Явлинского постоянно винят, будто он уклоняется от работы в правительстве. Это звучит так, будто все остальные идут туда из чувства долга. Как на тяжелую и опасную службу. Но мы почему-то не видим, чтобы кто-то отказывался от министерских постов. Напротив, туда рвутся изо всех сил. И получается, что "рыбный" Наздратенко, "ваучерный" Чубайс, "залоговый" Кох - все эти вице-премьеры и министры - молодцы, смело берут на себя ответственность, быстро ведут страну в светлое будущее. И только Явлинский не хочет

- Расскажите, кто вас звал в правительство, когда и на каких условиях?

- В правительстве я работал с 1984 года. Прошел долгий путь до заместителя Председателя правительства России и потом Союза. За восемь лет я пришел к выводу, что смысл работать в правительстве существует, только если можно поставить какие-то цели и их достичь. Правительство - это такое место, где люди не должны рассчитывать много заработать или сделать бизнес. Это форма самоотдачи. Правительство должно быть скромным. Нужно постоянно следить за тем, как ты себя ведешь. Потому что ты являешься лицом огромной страны. Ушел я из правительства, когда мои взгляды на то, что нужно делать, принципиально разошлись с тем, что делало руководство страны в экономике.

- Когда?

- Осенью 1990 года. Тогда Верховный Совет России, Ельцин громили Государственный банк СССР. Тогда прекратили платить налоги в союзный бюджет. Это были действия разрушительные, они разламывали любую экономику, не важно - рыночную, плановую. Какая бы у нас она ни была, но людей она кормила, люди ею жили. И не было никакой нужды все это ломать и громить. Я у Ельцина спрашивал, зачем он это делает. Он говорил: "Это временно, потом мы это изменим". Что это означало - неизвестно. С одной стороны, все кричали про пустые прилавки. А с другой стороны, делали все, чтобы они были пустыми. Тогда я и ушел в отставку.

Вернулся в августе 1991 года, по просьбе Ельцина и Горбачева, первым заместителем председателя Комитета по оперативному управлению экономикой СССР. После путча было разгромлено союзное правительство, но был создан этот комитет. Он и спас страну от экономической катастрофы. Я там разрабатывал экономический договор между республиками СССР. Стремился сохранить хозяйственные связи. Договор был подписан в Кремле в октябре 91-го года всеми, включая прибалтийские республики, кроме Азербайджана и Грузии.

После этого Ельцин стал обсуждать со мной вопрос о назначении меня премьер-министром в правительство России. Я обдумал, стал обсуждать с ним вопрос: что надо делать? Какой будет план реформы, с чего она начнется? Что будет с экономическим союзом? Денег много, а товаров - нет. Это самая болезненная точка экономики.

Существовало два способа решения. Мой способ: продавать людям то, что раньше никогда не продавали - парикмахерские, магазины, участки земли, грузовики, такси, автобусы, ларьки, прачечные, химчистки, - средства производства тогда это называлось. Конечно, не РАО "ЕЭС" и не нефтяные компании.

Цены могли быть невысокими, они определялись бы тем, сколько люди хотели бы тратить. Это были бы рыночные цены, вытекающие из спроса и предложения. Главное- это позволяло людям сохранить сбережения, материализовать их, и одновременно можно было быстро создать реальный средний класс.

А логика гайдаровской команды была - отпустить немедленно цены. Я говорил: давайте по любой цене отдадим людям средства производства, а рынок определится с ценами. Сторонники Гайдара сказали: давайте мы на все товары освободим потребительские цены. И это при полной нерешенности вопросов собственности и в сфере торговли.
Помните, 1992 год, 3 января - принят был их вариант, и это означало крах экономики. Ваучеры появились только через год, когда уже была гиперинфляция в 2600 процентов! Деньги превратились в пыль. Попутно замечу: когда мои оппоненты говорят, что это были ненастоящие деньги, хочу напомнить - в ГДР в голову никому не пришло сказать про гэдээровские марки, что это ненастоящие деньги. Их обменяли на западногерманские марки.

Ельцин утверждал: "Нет, мы одновременно должны освободить цены, без этого не будет рынка". А касательно договора с республиками СССР прямо заявил: "Григорий Алексеевич, Россия пойдет одна. Она ждать никого не будет. И путаться с ними тоже не будет". Я возразил: "Это означает конец тысячелетней страны". "Это не важно. Важна реформа". На этом мы расстались.

