Он состоит в том, что прекрасно подготовленная армия, эффективно выполняя региональные военные задачи, способна иногда восполнить нехватку дальновидности, мудрости, и ответственности политического руководства — во всяком случае, на насильственной стадии операции

Никогда прежде в своей истории США не начинали войну, имея столь сильные военные позиции и столь уязвимое политическое положение как внутри страны, так на международной арене.

Никогда ранее США не имели такого высококлассного военного командования и при этом, за редкими исключениями, такого интеллектуально невыдающегося и идеологически зашоренного политического руководства. Но впечатляющая военная победа смогла заслонить и приукрасить очень плохую политику — во всяком случае, пока...

И наоборот, плохо подготовленная армия своими действиями усугубляет просчеты и ошибки политиков. За примерами, как говорится, далеко ходить не надо.

Выиграв войну, проиграть мир

Массовое мародерство и волна преступности, отсутствие элементарных гигиенических условий, водоснабжения и медицинского обслуживания... Но все это лишь "цветочки". На юге разворачивается под фундаменталистскими знаменами движение шиитов. На севере курды ждут национального самоопределения в качестве награды за поддержку США. Начались кровавые столкновения оккупационных войск и местного населения, которое в своей массе вовсе не приветствует американцев как освободителей, а наоборот, требует их скорейшего ухода (дальновидные англичане сразу по завершении операции начали отвод своего контингента).

Чем больше будет демократии в Ираке, тем сильнее станут позиции шиитов (60% населения) и тем больше будет региональное влияние Ирана (и его роль в ОПЕК) — к возмущению США и окружающих суннитских арабских государств. Тем больше будет активность и независимость курдов — к неудовольствию Турции. Чем меньше демократии в Ираке, тем острее внутренние конфликты в стране, тем жестче репрессии нового багдадского режима — но теперь уже под сенью американских штыков и на их ответственности. Идея демократизации Ирака на практике оказалась не столь однозначной, как звучала в декларациях Белого дома.

Что и предсказывалось, процесс расползания оружия массового уничтожения (ОМУ) получил мощный импульс. Северная Корея, выйдя из Договора о нераспространении, официально объявила о наличии у нее ядерного оружия. Иран и ряд других стран, видимо, последуют этому примеру, чтобы защитить себя от силового произвола США и друг от друга. Стала распадаться миссия ООН в Афганистане, "Талибан" и "Аль Каеда" на волне исламского экстремизма и антиамериканизма восстанавливают свое влияние в сельской местности.

Как и ожидалось, международный терроризм начал новое глобальное наступление: в Саудовской Аравии, Марокко, Израиле, Испании, Чечне. Правда, прозападные режимы в исламских странах региона пока выдерживают напор фундаменталистов, но будущее после войны стало не более, а менее определенным.

Как можно было предполагать, ни крупных складов химического оружия, ни террористических лагерей оккупационные силы на территории Ирака не обнаружили. Таким образом, формальные причины военной операции рассыпаются, хотя в США под глас победных фанфар мало кто ставит проведенную акцию под сомнение. Тоже пока... Поспешность Вашингтона в требовании отменить санкции ООН и возобновить нефтеэкспорт, передача подрядов на восстановление нефтепромыслов американским компаниям подтверждают подозрения по поводу иных мотивов силовой акции, нежели опасность распространения оружия массового уничтожения (ОМУ), связь с террористами и бесчеловечность режима Хусейна.

Клаузевиц навыворот

Если по сакраментальной формуле Клаузевица считать войну продолжением политики другими средствами, то Соединенные Штаты явили миру уникальный случай. Они мастерски выиграли войну, но проигрывают политику, средством которой была призвана послужить война в Ираке. Колоссальное военное превосходство породило у администрации невероятное высокомерие силы, пренебрежение дипломатией, информационной кампанией. Не уделялось внимания убедительному обоснованию своей позиции и поискам компромиссов в ООН, на переговорах с союзниками и партнерами по антитеррористической коалиции, не было тщательного продумывания послевоенного устройства Ирака и региона.

В итоге, победив армию и режим Хусейна и получив доступ к иракской нефти, США потеряли нечто гораздо более важное — морально-политическое лидерство в мире, симпатии и поддержку общественного мнения в Западной Европе и в России (не говоря уже об исламских народах, Китае, Индии и других странах), которые США обрели после трагедии 11 сентября 2001 г. Расколото и единство американского общества. Новая резолюция ООН от 22 мая 2003 г., фактически легализующая задним числом военную акцию против Ирака, едва ли восполнит эту потерю.

