Впервые познакомившись с монографиями этого ученого из Института международных экономических и политических исследований РАН «Валютное регулирование в период НЭПа» и «Кризисы, разрушившие НЭП», я даже написал в одной из своих публикаций, что их сюжеты достойны пера Александра Дюма - со своими гвардейцами кардинала, мушкетерами короля и даже со своим д'Артаньяном, начальником секретной Особой части Наркомата финансов Львом Волиным. Строго научные труды, важным достоинством которых была полнота информации, отсутствие «пробелов», которые так любит оставлять в учебниках истории текущая политика, читались как приключенческие романы.

Изучением новой экономической политики автор этих монографий занимается много лет. Об уроках НЭПа вспомнили в период перестройки. Попросили срочно написать в ЦК КПСС предложения по использованию опыта 20-х годов. Он срочно написал. Но необходимость опыта отпала еще быстрее - сменилась политическая конъюнктура.

Накануне сорвавшихся с цепи без намордника цен он горячо убеждал шоковую команду Гайдара ввести вторую, твердую национальную валюту, как это было в период денежной реформы НЭПа 1922-1924 гг. (золотой червонец). Не убедил. В 1993 году был приглашен в Аналитический центр администрации президента РФ. Но очень скоро оказался не ко двору: больно уж ретиво пытался втолковывать властям мысль о необходимости регулирования цен монополий.

Мой собеседник - Юрий ГОЛАНД

Урок первый. ИДЕИ

- Юрий Маркович! Почему во времена, когда было немало преград свободному рынку, новая экономическая политика в России все же удалась, и ежегодный прирост промышленного производства достигал тогда 40 процентов в год, а нынешние рыночные реформы, сходу опрокинувшие эти преграды, пока что далеки от таких результатов?

- Потому что наши реформаторы не задают себе этого «почему». Их исходная позиция: опыт НЭПа нам ни к чему, ибо он основан на сочетании государственного регулирования и рыночных методов. А России надо сразу переходить к рынку. И чем меньшей будет роль государства в экономике, тем лучше. При этом игнорировалась специфика переходного периода, во время которого требуется активное участие государства. В НЭПе была экономическая сердцевина, вполне подвластная извлечению уроков для современности. Это драматическое взаимодействие двух векторов - рыночной свободы и государственного регулирования.

В ходе этого взаимодействия не раз возникали кризисные ситуации. Пока была свобода обсуждения их причин, и руководство хотело найти выход на основе нэпа, их удавалось быстро преодолевать. А в конце 1927 года, когда страна погрузилась в глубокий кризис, укрепивший к тому времени свою власть Сталин уже не хотел никаких обсуждений, стремясь перейти к мобилизационной экономике. В результате был взят курс на административное командование экономикой, усилился нажим на крестьянство, что завершилось утратой и хозяйственных, и социальных завоеваний НЭПа.

Показательно, что кризисные явления в ходе наших реформ в конце ХХ века так и не явились предметом специального самокритичного обсуждения в исполнительной власти. Например, кризис 1998 года был рассмотрен только временной Комиссией Совета Федерации весной 1999 года. Причем лица, участвовавшие в принятие августовских решений, отказались придти на заседания комиссии. Я был тогда экспертом Комитета по бюджету и финансам Совета Федерации, и моя незадолго до того опубликованная работа с некоторыми сокращениями была приложена к заключению комиссии в форме аналитической записки этого Комитета под заглавием «Анализ взаимосвязи денежной и валютной политики Правительства РФ и Центрального банка РФ, проводившейся с начала 1992 года до сентября 1998 года».

Наши правительственные органы уверовали в свою непогрешимость, не испытывают желания изучать какие-то альтернативы. А это означает, что мы не гарантированы от повторения кризиса, например, в случае падения нефтяных цен.

- Есть ли более конкретные параллели между нэповской и современной Россией?