Через две недели Геннадий Бурбулис, государственный секретарь при Ельцине, пригласил меня в "Белый дом", в маленькую заднюю комнату своего кабинета, и сказал: "Через пять минут будет подписан указ о назначении первого заместителя Председателя правительства. Председателем правительства будет Ельцин. Первым заместителем можешь быть ты. Два проекта указа: про тебя и про Гайдара. Но Ельцин не хочет подписывать Гайдара, он его не знает, ничего о нем не слышал. Ельцину не нравится, что Гайдар из газеты "Правда", из журнала "Коммунист", поэтому соглашайся. Я говорю: "Что будет с экономическим договором, какая будет политика?" "Я тебе честно скажу, этого ничего не будет. Будет просто Россия, отдельное государство. Не будет никакого договора, никакого союза. Большего я тебе сказать не могу".

Беловежская пуща была впереди, они ее уже тогда готовили, но от всех, в том числе и от меня, эту подготовку скрывали.

- Но СССР-то еще существовал...

- И я интуитивно задал ключевой вопрос жизни: что будет со страной, с экономическим договором? Он же подписан! Этого не будет, отвечали мне. "А политический какой-то будет?" - "Не будет". - "А что тогда будет?" - "Ничего не будет. Россия пойдет одна..." Сидим мы с товарищем Бурбулисом, и я ему говорю: "Нет, Гена, я на это не согласен". Он говорит: "Жаль". И на этом все закончилось.

Следующее предложение войти в правительство я получил в начале мая 1996 года от Ельцина. Он сказал: "Снимаете свою кандидатуру с президентских выборов - получаете должность первого зампреда по экономике".

В ответ я потребовал уволить Черномырдина и его людей в связи с коррупцией и опубликовал все это в газете "Известия".

- Ельцин же вам лично предлагал, не через газету. Что он вам говорил?

- Он говорил: "У вас выборов еще будет много, а у меня эти выборы последние. Не надо мне мешать. Вы еще успеете. Вы должны ответственно подойти к этому. Неужели вам нравится Зюганов?" Потом он каждые тридцать минут говорил: "Вот здесь стоит пресса за дверью, выходите и заявляете, что снимаете свою кандидатуру и идете первым вице-премьером по экономике". Кнопку нажимает и в селектор говорит: "Всё, мы решили! Принесите сыр, шампанское, фрукты". Несут сыр, шампанское и фрукты. Я говорю: "Нет". Он: "Ну, какой же вы... Ну, хотите, я вам Кремль покажу?" Пошли. Водил, показывал памятники...

- А что вы ему говорили?

Я ему говорил: "Борис Николаевич, страна закладывает такие порочные вещи в свой фундамент, что на их исправление уйдет несколько десятилетий. Надо срочно исправлять ситуацию. Поэтому если мы начинаем менять политику, то я готов на любую форму сотрудничества. Я могу быть в правительстве, могу не быть. Я готов снять свою кандидатуру даже без гарантии должности в правительстве. Но при условии, что вы уволите нынешнее правительство..." Он отвечает: "Ну что вы к ним пристали? Они мои друзья". Я говорю: "Коррупционеры, а не друзья". "Но это Россия, я, - говорит он, - я хочу, чтобы вы сняли свою кандидатуру". А я ему отвечал - нет.
Были и анекдотичные случаи. Накануне мне позвонил Сергей Адамович Ковалев: "Вы пойдете к Ельцину?" "Пойду". - "Скажите ему, что Лукашенко за участие в демонстрации арестовал ряд ученых, академиков. У них разные болезни, они старые люди, им по 70 с лишним лет. В тюрьме они погибнут, пусть он их выпустит до суда, изменит меру пресечения". Дал мне список. Прихожу к Ельцину и говорю: "Вот, Борис Николаевич, кстати..." Он: "О-о, прекрасно, ну-ка давайте..." Садится за письменный стол, там телефонов миллион... "Соедините меня с Лукашенко... Александр Григорьевич, вы там захватили пленных, измените им меру пресечения. Нет, я не буду ничего смотреть. У меня выборы, какие видеопленки? Александр Григорьевич, ну что вы? Ничего я не буду... Не надо никого расстреливать. Мы же с вами в Европе, Европа этого не любит. Просто измените меру пресечения этим пленным, и все. Ну что вы не понимаете, Александр Григорьевич? Ну, если 15 лет, дайте 12, если 12 лет, дайте 10, если 10, дайте 8".

Мне стало не по себе. Сейчас стариков посадят лет на восемь по моей просьбе... Я говорю: "Какие восемь лет?! Изменить меру пресечения!"
"Ну, измените меру пресечения, вас Россия просит". Трубку шарах, говорит: "Все будет в порядке".

