Шпионские процессы в России бывают двух видов. В одних случаях следствие без особых сложностей доказывает вину обвиняемого, и от ареста до суда редко проходит больше года. При этом подсудимые получают большие сроки, вполне соответствующие статье о государственной измене. Так, нынешним летом 18 лет по обвинению в измене получил бывший полковник СВР Запорожский. Но вот странность: Центр общественных связей ФСБ почему-то не торопится привлекать внимание общественности к очевидным успехам контрразведки. Может быть, потому, что успехи-то относительные: ведь подсудимые – тоже сотрудники российских спецслужб либо военные. Но есть и другие дела, об их освещении в прессе ЦОС постоянно заботится, и вот они-то имеют обыкновение тянуться годами и... заканчиваться странно мягким приговором. Московский городской суд приступил к рассмотрению дела Игоря Сутягина – сотрудника Института США и Канады, пятый год обвиняемого в шпионаже и государственной измене. В Красноярске с 2001 г. длится процесс над физиком Валентином Даниловым. В начале ноября Верховный суд оставил без изменений приговор профессору МГТУ им. Баумана Анатолию Бабкину, приговоренному к восьми годам условно (проходил по знаменитому и достаточно темному «делу Поупа»).

КТО БОЛЬШЕ?

В отсутствие официальной статистики остается только вспомнить, как рапортовали по шпионским делам руководители спецслужбы, которая за последние 10 лет несколько раз меняла свое название. Еще министр безопасности Виктор Баранников хвалился, что в 1992-м шпионов стали ловить в 10–12 раз больше, чем при... Андропове! В начале 1995-го директор Федеральной службы контрразведки Сергей Степашин уточнил, что взято «22 агента иностранных спецслужб из числа российских граждан». К концу 1996-го всех перещеголял очередной шеф Лубянки Николай Ковалев: «Всего за последние два года выявлено и взято под контроль около 400 кадровых сотрудников спецслужб. Пресечена преступная деятельность 39 агентов иностранных разведок из числа российских граждан. Выявлено

и пресечено более сотни попыток российских граждан инициативно передать иностранцам секретные материалы».

Будучи директором ФСБ, Владимир Путин о рекордах не сообщал, но, уже переехав в Кремль, заявил: «Если министр иностранных дел будет замечен в том, что он вне рамок своих служебных обязанностей поддерживает контакты с представителями иностранных государств, то он, так же как и любые другие члены правительства, депутаты Государственной думы, руководители фракций, так же как и все другие граждане Российской Федерации, будет подвергнут определенным процедурам в соответствии с уголовным законом... Те последние мероприятия, которые проводятся в ФСБ, говорят о том, что это вполне возможно». В конце 2001-го Николай Патрушев доложил: «В текущем году... захвачены с поличным десять иностранных граждан, в том числе шесть кадровых сотрудников спецслужб и один агент... Выявлено и взято в предметную разработку 130 кадровых сотрудников спецслужб иностранных государств... шпионская и иная подрывная деятельность более тридцати из них пресечена... Удалось пресечь... деятельность почти пятидесяти агентов спецслужб...

в том числе шести российских граждан». К маю 2002-го руководитель департамента контрразведки ФСБ генерал Сыромолотов говорил уже о 260 взятых в предметную разработку и о 100 агентах, деятельность которых пресечена...

«Легче сказать, какая из разведок не работает сегодня против нас, – говорил в одном из интервью Валерий Фалунин, начальник УФСБ по МВО, – разве что Берега Слоновой Кости». Вторил ему и начальник Пензенского УФСБ генерал Гришин: «Наш регион постоянно находится в поле зрения спецслужб США, Германии, Кореи, Китая, Израиля, которые пытаются заполучить государственные секреты, внедриться в предприятия военно-промышленного комплекса, вытеснить с мировых рынков сбыта пензенских товаропроизводителей». Другим региональным товаропроизводителям, видимо, не легче: в 2002 г. в Нижегородской области местное УФСБ выявило 19 иностранных шпионов, а их мурманские коллеги – 60 иностранных военных разведчиков.

Жуткая картина. Вот только выявляют шпионов и изменников родины сотнями, а судебных процессов над ними почему-то единицы (с 1992 г. удалось насчитать чуть более 20). Может, все-таки нет шпионов? Есть! В той же Пензе в ноябре 2000-го разоблачен некий Ромеро Мартин Кеннет, якобы гражданин Нидерландов, пытавшийся создать из пензенцев агентурную сеть. Пойманный, правда, оказался юным украинским гражданином, а его «агент» – 16-летним школьником. Выслали «шпиона» за нарушение паспортно-визового режима...

В ПОИСКАХ РАБОТЫ

Настоящие шпионы, наверное, есть. Но на 89 региональных управлений ФСБ их катастрофически не хватает. В иных областях в последний раз иностранных агентов видели году этак в 1938-м. А начальству нужен результат: хозяйство почти плановое, от отчетности никуда не деться.

