этой сфере может все развиваться так же, как происходит подача любых жалоб в Европейский суд. Я думаю, что этот процесс будет продолжаться и усиливаться. Вопрос только в том, не закончится ли это тем, что российские власти предпочтут вообще выйти из Совета Европы  из-за лавины жалоб, потому что совершенно понятно, как эти жалобы будут оборачиваться? У нас работает та же самая судебная система и правоохранительные органы, и чем в итоге оборачивается подача жалоб, всем известно.

   

  - То есть, международного инструментария воздействия не существует? Хотим мы – слушаем Совет Европы, хотим – нет?

   

  Ну, так всегда было, и если было бы не так, то мы имели дело с очень жестким давлением. В каких-то случаях оно оправдано, но только тогда, когда речь действительно идет о вопиющей ситуации – как, например, в Чечне – там это вмешательство по целому ряду вопросов оправдано.

  А в случае несовершенства российской судебной системы трудно себе представить ситуацию, чтобы на страну по этому вопросу оказывалось бы сильное давление. Во многих странах бывают юридические ошибки, проблемы. К тем же Соединенным Штатам есть огромное число вопросов в отношении последней практики их антитеррористической деятельности.

  Да, в этих странах есть жесткое разделение в правах относительно санкций, которые могут быть применены по отношению к негражданину, и к гражданину. Но с точки зрения международных норм никто в это вмешиваться не будет.

   

  -   А если рассмотреть динамику  изменения ситуации с правами человека в России – где она за последние несколько лет ухудшилась, где не изменилась, а где стала лучше? Если взять Чечню, тюрьмы, СМИ и т. д.

   

  С точки зрения реализации основных свобод ситуация, безусловно, ухудшается. Это совершенно очевидно. Идет сворачивание плюралистических свобод, демократических выборов, свободы слова, свободы мирных собраний и создания объединений. А в Чечне ситуация специфическая – там действительно снизилась немного интенсивность отмечаемых раньше нарушений - до событий последних месяцев. Там возникала некоторая стабильность – основанная на насилии, конечно. Стабильность, основанная на кровавых событиях, но, тем не менее, она возникала. Это было сделано абсолютно неприемлемыми методами, подкладывающими мину под будущее этого региона, но тем не менее, вот сейчас ситуация в целом стабильнее чем раньше.

  В других сферах сложно говорить о динамике. Ну, скажем, ситуация с правоохранительными органами не стала хуже, она стала несколько лучше, потому что государственная система пытается себя упорядочивать – методами, которыми люди, которые стоят у власти, умеют действовать – жесткими, авторитарными. И с одной стороны, это ведет к урезанию многих свобод, а с другой стороны, безусловно, система упорядочивается. И чтобы в правоохранительных органах каждый милиционер устраивал бы любой произвол, который придет ему в голову, эта система тоже не позволяет. И поэтому определенные изменения происходят.

  Однако понятно, что в условиях отсутствия общественного контроля, в условиях, когда прогресс в этом отношении крайне невелик из-за как раз сворачивания свободы и вообще очень специфического отношения власти к независимой активности, говорить о том, что мы в принципе преодолеем проблему, сложно.

  И то же самое был достигнут за последние несколько лет очень серьезный прогресс в  отношениях с ГУИН, с пеницитарной системой, но сейчас, после того как опять общественные организации заподозрены в нелояльности – те, кто получают гранты, а других активных организаций крайне мало, если не сказать, что их вообще нет, которые бы не получали грантового финансирования, которое сплошь западное, то, соответственно, этот прогресс ставится под сомнение.

  Система, когда она не имеет внешнего пригляда и общественного контроля, естественно, вкатывается на какой-то произвол. Это естественный ход вещей. И тут можно проводить какие-то параллели с опытом международным, потому что то, что абсолютно непригодно на территории США - то как только люди, обреченные силой и властью, оказываются за пределами среды, которая это жестко контролируют, они достаточно легко скатываются к произволу. И дальше эту проблему тяжело решать, так как она имеет очень тяжелые последствия. Ирак это показал.

  То же самое, насколько я знаю, происходит в Израиле. На территории Израиля какие-то вещи абсолютно невозможны, а на оккупированных территориях случаи немотивированного применения насилия достаточно часты. В этом и есть основная тенденция.

  В России, с одной стороны, система упорядочивается, был достигнут какой-то прогресс общественными организациями, но нестабильность нашей политической системы – так, что не знаешь, что станет объектом следующей агрессии власти и что будет подавлено, не дает повода для оптимизма. И, в конце концов, все может обернуться полным крахом. А развалить такую систему всегда гораздо проще, чем построить. Это можно сделать очень быстро.