В итоге Ельцин долго ел со мной сыр с фруктами и говорил каждые пять минут, чтобы я вышел к прессе с заявлением. Говорил, что даст мне любую должность. А если я хочу заниматься бизнесом, то есть масса всяких компаний самых лучших. А потом вдруг развернулся и сказал: "Если не снимете свою кандидатуру, потеряете все". Тут я ему говорю: "А что я потеряю, Борис Николаевич? Вы меня хотите убить? Так и скажите. А если вы хотите лишить меня депутатства - распускайте Думу, меня опять выберут. Что вы мне дали? Что можете у меня отнять?" "Ломаного гроша не дам за ваше будущее! Предупреждаю последний раз: потеряете все!" Я ему говорю: "Борис Николаевич, я думаю, разговор исчерпан. В таком духе мы уже больше ничего обсудить не сможем. Если вы не возражаете, я пошел". Я встал, дошел до двери. Он говорит: "Вернитесь". Я вернулся. "Подойдите поближе". Я подошел. "Не снимете свою кандидатуру?" Я говорю: "Нет, Борис Николаевич". "Не снимете?" - "Нет". - "И я бы не снял". Я ему пожал руку и ушел.

Следующее предложение - конец июня, после первого тура выборов. Пришел ко мне Чубайс и долго меня уговаривал становиться зампредом.

- Что говорил?

- Поддержать надо Ельцина; получаете должность; бессмысленно сопротивляться.

- А они еще не были уверены?

- Они всех хотели туда затащить. Лебедь уже поддержал. На очереди был я. И сам Лебедь меня просил поддержать Ельцина.

- Что конкретно вам предложил Чубайс?

- Пост первого зампреда. Я сказал: войти в правительство между турами - значит участвовать в кампании Ельцина. Этого я делать не буду.

Работать вывеской, агитатором?.. Я только что закончил собственную кампанию, критиковал Ельцина, убеждал своих избирателей, получил 6 - 7 миллионов голосов. Как же я теперь вдруг буду поддерживать Ельцина? Это был вопрос принципиальный. Война в Чечне, коррупция, развал, я не могу это сделать.

Я собрал съезд. На съезде было тайное голосование: в бюллетене - "Зюганов", "Ельцин", "против всех". И съезд 60 на 40 принял решение - "против всех".

В этот момент Ельцин, который на тот момент был уже очень сильно болен, написал письмо к съезду. В этом письме он обращался к "Яблоку" с просьбой его поддержать и говорил, что программу будем делать вместе. И что представители "Яблока" и лично Григорий Алексеевич обязательно будут в составе правительства.

Потом были выборы. После выборов, в начале августа, Чубайс сделал заявление: Явлинский, не поддержавший Ельцина, не имеет морального права участвовать ни в каком правительстве. Вопрос был исчерпан.

- Ну, я думаю, Черномырдин вас и не очень хотел? Если вы требовали от Ельцина его уволить...

- Ну конечно. На этом вся история была закончена.

- А Чубайсу зачем надо было в тот момент так выступать?

- Если в правительстве я, ему там места нет. Он это прекрасно понимал. Я займусь госмонополиями, я начну там искать деньги. Мне надо увеличить детские пособия в десять раз. Я могу это сделать, только если поставлю под контроль госмонополии Газпрома и РАО "ЕЭС", которые давали дохода в казну не сильно больше, чем советско-вьетнамское предприятие по добыче рыбы.

- А Чубайс говорит, что РАО "ЕЭС" огромное количество налогов платит...

- Мне рассказывали, что есть неофициальное распоряжение по агентству "Рейтер", чтобы все цифры, сообщаемые Чубайсом, тщательно проверялись. Потому что "Рейтер" имел несколько исков за недостоверную информацию с той стороны.

Потом, платить "много налогов" и платить все, что положено, это совсем не одно и то же. Проблемы булочной или мастерской государственный бюджет не заметит. Проблемы госмонополии имеют критическое значение.

- Больше постов в правительстве не предлагали?

- Было очень забавное обсуждение вопроса о премьерстве, когда меняли Черномырдина на Кириенко. Вдруг Ельцин задал вопрос на совещании: не назначить ли Явлинского премьером?

На что ему один из силовых министров ответил, что, наверное, это было бы неплохо. "Но предупреждаю вас, Борис Николаевич, у меня на него ничего нет". Ельцин крякнул и сказал: "Да?.. Ну, перейдем к другой кандидатуре". Дальше был Кириенко, дальше был дефолт...

И, наконец, история с Примаковым. Разыскивает меня только что назначенный премьер Примаков: "Григорий Алексеевич, на меня так давят с вашим назначением, просто ужас. Я вам предлагаю зампреда по социальным вопросам". Я говорю: "Евгений Максимович, вы хотите, чтобы Маслюков занимался экономикой, Кулик занимался экономикой, а я стоял бы на раздаче между ними и пенсионерами? Это неправильно". Примаков знал ответ заранее. Это было просто ради проформы.