Директор ФСБ Николай Патрушев вспоминал: «Преподаватели говорили нам: «Если кто-то из вас за всю свою службу... будет участвовать в реализации дела по шпионажу, измене Родине, считайте, что вам повезло и вы действительно не зря учились». А если дел нет – их приискивают. «Знаете, как раньше говорил нам председатель КГБ Ю.В. Андропов? – рассказывал местной газете начальник Самарского УФСБ генерал Колупаев. – Мы должны видеть противника за горизонтом». Нет противника даже на горизонте? Найдется. Заодно удастся вернуть структуре заслуженную репутацию. Посетовал же в 2001-м полковник Александр Андреев (тогдашний врио начальника Воронежского УФСБ) на то, что «не хватает положительного имиджа работников спецслужб», а ведь «это – интеллектуалы, которые могут решать любые задачи; это – государственная элита». А способ известен: шумно и бурно представлять профильные дела.

ЛУБЯНСКАЯ АЛХИМИЯ

«Возвращение репутации» отчетливо можно проследить с дела химика Вила Мирзаянова. В 1992-м ученый опубликовал в «Московских новостях» статью «Отравленная политика» – и был обвинен в разглашении государственной тайны. В статье говорилось буквально следующее: «Российский ВПК, в нарушение взятых на себя Россией международных обязательств, продолжает разработку новейших боевых отравляющих веществ». Суд Мирзаянова оправдал. Но фабрикаторов липового дела не наказали: ни выданных наград не отобрали, ни премий, ни погон не лишили. И это было как негласное «Можно!»

Эксперт экологической организации «Беллуна» отставной капитан 1 ранга Никитин был обвинен в использовании секретных документов – суд установил, что тот гостайны не разгласил. Дело военного журналиста Пасько, обвиненного в государственной измене, совсем свежо. Шпионажа – ни на грамм, это признал суд Тихоокеанского флота, и обвинение было переквалифицировано (злоупотребление служебным положением). В 2001-м, через год после освобождения, Пасько предстал перед судом еще раз: Верховный суд назначил повторное разбирательство – с новым составом. Новый состав оправдать не решился, но дал журналисту четыре года (в то время как минимальный срок по соответствующей статье – 12 лет). Столь же незатейливо и дело красноярского физика Данилова: человек продавал давно рассекреченные технологию и оборудование китайцам. И, как и положено, ФСБ в свое время давала разрешительную визу на это сотрудничество! А Валентин Моисеев осужден за передачу южнокорейскому дипломату текста лекции «Политика России на Корейском полуострове», уже прочитанной на открытом российско-южнокорейском семинаре! Более того, материалы для лекции были взяты из открытых источников. Вот и весь шпионаж.

Дело сотрудника Института США и Канады Игоря Сутягина примерно того же уровня: человек обвинен на основе... собственных же показаний. «Сутягин в жизни не имел допуска к материалам, составляющим государственную тайну, – говорит «Журналу» адвокат Борис Кузнецов, участвующий в процессе. – Все, о чем он писал, собрано в открытой печати: Сутягин ссылается на «Морской сборник», «Красную звезду», другие военные издания. Если в них и были некие секреты, разве это его проблема?» А дело, по версии адвоката, возникло так. Появилась оперативная информация, что Сутягин общается с иностранцами, – ученый попал на проверку. Известно, что в Великобритании он познакомился с некими Надей Локк и Шоном Киддом и заключил с ними соглашение об оказании консультационных услуг. Сутягин делал для них аналитические материалы по открытым источникам, они ему за это платили деньги (всего за несколько лет 25 тыс. долл.). После очередной поездки ученого вызвали в ФСБ: «Мы знаем, что вы порядочный человек, патриот...

Скажите, вы встречались с тем-то и тем-то?» – «Да». – «Расскажите». Сутягин рассказал и был арестован. В ФСБ убеждены, что пресловутые Надя Локк и Шон Кидд – сотрудники американской военной разведки, но доказать это не могут. Дело Сутягина однажды уже было передано в суд. И Калужский суд отправил дело на доследование, потому что не понял, в чем именно обвиняется Сутягин (о чем и было сказано в определении в адрес следствия). Но дать задний ход ФСБ уже не может, ее устроит любой приговор, хоть неделя условно, лишь бы обвинительный. В противном случае за многолетнее сидение человека в тюрьме кому-то придется отвечать.

Охота за шпионами – ремесло серьезное, требующее высочайшего профессионализма. Моментальный результат здесь невозможен. Но сложившаяся на Лубянке система требует результата незамедлительно, желательно к конкретной дате. Тщательная разработка и серьезная комбинация – роскошь, которую может позволить себе (и подчиненным) лишь действительно ответственный руководитель спецслужбы, думающий не только о перспективах собственной карьеры. Слепить дело проще, чем заниматься нудной оперативной работой. А ордена и звания за псевдоагентов дают настоящие...