   

Ситуация в российских тюрьмах

   

  

  Маршрут г-на Роблеса перекликается с содержанием Открытого письма, недавно направленного Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации Владимиру Лукину, который вместе с комиссаром Совета Европы принимает участие в открывшейся сегодня под Иркутском Межрегиональной конференции "Институт уполномоченного по правам человека в субъектах РФ Сибири и Дальнего Востока". В ней, помимо Альваро Хиль-Роблеса и Владимира Лукина, участвуют губернатор Иркутской области Борис Говорин, эксперт Совета Европы по правам человека Евгений Бестужев и представители правозащитного фонда "Ювента".

   

  ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

  От бывших политических заключенных.

   

  Уважаемый господин Лукин!

  В последнее время в СМИ России появилось большое количество публикаций, указывающих на то, что в местах заключения пытки и издевательства над содержащимися там людьми стали повсеместными и фактически превратились в систему.

  Напоминаем Вам лишь несколько недавних сообщений:

  1. 2001 год. В одной из колоний в Пермской области спецназ избивал осужденных без причины в течение нескольких дней. "Били, когда шли в столовую, во время приема пищи. Заставляли изображать самолет, то есть бегать вокруг плаца с поднятыми руками". Это строки из писем заключенных исправительной колонии поселка Чепец.

  2. 2003 год. В Россошанской колонии воронежского УИН 15 заключенных прокололи себе легкие острыми предметами в знак протеста против действий руководства.

  3. 9 июля 2003 года в калининградской колонии для несовершеннолетних преступников в поселке Колосовка начался бунт, связанный с жестокостью условий содержания. Подростки подожгли здание. В бунте участвовали до 80 человек.

  4. 7 мая 2003 года в Казани 40 воспитанников исправительной колонии N2 совершили акт членовредительства, вскрыли себе вены.

  5. 19 мая 2003 года заключенные Бутырского СИЗО города Москвы объявили голодовку из-за невыносимых условий содержания.

  6. В феврале с.г. в СИЗО города Иркутска арестованные Павел Баженов и Роман Ермолаев, не выдержав пыток, в ходе следствия покончили жизнь самоубийством. Оба перед смертью передали через адвокатов на волю предсмертные письма, в которых подробно указали, кто, где и как над ними издевался. 6 сентября 2003 года в том же СИЗО в ходе допроса выбросили из окна четвертого этажа подозреваемого Петра Лукина.

  7. В феврале с.г. практически во всех тюрьмах и колониях города Санкт-Петербурга и Ленинградской области осужденные и подследственные в знак протеста против пыток объявили голодовку.

  Пытки и издевательства активно применяются и в отношении политических заключённых. В СИЗО «Матросская тишина» г. Москвы были подвергнуты пыткам бизнесмен Михаил Ходорковский и адвокат Михаила Трепашкин. Продолжаются массовые убийства и пытки задержанных на территории Чеченской республики.

  Господин Лукин, мы призываем Вас незамедлительно и публично поднять вопрос о пытках и убийствах в местах заключения. Факты свидетельствуют, что режим В.В. Путина превратил российскую уголовно-исполнительную систему в пыточный застенок.

  Ваша репутация честного человека демократических убеждений позволяет надеяться, что Вы сможете использовать новое назначение для помощи жертвам произвола и беззакония. Иначе Ваше дальнейшее нахождение в должности уполномоченного по правам человека будет выглядеть, по меньшей мере, странно.

  С Уважением, бывшие политические заключенные:

  Елена Боннер (Бостон), Анатолий Альтман (Израиль), Сергей Кузнецов (Екатеринбург), Эдуард Кузнецов (Израиль), Юрий Федоров (Нью-Йорк), Вячеслав Сысоев (Германия), Ирина Гривнина (Голландия), Никита Кривошеин (Париж), Александр Подрабинек (Москва), Юлия Вишневская (Израиль), Тенгиз Гудава (Прага), Михайло Михайлов (Югославия), Леонид Финкельштейн (Лондон), Александр Литвиненко (Лондон), Владимир Буковский (Кембридж), Владимир Пантелеев (Н.Новгород), политзаключенный 1970-1976 гг., Владимир Жильцов, (Н.Новгород), политзаключенный 1969-73 гг., Сергей Пономарев, (Н.Новгород), политзаключенный 1969-74 гг. 

  Присоединились: Томас Венцлова (Yale University), Юрий Ярым-Агаев (New York), Андрей Григоренко (New York), Владимир Неплехович (Holland), Лариса Сысоева (Germany).

   

  По данным Центра содействия реформе уголовного правосудия, на 1.01.93 в ИТУ ГУИН МВД РФ содержалось 572 тыс. человек, в СИЗО - 200 тыс. На 1.01.04 в ИУ ГУИН Минюста РФ содержалось 698 тыс. человек, в СИЗО - 149 тыс.

   

Тюремное население России в 1993-2004 гг.

 

  Численность заключенных СИЗО и ИУ
  в 1993-2004 гг., в % к 1993 г.

