Происшедшее 9 мая в Грозном в полном смысле слова шокировало
российский политический класс. И это не просто сильный
эпитет. Морально-психологические последствия теракта,
унесшего жизни президента Чечни Ахмата Кадырова и еще
нескольких руководителей республики, очевидны. Обесценились
все заверения российских военных о том, что ситуация в
Чечне под контролем и быстро нормализуется, а силы боевиков
постепенно иссякают. Лидеры сепаратистов Масхадов и Басаев
по-прежнему неуловимы, а официальный глава республики
убит во время церемонии по случаю общенационального праздника.
В итоге в общественном мнении может возобладать мысль
о том, что на самом деле никакой нормализации обстановки
в Чечне нет, а инициативой реально владеют боевики.
Политические последствия происшедшего представляются
еще более трудно предсказуемыми. Ясно, что под угрозой
срыва оказался весь процесс мирного урегулирования в Чечне,
который, включая референдум по конституции республики,
выборы президента, делался под одного человека - Ахмата
Кадырова. С тем чтобы не создавать препятствий этому человеку,
на которого поставил федеральный центр, с политической
сцены Чечни были оттеснены все сколько-нибудь заметные
фигуры. В результате замену погибшему лидеру республики
из числа ранее отвергнутых Кремлем конкурентов Кадырова
будет найти крайне трудно. А если таковую все-таки отыщут,
возникнет новая проблема: как вписать в новый политический
ландшафт могущественный клан погибшего президента, с опорой
на который Москва и строила свою чеченскую политику на
протяжении последних лет.
Но собственно «чеченским» измерением последствия трагических
событий в Грозном не исчерпываются. Еще более трудно понять,
как убийство Кадырова повлияет на российскую политику
в Кавказском регионе в целом. По всей видимости, относительная
стабилизация ситуации в Чечне при Кадырове играла не последнюю
роль в сложных дипломатических маневрах, которые Москва
предпринимала в стремлении нормализовать отношения с нынешними
властями Грузии, в том числе и при решении аджарской проблемы.
Поэтому можно с уверенностью предположить, что неизбежные
изменения в Чечне, которые произойдут там после смерти
Кадырова, в той или иной степени отзовутся и на отношениях
России с соседними кавказскими государствами, и не исключено
- на подходах Москвы к наиболее острым проблемам региона
- абхазской и южноосетинской.
Вполне вероятно, что вопрос о том, что делать дальше
в неугомонной северокавказской республике, может стать
причиной возникновения новых конфликтов в российских верхах.
Ведь и раньше далеко не всем обитателям московского политического
oлимпа нравился Кадыров. Некоторые влиятельные лица считали,
что, демонстрируя свою лояльность Москве и пугая ее тем,
что без него республику ожидает хаос, Кадыров на самом
деле постепенно «подбирал» под себя огромные ресурсы,
и в будущем это открывало перед Чечней возможности сохранять
лишь формальную зависимость от России. Теперь сторонники
жесткой линии в отношении Чечни могут заявить о том, что
ставка на республиканскую конституцию и местные выборные
органы власти себя не оправдала. Не случайно отдельные
российские политики уже выступили с предложениями о целесообразности
введения в Чечне прямого президентского правления. Едва
ли это понравится тем, кто по-прежнему рассчитывает урегулировать
конфликт с опорой на лояльных Москве чеченцев и на строительство
их усилиями чеченской государственности в составе Российской
Федерации.
Конечно, кто-то может сказать, что не нужно преувеличивать
влияние на российскую внутреннюю политику разногласий
по Чечне в московских верхах. Ведь это вопрос хотя и важный,
но все же затрагивающий лишь один аспект внутриполитической
жизни Российского государства. Однако тем, кто так полагает,
не стоит забывать, что история России, как, впрочем, и
других стран, знает огромное количество примеров, когда
конфликты по локальным проблемам внутри правящих элит
в конечном итоге приводят к серьезным изменениям всего
внутриполитического курса.
Нельзя пройти мимо одного вывода или урока, который,
как представляется, логически вытекает из происшедшего
и который, хотелось бы верить, извлечет для себя российская
политическая элита. В политике, особенно в переходные
периоды и эпохи, ставка не на институты и процедуры, а
на конкретных людей, пусть даже кажущихся весьма надежными
и профессиональными, всегда уязвима. Один непредвиденный
случай - и все приходится начинать заново. Поэтому самый
эффективный путь достижения поставленной цели, будь то
мирное урегулирование или социально-экономические реформы,
- это опора не на хороших исполнителей, а ставка на точно
выверенные балансы сил и реальные интересы, представленные
в обществе.
Автор - политолог, сотрудник Московского центра Карнеги