- Конечно. К примеру, наши реформаторы полагали, что уже само освобождение цен обеспечит конкуренцию и рост во всех отраслях производства. Этой же иллюзии были подвержены и реформаторы 1921 года. Между тем, когда вы освобождаете рыночный механизм, переходя к нему от жесткой централизованной системы, не все ветви единого древа экономики к этому приспосабливаются. Одни ветки вовсю зеленеют. Другие, причем очень важные для жизнеобеспечения и перспектив общества, отсыхают. Что и испытала Россия, начиная с 1992 года. Но та же картина была и в начале 20-х годов.

Тогда отрасли и предприятия, ориентированные на рынок, на обслуживание платежеспособного спроса, прежде всего легкая и пищевая промышленность, торговля, сфера обслуживания, сразу стали успешно развиваться. В то же время тяжелая промышленность и все отрасли, традиционно ориентированные в России прежде всего на государственный спрос, оказались на мели. В госбюджете просто не было денег, чтобы этот спрос обеспечить. Это резко обнаружилось уже в 1922 году. И сразу же последовали решения государства, призванные изыскать ресурсы для поддержки тех отраслей, которые не смогли реализовывать свою продукцию на рынке отнюдь не потому, что в них работали какие-то неспособные люди.

У нас в начале 90-х годов произошло то же самое. Однако корректировать ситуацию никто не стал. И сегодня те, кто занят в отраслях, рассчитанных не на сиюминутный спрос, а на перспективы страны, особенно когда речь идет о науке, просвещении, культуре, получают за свой труд намного меньшее вознаграждение, чем даже секретарши в офисах частных фирм и прислуга в особняках новоиспеченных миллионеров.

При этом находится немало консультантов, которые убеждают нас: России вообще незачем развивать свои фундаментальные исследования, наукоемкие технологии. Она должна специализироваться на нефти и газе, на сырье. Очень опасные для будущего страны советы! В современном постиндустриальном мире, где выигрывают те, у кого научно-технический потенциал выше, а остальные откатываются на сырьевые обочины, такая большая страна, как наша, без опоры на собственные высокие технологии не удержится даже на тех позициях в мире, которая она сейчас занимает..

- Из уст наших реформаторов часто звучит: мы идем по неизведанному пути, ошибки неизбежны…

- Это не совсем так. Вначале они шли по выбитым следам, используя «кальки», «ксерокопии» с польского и других зарубежных вариантов. Я (да и не я один) доказывал им до либерализации цен, что Россия - не Польша, что цены у нас вырастут не в два-три раза, как они обещают, а в десятки раз. Никакой реакции.
В то же самое время Китай на стадии разработки своих реформ присылал к нам делегации ученых, экономистов, финансистов для изучения опыта НЭПа. Что сейчас делает эта страна? По существу, развивает идеи нашей новой экономической политики, с умом применив их к своим условиям и к реалиям XXI века.

- Но были же у наших реформаторов свои идеи?

- Да, можно назвать одну такую идею -форсированную приватизацию крупных предприятий, реализация которой фактически свелась к раздаче лакомых кусков госсобственности приближенным к власти. Не думаю, что эта идея заслуживает Нобелевской премии.

- Что же, у нас действовали некомпетентные, профнепригодные «двоечники»?

- Так бы я не сказал. В команде реформаторов были и «отличники». Но в целом она напоминала мне скорее штангиста, который знает, как поднять 100 килограммов, но берется поднять при той же подготовке непосильные для него 150 килограммов, в результате с грохотом роняя штангу на помост.

Однако на эту ситуацию можно посмотреть и с другой стороны. Если человек, стоящий у власти, понимает всю сложность проблем, то ему труднее принимать решения с непредсказуемыми последствиями, он колеблется. А жизнь может требовать неотложных перемен. Самое главное, на мой взгляд, чтобы реформаторы своевременно вносили коррективы в свои первоначальные планы, сверяя их с жизнью, как это делали авторы НЭПа в тот период, когда он успешно развивался. Именно такой самокритики и недостает нашим реформаторам.

- Вы говорите, что на старте и НЭПа, и сегодняшних реформ села на мель тяжелая и наукоемкая промышленность. Но почему в начале нынешних реформ «села» и отечественная легкая промышленность, процветавшая при новой экономической политике?

