Мгновенный эффект ареста Михаила Ходорковского сколь очевиден, сколь и мимолетен: качнувшись, вернулся к стабильному значению рубль, Exxon и Chevron Texaco Corp продолжили переговоры о приобретении крупного пакета акций "ЮкосСибнефти", российские биржевые индексы опять поползли вверх, да и сам "Юкос" поправил свою капитализацию.

Одномерный диапазон колебаний рыночных показателей изначально стирает любую персональную окраску реакции рынка. И в этом смысле арест Ходорковского - не только не трагедия, но событие, слабо отличимое от раннего выпадения снега на Кубани или нежданного отзыва лицензии у какого-нибудь крупного российского недропользователя.

Крупная корпорация, бизнес которой почти на 100% связан с добычей углеводородного сырья, вряд ли уменьшит объемы добычи и реализации своей продукции из-за ареста ключевого менеджера. Еще меньше вероятность падения натуральных показателей выработки и продаж в экономике в целом.

Рынок и его поползновения - последнее, что может интересовать нас в связи с судьбой успешного российского приватизатора и промышленника. Дело как раз в персоналиях и в тех реалиях нашей жизни, которые имеют отнюдь не конъюнктурное значение. Арест Ходорковского проливает совершенно особый свет на приобретения путинского периода и перспективы бизнеса в России.

Обратная перспектива закона

Арест крупнейшего предпринимателя - явление исключительно современное. Очень вероятно, что все, что с ним делала и делает Генеральная прокуратура, находится в полном соответствии с новым Уголовно-процессуальным кодексом, плодом долгих трудов президентской комиссии по правовой реформе. И задержание Ходорковского в Новосибирске, и последующие действия выполнены почти с буквальным следованием нормам его статей. В том-то и состоит абсурд ситуации, что административный произвол является вроде бы законным процессуальным действием.

Неправильно думать, что Михаил Ходорковский чем-то радикально отличается от любого российского предпринимателя, да и просто гражданина нашей страны, по степени противозаконности своего предпринимательства или частной жизни. Наш закон настолько несовершенен, что, по мнению специалистов, сегодня необходимо срочно создавать отдельное государственное учреждение по исправлению двух самых опасных для бизнеса и граждан кодексов: уголовного и уголовно-процессуального.

Новый Уголовный кодекс содержит статьи, которые дают возможность лишить свободы на срок до 5 лет любого гражданина, занятого предпринимательством без государственной регистрации. Речь идет о миллионах репетиторов, частных таксистов, маляров и штукатуров, сантехников и прочих работников строительных специальностей, объявлениями об услугах которых наполнены многочисленные рекламные издания. Добавьте тех, кто сдает свое жилье внаем, и тогда список будет почти закрытым.

Законодательство о регистрации граждан практически парализовало законную трудовую миграцию.

Налоговое законодательство вытеснило в тень почти весь оборот жилья, большую часть вторичного рынка недвижимости, автомобилей, да и иных предметов потребительского пользования: не стать преступником в таких условиях можно только добровольно отказавшись от дееспособности. И встав на соответствующий учет в диспансере.

Взвешенные на весах российской Фемиды, поиски самостоятельного заработка абсолютного большинства россиян преступны и наказуемы. Случай Михаила Ходорковского интересен только своим масштабом. Стирая грань между законным и противозаконным, новейшее законодательство задает строго определенные перспективы для отечественного бизнеса. Оно консервирует современное качество всего российского предпринимательства: узкий горизонт возможностей, короткую - не более 2 - 3 лет - инвестиционную перспективу, отсутствие столь необходимой бизнесу персонифицированности отношений и значимости репутаций.

Бизнес в бараке

Невзирая на все страновые рейтинги России, в существующих условиях прямое инвестирование в активы на территории РФ по-прежнему опасно. В ближайшие 3 - 5 лет приток иностранных инвестиций в реальный сектор будет иметь форму краткосрочного (до года) коммерческого кредитования, связанного в основном с традиционным российским экспортом. Сложно гадать, будет ли коммерческий кредит по объемам отставать от упущенных нами прямых инвестиций. Может, и не будет. Но нам точно не увидеть качественных плюсов прямого инвестирования капитала из-за рубежа: долгосрочной приверженности инвестора к развитию бизнеса именно на российской территории, его интереса и реальной вовлеченности в совершенствование делового климата в России, сопутствующего притока производственных и маркетинговых технологий, того бесценного объема человеческого опыта и знаний, который несут прямые инвестиции в страну.

Даже без прямых инвестиций из-за рубежа российская промышленность могла бы прочно закрепиться в международном разделении труда, связаться долгосрочной промышленной кооперацией с мировыми отраслевыми лидерами. Однако арест крупнейшего промышленника надолго закрепит исторически сложившуюся роль российских промышленных активов в стратегии крупнейших мировых корпораций. В своем предельном выражении эта роль видна на примере толлинга, т.е. давальческой переработки импортного сырья с последующей продажей продуктов такой переработки за рубеж. Такова роль суррогатной матери: контакт с ней мимолетен и носит сугубо биологический характер. Всерьез говорить о каких-то обязательствах перед этим экономическим агентом не приходится, перспектива такого бизнеса - до ближайшей крупной аварии или физической смерти производственных мощностей.

В стратегии международных корпораций Россия еще долго не будет рассматриваться как точка концентрации прибыли, как место размещения основных промышленных активов: активы размещают лишь там, где они имеют адекватную рыночную оценку, а прибыль концентрируют в странах, имеющих мощный внутренний потенциал развития или либеральное законодательство и развитый финансовый рынок. Ни первое, ни второе с арестом Ходорковского не сочетается.

