Руководство нижней палаты российского парламента заявило вчера, что IV Госдума будет более плодотворной и работоспособной, чем ее предшественницы. «Новые Известия» попросили прокомментировать это заявление «парламентского старожила», экс-министра финансов РФ Михаила Задорнова, который был депутатом I, II и III Думы.

– Всех сейчас беспокоит вопрос, не скажется ли «единообразие» парламента на качестве его законотворческой деятельности.

– С моей точки зрения, «единообразие», о котором вы говорите, повлечет за собой целый ряд последствий. Во-первых, в значительной степени подготовка законопроектов уйдет за пределы Думы, и документы будут готовиться на стыке правительства, администрации президента и представителей парламента. В стенах нижней палаты теперь, по-моему, будут происходить лишь «отшлифовка» и «доводка» законопроектов до ума.

– Что же, депутаты не будут сами вносить законопроекты, как это было раньше?

– Почему же – будут. Смотрите сами: по итогам работы прошлой Думы 50% принятых и подписанных президентом законопроектов были подготовлены депутатами, где-то 13–15% – президентом, 20–25% правительством, а остальное – другими властными субъектами, например судами, Советом Федерации и так далее. Мы видим, что доля депутатских инициатив была довольно большой, несмотря на то, что третья Дума в последние два года была довольно сильно ориентирована на Кремль в своей деятельности. Так что и сейчас, я полагаю, депутаты будут активно работать в этом направлении.

– А что касается так называемой цены ошибки при принятии законов. Снизится ли она в новой Думе или возрастет?

– Есть основания полагать, что возрастет и довольно резко. Когда Дума уже не будет корректировать движение принципиального законопроекта, то если ошибка совершается правительством или администрацией президента, она уже не будет поправлена. Такое уже случалось раньше – например, с тем же законом о гражданстве РФ. Его приняли, несмотря на протесты в Думе, а затем те же самые поправки, о которых говорили депутаты правых фракций – и левых, кстати говоря, тоже, – были внесены от имени президента. В результате 6–8 принципиальных позиций были исправлены. Однако прошло полгода, а это можно было сделать сразу же при принятии законопроекта. Здесь остается надеяться на здравый смысл всех участников законодательного процесса и на то, что наиболее заметные ошибки и наиболее спорные вопросы все-таки будут обсуждаться в парламенте.

– Но выходит, что теперь принципиально важные законопроекты будут приниматься чуть ли не келейно, возможности для их гласного обсуждения сократятся.

– Это как раз то, что меня особенно сильно беспокоит. Если подготовка документов будет идти за пределами парламента, а «Единая Россия» будет рассматривать себя как законодательный штаб, то выйдет следующее: многие вопросы, которые являются конфликтными и отражают различные точки зрения в обществе, будут решаться негласно. То есть в обстановке, когда точки зрения согласуются без общественного внимания. Риск здесь очевиден. Возьмем, скажем, обсуждение бюджета. По-моему, страна должна знать основные спорные вопросы, приоритеты. Точно так же с налоговым законодательством или Уголовным кодексом. И недостаток гласности может привести к тому, что определенные социальные слои вообще не смогут участвовать в обсуждении этих вопросов.

– Не секрет, что в прошлом парламенте было довольно много законодательного «брака», когда проекты принимались, а потом, уже став законами, возвращались на корректировку через месяц-два. Что будет теперь?

– Я хотел бы сказать, что в прошлой Думе брака было ничуть не больше, чем в первой или во второй. Мне кажется, что его вообще с каждым годом становится все меньше. Я работал во всех Думах и в Верховном совете в качестве эксперта и могу с уверенностью сказать, что налицо тенденция к повышению качества законодательства. Другое дело, что многие инициативы не проходили в Думе прошлого созыва, и вполне возможно, что они будут трудно проходить и в нынешнем парламенте. Но само качество работы неизбежно растет с опытом парламента.

– Михаил Михайлович, а почему вы не вошли в состав фракции «Единой России»? Из-за принципиальных несогласий?

– Ответ очевиден – меня выдвигало «Яблоко». И мои основные конкуренты были кандидаты от «Единой России» и КПРФ. Меня поддержали 70 тысяч избирателей. Я представляю интересы этих людей с определенными взглядами, живущих в определенном округе. И меня они выбрали как человека, которого поддержало «Яблоко». И вдруг, пройдя в Думу, я бы присоединился к партии, за которую мои избиратели не голосовали и, напротив, кандидата которой они не поддержали. Я считаю, что тогда бы я обманул этих людей. Во-вторых, в «Яблоке» я состоял с 1993 по 1997 год. Потом написал заявление о выходе из партии, но с 1999 по 2003 год состоял в парламентской фракции «Яблоко». Все-таки мне не 15 и не 25 лет, я не считаю правильным резко менять свою политическую ориентацию. К тому же «Единая Россия» полностью не представляет взглядов и интересов людей с либеральными воззрениями. Значит, кто-то еще должен в нынешней Думе делать это.

– Либералов сегодня очень волнует вопрос о том, не «заморозят» ли теперь реформу естественных монополий. Судя по последним событиям вокруг «Газпрома», власти не слишком заинтересованы в проведении структурных преобразований в этой сфере. А Дума теперь фактически пропрезидентская.

– Не думаю, что есть повод для таких пессимистичных выводов. Нам следует помнить, что президент после парламентских выборов и в результате их получил достаточно большой ресурс: Совет Федерации и Дума теперь ориентируются не столько на правительство, сколько на него. И сейчас все основные рычаги – регионы, парламент, правительство – находятся под контролем главы государства. Распорядиться этим ресурсом он может двояко. Налицо экономический рост в стране: можно говорить, что в его основе лежит нефтяной фактор, но сам этот рост – свершившийся факт. Повышаются доходы населения, хотя в разной степени и в разных слоях. Президент может просто поддерживать эту ситуацию и надеяться на то, что тенденция к экономическому росту сохранится. В этом случае реформы не нужны. А вот во втором варианте он может использовать это после выборов для придания импульса реформам – не только экономическим, но и, например, в административной сфере. И тот, и другой вариант возможен. Но только в мае или в июне мы увидим, какой из них будет выбран.

– Все чаще звучат весьма интересные предположения о том, что Госдума может предложить продлить сроки президентских полномочий или даже обратиться к Владимиру Путину с инициативой так называемого «пожизненного» президентства. Насколько вероятно такое развитие событий?

– Я бы ориентировался на заявления Путина, которые прозвучали как внутри страны, так и за рубежом. Он вполне ясно дал понять, что ориентируется на два президентских срока. Пока нет другого заявления президента, я считаю, что мы должны при выработке стратегии исходить из ранее сказанных им слов.