3 июля — годовщина смерти Юрия Щекочихина. Если бы не трагедия, случившаяся год назад, депутат Госдумы двух созывов от «ЯБЛОКА» Щекочихин наверняка был бы на съезде и, скорее всего, на нем выступал.
       Публикуем очерк Григория ЯВЛИНСКОГО, написанный для сборника «С любовью: Произведения Ю. Щекочихина; воспоминания и очерки о нем». СПб, «Инапресс», «Новая газета», 2004
       
       У Юрия Щекочихина было особое чутье. Он стал журналистом не только потому, что обладал даром слова. Он выбрал журналистику, когда действовало особое обаяние шестидесятничества, а вера в слово и его действенность была очень сильной.
       В Щекочихине всегда была настоящая свобода русского интеллигента: лихость и одновременно сосредоточенность, умение слушать свой внутренний голос.
       Он стал депутатом, когда показалось, что его читатели составляют серьезное большинство, и снова поверилось, что правда, зазвучав, сможет остановить разрастающуюся коррупцию и ложь и сделать жизнь лучше.
       Его депутатство было продолжением журналистики. Да и не был он политиком в полном смысле слова. Просто, став депутатом, он получил новые возможности — быть еще больше человеком, еще лучшим журналистом. Однажды он опубликовал, что говорил на закрытом заседании фракции один крупный чиновник. Щекочихину пришлось выдержать непростой разговор с коллегами-депутатами. Он даже не защищался, а просто объяснял, что такое настоящий журналист. Статью прочтут сотни тысяч человек, и это было для него важнее политических шахмат.
       Щекочихин был по-настоящему смелый человек, он ввязывался в очень опасные дела, понимая, чем ему это может грозить. Никакие угрозы не могли его остановить. И это знали все.
       Он прожил жизнь с теми, кому было трудно. Он писал о подростках, которых бросила дряхлеющая советская власть, которые были ей неинтересны. Потом эти же мальчики пошли в Афганистан, их младшие братья — в Чечню. А он ездил в Чечню вытаскивать наших пленных.
       Он писал о том, что не дает людям жить свободно: о коррупции, о государственной машине, которая все хочет нас переехать, о чиновниках, которые не только мешают делу, но убивают саму веру в нормальную жизнь в России. Но при этом он хорошо знал людей и находил болевые точки, одинаковые для всех. Поэтому с ним разговаривали и единомышленники, и те, кто по разным причинам оказался по другую сторону.
       Какой-то чеченец однажды сказал Щекочихину: «Мы последние, с кем еще можно говорить. Мы выросли и получили образование в СССР». Эти слова Юрий Петрович очень ценил. К этим, рожденным в СССР, он и обращался на страницах «Комсомолки», «Литгазеты», «Новой», с экрана телевизора, с театральной сцены.
       Он считал, что самое главное — это то, что останется. А останется то, что ты напишешь.