Арест состоялся. Представьте себе в его свете любого крупного российского бизнесмена на переговорах с потенциальными зарубежными партнерами. В глобальной игре слияний и поглощений потенциал россиян теперь ограничен жестко заданным потолком: или они исключаются из этой игры как самостоятельные участники, или им уготована роль младших партнеров в любом глобальном альянсе. Причем уготована собственным государством!

А ведь не за горами (и вполне возможна) такая игра отнюдь не только на поле нефтедобычи, но и с участием нашего авиационного комплекса, машиностроения, компаний из других высокотехнологичных отраслей. Более того, без участия в такой игре наша обрабатывающая промышленность обречена, нам не сохранить унаследованного от СССР широчайшего спектра отраслей, технологий, опытных разработок без их очень быстрого встраивания в структуры международного бизнеса. На сегодня наши достижения в этой сфере все те же, что и 10 лет назад: отверточная сборка машинокомплектов с мечтами наладить покраску на месте сборки.

Наши активы можно полноценно реализовать только в том случае, если российские компании будут играть на равных с иностранными. Иначе, все как было: скупка у нас всего, что представляет интерес для зарубежного производителя, вывоз кадров и опытных образцов. Вспомните, с чего мы начинали свое экономическое общение с развитыми странами в конце 80-х: с идеи совместного предприятия, где мысль об уступке старшинства иностранному партнеру не допускалась даже на уровне исходного законодательства. И к чему пришли, считая это зачастую своим достижением.

Для отраслей обрабатывающей промышленности критически важна стабильность персонального состава бизнеса. Если в нефтянке можно измерить запасы компании, объемы добычи сырья и грубо оценить капитализацию бизнеса, в обрабатывающей промышленности все значительно субъективнее, подвижнее и беззащитнее перед разрушительными действиями власти. В высокотехнологичном инновационном бизнесе фактор личности предпринимателя главный и, зачастую, единственный на пути к успеху, ведь единственный деловой актив на начальной стадии любого проекта - собственные мозги предпринимателя.

Чем бизнес сложнее, чем выше в нем доля добавленной стоимости, тем он персональнее, тем жестче он связан с неизменным и определенным кругом ключевых фигур. Можно только предугадывать, как сложно, многоэтапно, последовательно и продуманно будет организован уход Билла Гейтса из Microsoft. И не дай бог, отставка основателя негативно скажется на капитализации и настроениях держателей акций этой компании, менеджмент за это ответит. У нас все проще.

Список упущенных возможностей можно множить. Арест Ходорковского отодвинул их на много лет в будущее. К чему торопиться в ВТО, зачем все разговоры о едином экономическом пространстве в рамках СНГ, если наш потолок - торгово-экономические отношения времен Васко да Гама, Ост-Индской компании и "Хождения за три моря"?
Чтобы снова сделать будущее объемным и многовариантным, нужна долгая и кропотливая работа.

В поисках собеседника

Свою часть этой работы должен проделать бизнес. Прежде всего: выбрать верного партнера для диалога. Все его попытки диалога с властью, поиска каких-то особых форм "нового контракта бизнеса и власти" свелись к выборочному одобрению властью тех или иных крупных сделок в добывающей промышленности, доброжелательному отношению правительства к думскому лоббизму олигархов, да к унылому и тягомотному вступлению в ВТО силами всего госаппарата. Такая политика хороша как часть стратегии предпродажной подготовки крупного сырьевого бизнеса для зарубежного покупателя, что и показал пример ТНК. Чтобы не отрекаться от российских корней, бизнесу следует говорить с россиянами и брать перед ними совершенно однозначные обязательства.

Речь совсем не идет о каких-то новых контрактах и договорах бизнеса и граждан, об эпизодической и спонтанной благотворительности. Есть сложившиеся исторические формы таких обязывающих отношений: трехсторонние комиссии, стабильная дивидендная политика в сочетании с политикой доступности акций и облигаций крупнейших российских компаний рядовому россиянину.

Социальные задачи бизнеса формулируются лапидарно: сделать так, чтобы к 2010 году хотя бы треть сбережений россиян была размещена в акции и облигации российских же компаний, установить и соблюдать жесткий дивидендный график с заранее известными и ожидаемыми выплатами рядовым держателям российских ценных бумаг. Кстати, такая мера заставит прокуратуру быть более осторожной, ведь тогда арест крупного пакета акций вызовет не только шум в прессе, но и вполне реальные убытки у миллионов россиян.

В рамках федеральной и региональных трехсторонних комиссий следует определить точный график роста заработных плат и минимального размера оплаты труда и добиться от правительства соблюдения графика в отношении его наемного персонала, т.е. бюджетников. Ведь компании, формирующие бюджеты, имеют право в рамках законных процедур указать правительству, как его тратить.

Иначе - не миновать полупрофессиональных разбирательств по поводу "природной ренты и куда вы её прячете", иначе - жизнь за каменным забором и семья за границей, иначе - никогда не избавиться от репутации прожигателя жизни, цикл которой - "украл - пропил - в тюрьму" - хоть и вызывает сочувствие своей отвязной безшабашностью, но заведомо непродуктивен.

В стране, где вся "социалка" была производна и зависима от крупного бизнеса, попытки бизнеса сконцентрироваться лишь на том, что обеспечивает рост его рыночной стоимости, чреваты саморазрушением. Бизнесу не хватает социально-ориентированных общенациональных имиджевых проектов, сопричастность которым почувствовал бы каждый россиянин. Почему бы не решить за год - два проблему доступности операций по случаю детского порока сердца всем маленьким россиянам, нуждающимся в ней? Почему бы не создать частный, "олигархический" "Российский фонд сердца", который бы вытянул всю российскую кардиологию с её прекрасным, но угасающим советским наследием?

Правда, можно ограничиться малым: "Арсенал" купить на имя тещи