Никто не взял на себя ответственность за взрыв в московском метро и ничего не потребовал. Кому выгодны такие взрывы?

«Сделал тот, кому это выгодно», — учили древние римляне, рассуждая о причинах тех или иных событий.

Выгоден ли взрыв в московском метро Аслану Масхадову, которого лично Владимир Путин уже объявил виновным?

Только что группа депутатов Европарламента предложила план урегулирования ситуации в Чечне. Переговоры с Масхадовым, использование миро-творческих сил ООН, демилитаризация территории, разоружение боевиков, вывод российских войск…

Трудно сказать, насколько этот план спасителен для Чечни. Но в преддверии возможного обсуждения этого плана даже смутные подозрения в причастности к организации террористических актов смертельны для репутации Масхадова. С другой стороны, обсуждение (не говоря о принятии) этого плана смертельно для политической репутации российского президента. Ведь это означает признание его неспособности решить чеченскую проблему.

Так кому выгоден, а кому невыгоден московский взрыв? Если, обвинив в нем Масхадова, можно, во-первых, заранее заблокировать попытки его привлечения к чеченскому урегулированию, а во-вторых, и дальше твердить о том, что в Чечне мы имеем дело с «международным терроризмом» и что Россия, мол, уничтожает террористов, а не ведет с ними переговоры?

Ну, во-первых, террористы пока что уничтожают себя только сами — вместе с десятками невинных жертв. А отечественные спецслужбы, за редкими исключениями, могут только постфактум заявлять о наличии «чеченского следа» и показывать по телевидению фотороботы «лиц кавказской национальности».

А во-вторых, непонятно, почему Россия призывает тех, кто имеет дело с куда более массовым терроризмом, вести с террористами переговоры.

Непонятно, почему, когда речь идет о Ближнем Востоке, из уст российских политиков и дипломатов звучат призывы к «политическому решению» и «поискам компромиссов». Непонятно, почему «акции возмездия» израильской армии в отношении палестинских террористических группировок расцениваются как «неадекватное применение силы», а многократно уличенный в организации и финансировании терактов Ясир Арафат рассматривается как достойный партнер по переговорам. В то же время Масхадов, неизменно отрицающий свою причастность к терактам, априори считается террористом, с которым не о чем говорить, кроме безоговорочной капитуляции…

Заметим: каждый раз, когда гремит взрыв в Иерусалиме или в Хайфе, кто-то немедленно берет на себя ответственность за случившееся, угрожает новыми терактами и выдвигает те или иные требования. Когда же гремит взрыв в Москве или Владикавказе, никто не берет на себя ответственность и ничего не требует. Ни вывода войск из Чечни, ни освобождения заключенных террористов, ни начала переговоров.

Можно, конечно, предполагать, что чеченские боевики и их лидеры — особенные люди и их террористическая деятельность подчиняется особенным законам. Можно предположить, что они, совершая террористические акты, по своей скромности не признаются в причастности к ним. Можно предположить, что они по своему бескорыстию ничего не требуют от российских властей в качестве условия прекращения терактов и не угрожают проведением новых.

А если предположить другое: что истинными организаторами злодеяний, которые время от времени потрясают Россию начиная с осени 1999 года, являются вовсе не те, кого ими принято считать? И предъявить их обществу не могут именно по этой причине?

Да, заведомо исключать, что Масхадов причастен к тем или иным террористическим актам (в том числе и ко взрыву в московском метро), нельзя. Но для этого либо сам Масхадов должен это признать, либо нужны доказательства.

Соответствующих признаний со стороны чеченского лидера, как известно, не существует. А чего стоят доказательства, которые способна собрать российская Фемида, нетрудно судить по попыткам экстрадиции Ахмеда Закаева — когда в суде, которому нельзя дать указания из Кремля, эти доказательства рассыпаются как карточный домик. Более того, против Масхадова российские правоохранительные органы не возбуждали уголовных дел, что, впрочем, не мешает российскому президенту заранее называть его преступником.

Но если ФСБ настолько хорошо информирована, что сразу после теракта может уверенно назвать заказчиков, — непонятно, что мешало предотвратить московский взрыв (как и многие другие). А если налицо голословные обвинения, то их не вправе позволять себе ни одно должностное лицо, сколь бы высокое положение оно ни занимало…

Что касается самого плана по «международному» урегулированию ситуации в Чечне, то он вполне реален. Во всяком случае, «голубые каски» не станут грабить, насиловать, мародерствовать и убивать. И есть шанс, что Чечня перестанет быть зоной глобальной политической катастрофы, где говорить о соблюдении каких-либо прав человека (включая право на жизнь) просто не приходится. Если такой шанс есть, преступно от него отказываться, какими бы политическими соображениями это ни диктовалось.

Да, если этот план будет реализован, это означает скоропостижную политическую кончину Ахмада Кадырова и сильнейший удар по репутации Владимира Путина.
Впрочем, репутация российского президента — еще не репутация России.