- Потому что мы открыли границы, и в Россию хлынул все сметающий на своем пути дешевый импорт. А при НЭПе государственная власть так настежь границы не открывала, ибо понимала губительность такого шага для слабой страны, какой была тогда Россия. Тогдашний нарком внешней торговли Л.Красин до революции был руководителем представительства “Сименса”, немецкого концерна в России, и хорошо знал правила игры в крупном бизнесе. Он сумел убедить руководство страны в целесообразности монополии внешней торговли.

Его аргументы: монополия держится не на наших голодных пограничниках и таможенниках, а на уважении серьезного европейского бизнеса к правовым разрешениям и запретам. Если же государство само снимет все запреты, то усилится взяточничество, коррупция, проникновение криминала в экономические отношения, и солидные зарубежные предприниматели и финансисты еще десять раз подумают, стоит ли иметь долгосрочные производственные связи с таким государством. В страну хлынут рыцари легкой наживы, вывезут по дешевке сырье и ввезут готовые изделия, задавив в конкурентной борьбе отечественную промышленность, как это делали западные страны, вывозящие фабрикаты в колонии. И таможенная защита окажется недостаточной.

- Так, может, нам и сейчас восстановить монополию внешней торговли?

- Нереально. И не нужно. Сейчас уже Россия достаточно окрепла, чтобы эффективно использовать рыночные методы защиты своих товаропроизводителей. Беда в том, что либералы даже не ставили эту задачу в начале реформ. В результате во многих отраслях обрабатывающей промышленности российские производители проигрывают в конкурентной борьбе зарубежным компаниям не только на внешнем рынке, но и внутри страны, как это произошло, например, с отечественным гражданским авиастроением.

Урок второй. ДЕНЬГИ

- Импульсирующим нервом новой экономической политики было: как обращаясь за помощью к сильным капиталистическим странам, с одной стороны, не впасть от них в колониальную зависимость, но с другой, не оттолкнуть неуступчивостью потенциальных зарубежных инвесторов. Удалось бы инициаторам НЭПа в конце концов развязать этот узел, если бы не преждевременная кончина самой новой экономической политики?

- Однозначного ответа нет. Я в 2002 году опубликовал в журнале «ЭКО» большую статью под названием «Потерянный шанс», посвященную как раз этой проблеме. После гражданской войны, голода 1921 года среди партийной номенклатуры весьма популярной была мысль, что без помощи иностранного капитала нам не подняться. А посему следует пойти на некоторые уступки ему в экономической и даже в идеологической областях.

В своих мемуарах известная общественная деятельница дореволюционной России Е. Кускова, жена крупного экономиста, министра Временного правительства С. Прокоповича, высланная вместе с мужем из России в 1922 году, вспоминает, как один из высокопоставленных чекистов сказал ей: «Дайте нам кредиты, мы вам любую свободу обеспечим. И свободу слова тоже - говорите, что хотите». Она ответила: «Знаете, капиталисты очень недоверчивы, они вообще на слово не верят. Вы лучше дайте вначале свободу, а потом получите кредиты».
Камнем преткновения был тогда отказ большевиков выплачивать царские долги. В ответ капиталистические государства бойкотировали Советскую Россию. Но в 1921 году руководство РСФСР заявило, что готово заплатить эти долги, если Запад даст кредиты на их оплату. В ответ последовало требования вернуть иностранным владельцам их национализированные после революции предприятия.

При Ленине всерьез рассматривалась возможность удовлетворения этих запросов посредством предоставления бывшим владельцам концессий. Правда, эти переговоры и тогда не привели к результату. После ухода Ленина власть вернулась к исходной жесткой позиции. В результате, хотя СССР и был признан в 1924 году почти всеми европейскими странами, но оказалось невозможным получить крупные кредиты, ликвидировать дискриминацию во внешней торговле.

- В ежегодном своем послании президент РФ обозначил задачи: удвоить ВВП страны и вернуть силу российскому рублю. Феномен золотого червонца НЭПа вновь становится востребованным?

- Думаю, станцию «золотой червонец» мы уже проехали. Речь в 20-е годы шла о введении твердой национальной валюты, которая оградила Россию от господства фунта стерлинга и доллара. Наши же реформаторы исходно отдали роль доминирующей валюты доллару, со всеми вытекающими из этого печальными последствиями для страны, ее экономической и финансовой устойчивости, независимости.