Американская акция в Ираке глубоко скомпрометировала идею общего фронта разных государств в борьбе с новой общей угрозой — международным терроризмом и его доступом к ОМУ. Эта коалиция сложилась после шока 11 сентября 2001 г. и блестяще проявила себя, проведя под руководством США, общими усилиями и на основе решений ООН операцию по ликвидации террористического гнездилища "Талибана" в Афганистане. Но то, как была проведена вслед за тем американская экспедиция в Ираке, основательно подорвало единство этой коалиции. Впредь любые действия против тех или иных стран под лозунгом борьбы с распространением ОМУ и терроризмом, исходя из иракского опыта, будут под серьезным подозрением мирового сообщества на предмет наличия иных, негласных и односторонних целей и интересов.

Победив военным путем относительно слабого противника, США растратили на это огромный морально-политический капитал. И теперь для Соединенных Штатов достичь единства и взаимодействия с Россией, Китаем, Индией и другими государствами по решению предстоящих проблем, связанных с Северной Кореей, Ираном, Пакистаном, будет гораздо сложнее. А ведь эти страны представляют собой много большую угрозу, чем Ирак, и в плане распространения ОМУ, и в смысле поддержки международного терроризма. Но недаром сказано: не плюй в колодец...

Россия: ретроспектива кризисной дипломатии

Иракский кризис содержит важные уроки и для российской политики. Правильно выступая против поспешного и неоправданного применения силы, Москва слишком увлеклась тактикой дипломатического маневрирования, пытаясь сохранить хорошие отношения со всеми: и с США, и с ведущими странами Западной Европы (Францией и Германией), и с режимом Хусейна (руководствуясь нефтяными и финансовыми интересами). Энергичная тактика заполняла вакуум стратегии и отсутствие четких внешнеполитических приоритетов.

В результате России не удалось предотвратить войну и военное сокрушение багдадского режима. Не получилось утвердить верховенство Совета Безопасности ООН и примат международного права над правом (американской) силы. Хотя США не поставили вопрос ребром и отозвали резолюцию, санкционирующую военную акцию, чтобы не вынуждать Россию вместе с Францией накладывать вето (возможно, по негласной договоренности), российско-американские отношения были основательно подпорчены всем объективным ходом военных событий. С приходом нового режима в Багдаде будут, видимо, утрачены надежды на возврат долгов, разработку иракских месторождений и поддержание высоких мировых цен на нефть.

Задним числом, конечно, всегда легче давать советы. Но в данном случае ход событий давно был предсказуем, и уже тогда выдвигались предложения, которые, возможно, повели бы к другим итогам. Уже осенью 2002 г., после известной речи президента Буша, нужно было понять, что режим Хусейна обречен. И прежде всего из-за его преступлений против своего народа и соседних стран, из-за издевательства над резолюциями ООН, из-за наглого саботажа инспекционной деятельности в 90-е годы (и эпатажа после их возобновления в 2002 г.), из-за непрекращающихся попыток создать ОМУ и баллистические ракеты и безответственного блефа вокруг этой темы. Какими бы мотивами ни руководствовались в Вашингтоне, вызывающая линия Багдада предопределяла неизбежность устранения режима — вопрос был только в способе и сроке.

В этих условиях единственной альтернативой односторонней военной акции США, окрыленных победой в Афганистане, могла стать только санкционированная СБ ООН операция по расширению инспекций с сильным военным сопровождением, по созданию коалиционной группировки сил в зоне Персидского залива для давления на Хусейна, по роспуску его службы безопасности и национальной гвардии, разоружению армии и демонтажу промышленности, связанной с ОМУ и ракетным производством. Все это должно было в конце концов привести к смене режима — но без войны, без раскола антитеррористической коалиции и подрыва авторитета ООН, без ухудшения отношений РФ — США и с гарантией учета российских интересов новым багдадским режимом, созданным под эгидой ООН.

Если бы тогда, осенью 2002 г., Москва сделала для себя окончательный выбор (и если бы миссия Евгения Примакова с предложением об отставке Хусейна состоялась не в начале 2003-го, а осенью 2002 г.), то Россия могла бы стать инициатором нового курса в отношении Ирака — и весь ход событий был бы иным, как и последствия для интересов РФ. Но Россия никак не могла поставить крест на багдадском режиме и пыталась маневрировать, чтобы усидеть сразу на нескольких стульях — с предсказуемым результатом, когда стулья разъехались с первыми ударами крылатых ракет США.

О вреде суеты

Едва смолкла пальба, Москва стала совершать новые ошибки. После затянувшейся неповоротливости ее позиции до войны российская дипломатия вдруг начала суетиться: последовали заявления о том, что Россия не заинтересована в военном поражении США, вместе с рядом западноевропейских стран стали требовать передачи послевоенного устройства Ирака под эгиду ООН, по предложению из Вашингтона заявили о возможности списания иракского долга, стали намекать на желательность допуска российских фирм к восстановлению нефтедобычи Ирака. Что бы ни говорили, главный смысл единодушно принятой (при отсутствии Сирии) резолюции ООН от 22 мая 2003 г. заключается в легитимизации задним числом оккупационного режима США и Великобритании, а значит, и самой военной акции в Ираке. Отказав США в санкции на войну в свете неубедительности американских обоснований, ООН post factum легализовала эту акцию, хотя после нее несостоятельность предлогов для войны полностью подтвердилась. Вопреки заявлениям российского МИД, если называть вещи своими именами, не "иракский вопрос вернулся в правовое поле ООН", а ООН усилиями членов ее Совета Безопасности вернулась в поле внешней и военной политики США.