   

  По данным министерства юстиции, на начало 2004 г. в исправительных учреждениях содержалось около 700 тыс. чел. (в ВК - 16,5 тыс.), в СИЗО и тюрьмах чуть меньше 150 тысяч (на одного среднестатистического заключенного приходится 3,8 кв. м. при норме 4 кв.м.).

  Общее кол-во заключенных - 847 тысяч. В пересчете на 100 тыс. населения - 585 (в начале 2003 - 605).

  На учете в 1958 уголовно-исполнительных инспекциях состояло на учете более 630 (641) тысяч осужденных.

  За прошедший год при некотором (на 40 тыс., 5%) сокращении численности заключенных в ИУ для взрослых, в 1.5 раза увеличилось количество несовершеннолетних осужденных в ВК.

	На начало 2004 г.	На начало 2003 г.
В учреждениях ГУИН Минюста РФ содержалось	847 тыс. чел.	877 тыс. чел.
Из них:
в СИЗО	149.2 тыс. чел.	145.4 тыс. чел.
в ИК (для взрослых)	681.3 тыс. чел.	720.8 тыс. чел.
в ВК (для несовершеннолетних)	16.5 тыс. чел.	10.9 тыс. чел.
Всего исправительных учреждений	1090
Из них:
исправительных колоний	753
(особого режима	43
поселений	155
воспитательных колоний для н/летних	62
колоний для содержания осужденных
к пожизненному лишению свободы	4)
СИЗО, тюрем и ПФРСИ	337
(СИЗО	191
ПФРСИ	136
тюрем	7)
Отдельные группы тюремного населения:
женщины	около 50 тыс. чел.	50 тыс. чел.,
дети в Домах ребенка
исправительных колоний (ИК)	550 чел.	526 чел.
несовершеннолетних	27.5 тыс. чел.	19.0 тыс. чел.
приговоренные к пожизненному лишению свободы	1483 чел.
больные активной формой ТБ	75 тыс. чел.	86.1 тыс. чел.
ВИЧ-инфицированные	36 тыс. чел.	37.2 тыс. чел.
На учете в УИИ (уголовно-исполнительных инспекциях) ГУИН Минюста РФ состоит
более	600 тыс. чел.	641 тыс. чел.
Относительное (на 100 тыс.)
количество заключенных (ОКЗ),
по учреждениям ГУИН Минюста РФ	585	605
Бюджетное финансирование ГУИНа в 2003 г. - 45,7 млрд. руб. (в 2002 - 33 млрд. руб.). На 2004 г. запланировано увеличение до 48,3 млрд. Заработок на 1 заключенного в день - 33 руб. Вывод на оплачиваемые работы - 33 %.

   

  В 2003 г. Президент РФ подписал 283 Указа о помиловании (в 2002 - 182).

 

Численность заключенных в учреждениях ГУИН в 1993-2004 гг.

Годы:	93	94	95	96	97	98	99	2000	2001	2002	2003	2004
Общее кол-во закл., тыс. чел.	772	876	929	1017	1052	1010	1014	1060	924	981	877	847
Кол-во закл. в СИЗО, тыс. чел.	200	234	253	295	285	279	275	282	236	212	145	149.2
ОКЗ	520	590	630	690	710	690	690	725	635	675	605	585
ОКЗ муж. В ВГ муж. Старше 18 лет	1448	1677	1765	1959	2000	1930	1934	2000	1765	-	-
Кол-во н/с закл., тыс. чел. (СИЗО+ВК)	32.1	36	36.6	40.5	38.2	33.7	34	40	30	30	19	27.5
% н/с закл. От общего кол-ва закл.	4.3	4.3	3.9	4.0	3.6	3.3	3.4	3.8	3.2	3.1	2.2	3.2
ОКЗ н/с закл. муж. в соответствующей ВГ	543	593	587	635	584	502	498	582	567	-	-
Больные туберкулезом (ТБ). На 1000 закл.	-	-	48	53	71	82	97	91	91	90	100	100
ВИЧ-инфицир. На 1000 закл.	-	-	0,008	0,013	0,23	1,44	2,3	3,9	16,3	33,6	43	43

   

  ОКЗ в других странах (начало 2004 г.):

  США - 700, Белоруссия - 555, Казахстан - 520;

  Украина - 415, ЮАР- 400, Латвия - 350, Эстония - 330, Куба - 300,

  Литва - 260, Иран - 230, Азербайджан - 220, Польша - 210, Чили - 205,

  Румыния - 200, Грузия - 200, Чехия - 170, Венгрия - 165, Израиль - 165,

  Англия и Уэльс - 140, Испания - 140, Португалия - 135, Болгария - 130,

  Китай - 120, Канада - 115,

  Австрия, Италия, Нидерланды, Германия - 100,

  Франция - 95, Бельгия - 90, Греция - 85, Венесуэла - 75,

  Дания, Швеция, Швейцария, Финляндия - 70,

  Норвегия - 65, Пакистан - 60,

  Япония - 55, Бангладеш - 45, Индия, Индонезия - 30.