- И теперь финансовый инструментарий НЭПа - лишь страницы учебников истории?

- Я этого не говорил. Упустили возможность использования параллельной валюты? Да. Однако сам подход к решению финансовых проблем при новой экономической политике и сегодня злободневен. К сожалению, он как был, так и остается невостребованным нашими властями.

- Почему же? Вслед за посланием В. Путина по СМИ прокатилась целая кампания статей, «круглых столов» и даже ток-шоу об укреплении рубля!

- И никто даже не заикнулся о том, почему у нас все никак не получается ничего подобного тому, что получилось при НЭПе, когда менее чем за два года удалось сделать отечественные деньги конвертируемыми. Тогда цены тоже были отпущены. Но при свободной рыночной торговле они не росли, по крайней мере, в течение года.

Это была одна из самых успешных в истории денежных реформ. Современники называли ее «русским чудом» - за такое короткое время установить твердую валюту не удавалось и более устойчивым государствам. У нас же сейчас вот уже более десятилетия инфляция, совершенно ненормальная для страны, не пережившей большой войны, разрухи, голода.

У тех, кто проводил в жизнь новую экономическую политику, было понимание одной ключевой закономерности: без твердой валюты нет заметного роста ВВП, но и наоборот, без такого роста нельзя надолго стабилизировать валюту. Поэтому жесткая денежно-кредитная политика, необходимая для борьбы с инфляцией, сочеталась с достаточным кредитованием производства.

- Мы такое понимание не продемонстрировали?

- Да. Еще в 1992 году во главу угла поставили достижение финансовой стабилизации и так до сих пор не можем решить эту задачу.

- Просчеты на старте реформ стали притчей во языцах. А что нам мешает сегодня обратиться к опыту НЭПа и внести разумные коррективы в ту же борьбу с инфляцией?

В последние годы основным каналом роста денежного предложения стала покупка Центральным банком инвалюты у экспортеров. На их счетах скапливаются избыточные для них средства. Думается, что настало время так изменить политику денежных властей, чтобы эти средства шли в реальный сектор экономики.

Борьбе с инфляцией мешает также провозглашенное приближение внутренних цен на энергоносители к мировым. Если при НЭПе у нас снижали промышленные цены до уровня мировых, то сейчас курс берется на повышение внутренних цен на основные экспортные товары.

Урок третий. ЛЮДИ

- Концепцию НЭПа, наряду с коммунистическими руководителями, разрабатывали и осуществляли крупные специалисты, многие из которых были убежденными антикоммунистами. Почему же сейчас государство так плохо использует интеллектуальный потенциал страны?

- Вы задеваете один из ключевых вопросов и нэповских, и нынешних рыночных реформ - о разном подходе к использованию интеллектуального золотого запаса России.

Власть не добилась бы таких впечатляющих успехов в период нэпа, не привлеки она к своим рыночным реформам первоклассных экономистов и финансистов. Предвижу встречные вопросы. А «философские пароходы»? А аресты и третирование интеллигенции? Но к одним этим явлениям противоречивая жизнь тогдашней России не сводилась.

Действительно, во время Октябрьской революции и Гражданской войны многие специалисты эмигрировали, а в 1922 году около 200 человек, преимущественно гуманитариев, были высланы. И среди них - Б. Бруцкус, выдающийся экономист, который первым в мировой науке глубоко проанализировал (на примере военного коммунизма) все недостатки безрыночного хозяйства. Его работа была опубликована в 1922 году в России и переиздана с моим послесловием в “Новом мире” лишь в 1990 году.

Но большинство крупных экономистов и финансистов все-таки не уехали.

- А кто остался? Наиболее крупные имена?

-Пожалуй, наиболее известны начальник валютного управления Наркомфина Л. Юровский, сыгравший ключевую роль в проведении денежной реформы, выдвинувший концепцию государственного регулирования с полным соблюдением законов рынка, и заведующий Конъюнктурным институтом Н. Кондратьев, открывший большие циклы конъюнктуры, разработавший программу развития сельского хозяйства страны.