Вряд ли будет хоть сколько-нибудь значительной роль специального представителя ООН для наблюдения за становлением новой иракской власти под руководством Вашингтона, как и мониторинг международных организаций над расходованием средств Фонда содействия Ираку, полученных от нефтеэкспорта. Снятие санкций ООН без возвращения ее международных инспекторов, на чем настаивала Москва, ни в коей мере не компенсируется намеченной командировкой в Ирак представителей МАГАТЭ или невнятным упоминанием важности подтверждения разоружения Ирака когда-то в будущем.

Наивно было бы думать, что в результате этого роль ООН возрастет. Наоборот, она будет ослабевать: ведь создан серьезный прецедент военной акции США и их союзников вопреки отказу ООН дать на это санкцию — и последующей легализации этой акции Совбезом ООН задним числом.

Что касается экономической стороны вопроса, то продление на два лишних месяца программы "нефть за продовольствие" (в которой подрабатывают российские фирмы), как и туманные обещания зачета иракского внешнего долга за советский в Парижском клубе, а также возможных компенсаций российским компаниям за потерю контракта на месторождение Курна-2, вряд ли можно считать серьезным выигрышем российской дипломатии.

Ни на какие существенные экономические подачки по итогам иракского кризиса рассчитывать не надо, да и не столь важны они для экономики России. Кроме разве что мировых цен на нефть, на которые будет влиять прежде всего линия ОПЕК, других экспортеров и глобальная экономическая конъюнктура, а не попытки побыстрее сговориться сейчас с Вашингтоном. Кстати, последняя резолюция ООН уже вызвала снижение этих цен.

Могут спросить: а что же было делать, махать кулаками после драки и идти сейчас на конфронтацию с США, ветируя новую резолюцию ООН, да еще в одиночку, без Франции и ФРГ? Но, во-первых, не нужно было проталкивать вмешательство ООН в послевоенное урегулирование по милости США. Во всяком случае, пока они сами не увязли в иракских и региональных проблемах и не обратились за помощью. Во-вторых, когда США решили поставить в Совбезе вопрос о снятии санкций, нужно было опережающим путем двигать свою резолюцию, включающую весь комплекс важных вопросов: о роли ООН, возвращении инспекторов, формировании новой власти в Ираке и контроле за его нефтеэкспортом. Пусть Вашингтон решал бы дилемму: накладывать вето и обострять противоречия с мировым сообществом и далее — или искать равноправный компромисс.

Точки опоры дальнейшей политики

Среди всех негативных аспектов иракской эпопеи для внешнеполитических интересов России есть лишь два положительных момента из опыта периода до начала войны. Один в том, что Москва впервые за многие годы продемонстрировала, что может проводить самостоятельную линию, не следуя в фарватере США, когда их политика не отвечает интересам международной безопасности, руководствуется сугубо односторонними интересами и идет вразрез с международно-правовыми нормами. Причем в таких случаях противодействие США не влечет скатывания к конфронтации и "холодной войне".

Другой состоит в том, что впервые в новейшей истории в условиях острых противоречий с США Россия выступила в тесном взаимодействии с другими ведущими державами Европы. Это заведомо дезавуировало обвинения в адрес Москвы за рецидив "холодной войны" из Вашингтона и Брюсселя. А внутри России не позволило националистам и левым вновь разыграть карту "извечного противостояния" Москвы с Западом.

И эти немногие, но важные приобретения нужно сохранить и приумножить, создав конструктивный задел российской внешней политики на длительную перспективу. Необходимо проявлять выдержку и достоинство, не суетиться и не терять приобретенный ресурс в погоне за тактическим прикупом. Иракская сага еще далеко не завершена.

Между крайними точками — возвратом к конфронтации с США и следованием в их фарватере — есть широкий диапазон других, достойных и продуктивных курсов политики. Принципиальная позиция по Ираку не исключает, а предполагает продолжение сотрудничества с США в тех областях, где это соответствует интересам России и международной безопасности. Такую линию Москвы сами же США будут больше уважать и учитывать в своих будущих действиях. И на ней же может базироваться дальнейшее сближение России с ее главными соседями в Европе (и Европейским союзом в целом) не только в экономической и гуманитарно-правовой областях, но и во внешней и военной политике. Именно здесь скрыты огромные резервы взаимодействия и увеличения их совокупного влияния на мировой арене.

Автор — зав. центром международной безопасности ИМЭМО РАН, зампредседателя комитета по обороне Госдумы РФ, фракция "ЯБЛОКО"