- А зачем вообще участвовать в политике?

- Я участвую в политике, как и огромное большинство российских граждан, вовсе не потому, что нам всем нечего оказалось есть, или потому, что мы стали замерзать в квартирах и наступили ужасные времена. А потому, что ложь, непрофессионализм, бессмысленность, жестокость советской власти были невыносимы. И я уходил не строить великую демократию. Честно говоря, я тогда не особенно понимал, что это такое. И даже не рынок строить. Я уходил от этой лжи, лицемерия и бессмысленности. Поэтому критерием для вхождения в то или иное правительство стало не то, создает ли оно страховые компании или понижает ставку налога, а то, в какой мере оно перестало быть жестоким, человеконенавистническим, лживым. Наш народ заплатил колоссальную цену после 1917 года вплоть до перерождения собственной страны. И я не хочу в чем-то подобном участвовать опять.

Люди отказались от советской системы вот почему. В период Горбачева вдруг все увидели, что рядом в двух часах полета от них существуют другие страны, другое общество, построенное на трех фундаментальных основаниях. Первое - это права человека и его политические свободы. Второе - это свободная рыночная конкурентная экономика, когда много средней и мелкой собственности. И третье - это эффективные социальные системы. Ты можешь, конечно, спать на улице, если очень хочешь. Но если ты не хочешь спать на улице, просто в жизни что-то всерьез не сложилось, то всегда тебе помогут.

Эти три основания создали на западе после второй мировой войны общество, основанное на уважении к человеку. Увидев это, поняв это, весь наш народ без сожаления расстался с советской системой.

Но ни одно правительство, начиная с августа 1991 года, да и с июня 1990-го, никогда ни одну из этих трех целей не ставило и не стремилось к ней. И сейчас не ставит. Локальные улучшения их можно и нужно добиваться из оппозиции. Пока что эта возможность существует.

Но это иллюзия, будто вы можете сделать что-нибудь хорошее в правительстве, когда в целом вся политика идет неправильно. Вы можете снизить один налог, повысят другой. Вы можете улучшить одну систему, испортят другую... Могут сделать все что угодно. Поэтому это вопрос политики в целом... В советское время многие говорили: ну кто-то же должен улучшать что-то, лучше я, чем другой, чтобы было больше хороших людей... Я знаю, что это бессмысленно.

- Я люблю эту идею, я иду в партию, чтобы там было больше хороших людей.

Девушка говорит: я иду в публичный дом, чтобы там было больше хороших людей...

- Каждый год "Яблоко" делает альтернативный бюджет. И каждый раз мы находим деньги, которые правительство прячет. У нас получается сумма почти на десять процентов больше.

- Это сколько?

- В этом году это 215 миллиардов рублей, 7 миллиардов долларов. И так происходит каждый год.

- То есть правительство скрывает доходы?

- Этими деньгами распоряжается высшее руководство страны. Речь идет о десяти процентах бюджета, на которые можно сделать военную реформу, изменить ситуацию с пенсиями, все можно, это огромные деньги.

- Вы же громко заявили, что нашли эти деньги.

- Да, а это у нас порядки такие. В любой другой стране трудно даже представить, что бы началось, заяви одна из партий, что правительство скрывает десять процентов бюджета. В России реакции нет. Мало кто понимает, о чем речь, мало кто понимает, что это надо контролировать.

Бизнесмен - человек, который делает деньги. Правительственный экономист обязан создавать благосостояние, он занимается экономикой для всех.

Вот новый русский бизнесмен. Ему совершенно все равно, пусть тут все сдохнет, но он зарабатывает "бабки". При этом бизнесмен - это человеческая природа. Вопрос состоит в том, какие условия ему ставит государство. В какое русло направлять энергию? Могут быть такие условия поставлены бизнесу, что он созидает страну и все процветает. А могут быть поставлены такие условия, что он все разрушит. Наше сегодняшнее правительство по отношению к гражданам ведет себя как бизнесмен, а не как экономист.

Страну погубила ложь. Ложь стала всеобъемлющей. Ложь хоронит наших ребят в Чечне. Ложь предает нашу армию. Ложь делает нас нищими. Ложь лишила нас образования. Ложь лишает нас науки и будущего. Ложь устроила нашу страну так, что очень небольшое количество людей может жить хорошо, а вы все живете плохо. У вас есть шанс: проголосуйте за тех, кто вас никогда не обманывал и ничего у вас не украл. Такие люди в стране есть. Да, они одни. Но они никогда вас не обманывали и ничего у вас не украли. И если вы за них не проголосуете, то дорога будет еще тяжелее и хуже, чем сегодня.