Но мне хочется назвать еще одно имя, сегодня практически неизвестное. Речь идет о Л. Шанине, который в 1925 году, работая заместителем Л. Юровского, предложил концепцию проведения индустриализации на основе первоочередного развития сельского хозяйства (как требующего меньше затрат для своего подъема) с последующим экспортом сельскохозяйственной продукции и импортом промышленного оборудования. Сталин резко раскритиковал взгляды Шанина, но и после этого он продолжал обосновывать возможность индустриализации на базе развития НЭПа.

На нэповские реформы работали и выдающиеся практики. Среди них выделялся член правления Госбанка Н. Кутлер, в прошлом царский министр, один из ближайших сподвижников Витте. Именно он непосредственно руководил эмиссией червонцев, и его подпись была на первых банкнотах.

Во многом успех НЭПа обеспечило привлечение этих специалистов к работе в государственных, в том числе и управленческих структурах, хотя многие из них идейно находились в конфронтации с советской властью. Но при этом они шли на сотрудничество с ней, так как стремились возродить Россию, сделать ее процветающим государством.

Сегодняшнее же пренебрежение к нашему золотому интеллектуальному запасу и вообще - к нашему человеческому потенциалу доходит до невменяемых пределов. Мы справедливо осуждаем большевиков за то, что они выслали пару сотен видных представителей интеллигенции в 1922 году. Но что тогда можно сказать об отъезде за рубеж десятков тысяч специалистов в 90-е годы? Да, они уехали добровольно, но именно власть создала такие условия, которые вынудили их так поступить.

Ключевой вопрос любых реформ: несут ли они миллионам, большинству населения улучшение жизни? Методы НЭПа несли. А хирургические вмешательства наших реформаторов, называемые почему-то «терапией»… Сами видите. На практике методы часто искажают цели. Если, положим, благая цель раскрепостить экономику достигается опусканием жизненного уровня значительной части населения ниже прожиточного минимума, криминализацией общества, ростом социальной напряженности, то обессмысливается и цель. Более того - дается старт обесцениванию самой человеческой жизни.

- Сталин сломал НЭП. Это неизбежность? Или были возможности его продолжения, на что надеялся Ленин, о чем говорил Бухарин?

- В принципе, чисто теоретически - да, страна еще долгие годы могла идти по пути НЭПа. И это был бы оптимальный для нее вариант. Тем не менее новая экономическая политика была свернута. Победившая во внутрипартийной борьбе сталинская группа стала искать выход из усложнившихся экономических и политических проблем не в гибких, требующих значительных интеллектуальных усилий и определенного демократизма решениях, а в жестких командно-административных мерах, в удушении ростков рыночных отношений и физическом устранении оппонентов.

Показателем поворота руководства страны к ограничению частной инициативы, к поискам «козлов отпущения», к использованию карательных органов в политических целях стало дело того самого Волина, которого вы вспомнили в начале нашего разговора. В 1926 году в возникших валютных трудностях обвинили этого честного, самоотверженного человека, который делал все от него зависящее, чтобы их не допустить. И расстреляли вместе с группой опытных биржевиков. Они были реабилитированы Верховным судом РФ спустя 70 лет за отсутствием в их действиях состава преступления. И я рад, что был одним из инициаторов их реабилитации, впервые рассказав о деле Волина в своей книге.

Это дело по существу дало старт дальнейшей цепной реакции репрессий. В 1930 году были арестованы и обвинены... в терроризме знаменитые экономисты Л. Юровский и Н. Кондратьев. Многие специалисты, обеспечившие успех НЭПа, позже были репрессированы, расстреляны, погибли в лагерях. И это тоже урок, очень горький урок НЭПа. Урок того, как важно, чтобы власть не выходила из-под контроля общества.

Как показывает опыт НЭПа, отход от реальных демократических процедур чреват угрозой серьезных политических и экономических просчетов. Конечно, развитие демократического процесса само по себе отнюдь не гарантирует процветания страны. Вместе с тем оно является хотя и не достаточным, но необходимым его условием.