Падение режима Саддама Хусейна под ударами войск коалиции, фактически бескровная сдача Багдада были настолько стремительными, что у многих возник вопрос: а была ли это война? Прямо как у Горького: “Был ли мальчик?” На мой взгляд, война все же имела место. Просто США оказались значительно сильнее. Сильнее даже, чем во времена войны в заливе и конфликта на Балканах. Наблюдатели обратили внимание на то, что военные действия на этот раз велись американцами иначе, чем прежде. Тогда они начинали с мощных бомбардировок, после которых уже принималось решение о целесообразности введения сухопутных войск. США дорожат жизнью своих солдат и неохотно используют сухопутные войска за своими пределами. Вообще в Америке человеческая жизнь ценится существенно выше, чем, например, в России. Тем не менее война в Ираке сразу началась с применением сухопутных сил. Комбинированная работа космической, авиационной и наземной разведок позволяла мгновенно принимать решения о нанесении ударов. Авиация, вертолеты, танки, мотопехота действовали по конкретным целям в одной связке. Поэтому война была такой скоротечной. Все дороги, все коммуникации были стремительно перекрыты войсками коалиции. Создавалось впечатление, что война ведется между зрячими и слепыми. На каком-то этапе было полностью отключено центральное управление иракскими войсками. А в тоталитарном государстве, каковым был Ирак, управление возможно только из одного центра. В США после сентябрьских терактов президент и вице-президент незамедлительно создали альтернативные центры управления, на случай если кто-то из них будет выведен из строя. В тоталитарном государстве такое невозможно по определению: здесь государство – это один человек. И когда этот человек перестал функционировать (не важно почему: был ранен или убит, сбежал и т. п.), система перестала работать. Война была, но она велась армией XXI века против армии, скажем, середины XX столетия.

Я бы не стал преувеличивать значение фактора предательства, о котором так много говорят военные и политики. Конечно, иракские солдаты сдавались американцам. Но это бывает во время любой войны. Но Ирак проиграл войну не из-за предательства; думать иначе – значит игнорировать главную проблему. А именно эта проблема чревата чрезвычайно серьезными выводами и уроками для нас, для России, ибо наша армия сейчас гораздо ближе к иракской, чем к американской. На месте наших военных я бы проанализировал иракскую войну с этой точки зрения.

Военные действия в Ираке окончены; страной сейчас управляет оккупационная администрация. Но долго так продолжаться не может. После блестящей военной победы обнаружилось, что Ирак – это огромный разворошенный улей; страну захлестнули волны анархии и вандализма. Американцы пытаются собрать какое-то правительство, которое бы одновременно их слушалось и при этом хоть как-то могло называться иракским. Дело это трудное и неблагодарное: шиитам тяжело найти общий язык с суннитами, курдам – с иракцами, мусульманам – с христианами, эмигрантам – с теми, кто, едва успев перекраситься, устремился в демократические структуры, и т. д.

Но это на уровне “верхов”. А толпа просто бунтует, выкрикивает “Американцы – уходите домой” и уповает на то, что все как-нибудь наладится. Кстати, исламизм в этой среде – это, помимо всего прочего, форма национализма. Мне вспоминается книга братьев Стругацких “Трудно быть богом”: американцы стоят нынче перед дилеммой дона Руматы: либо вести себя цивилизованно и погибнуть в этой среде, либо играть по правилам этой среды и потерять идентичность. Посмотрим, какой выбор сделают американцы, которые пытаются установить классическую демократию в пошедшей вразнос стране. Опыт Афганистана показывает, что марионеточное коалиционное правительство создать можно; но насколько оно сможет контролировать страну, какие силы будут реально иметь власть – это совсем другие вопросы. В Ираке все эти противоречия проявляются с необычайной интенсивностью, и пока не очень понятно, как будет развиваться ситуация. Я без излишнего оптимизма смотрю на перспективу “государственного строительства” в Ираке. Конечно, лучше всего было бы отдать это дело в руки ООН, но создается впечатление, что ребята из Пентагона хотят взять все на себя. А это отнюдь не просто. С ООН, между прочим, было бы полегче: ООН все еще обладает авторитетом, не замарана оккупацией, чиновники ООН более профессиональны и лучше могут разобраться в местной специфике.

Недавний российский визит Тони Блэра показал, что американцы и англичане понимают, что своими действиями они фактически породили коалицию недовольных, включающую часть Европы, Россию и Китай. Сейчас они пытаются найти рычаги, которые позволили бы сбалансировать обстановку: немного кнута – для Франции, кусочек пряника – для России. Я думаю, что Блэр привез в Москву трехэтапный план: сначала Ираком будет править оккупационная администрация, потом будет организовано временное правительство, а уже затем, в неопределенном будущем, состоятся выборы. Этим уже займется ООН. Стоит подчеркнуть, что Блэр приехал к Путину не только как посланец Буша; он сам ищет поддержки у России. Между руководителями Америки и Англии существуют известные различия во взглядах. Блэр, яснее представляя себе проблему, стремится подключить ООН к иракскому урегулированию уже на ранних стадиях. А Америка, где действия Буша во многом определяет пентагоновская команда Чейни–Рамсфельд–Вулфовиц, открыто презирает ООН. В этой ситуации Англия нуждается в поддержке со стороны России, у которой есть определенные инструменты воздействия на США: Афганистан, Ближний Восток, где Америке выгодней обойтись без конфликтов с Россией. Поэтому после встречи с Путиным Блэр должен был говорить с Бушем примерно в том смысле, что, дескать, не пора ли подключить Россию и сформировать нечто конструктивное вокруг английской позиции. Если это происходило действительно так, то к предложениям Блэра нужно отнестись со всей серьезностью.

Разговоры иных наших деятелей о том, что следует сооружать против Америки что-то вроде Антанты, бесполезны. Никакой Антанты не будет, а будет попытка рационально мыслящих политиков в очередной раз выдвинуть Россию на передовую линию конфронтации с США и, прячась за нашей спиной, втихомолку замириться с американцами. С Америкой и с Англией надо разговаривать всерьез и по существу. И стараться добиться того, чтобы интересы России были учтены в рамках компромисса, частью которого является усиление роли ООН. Полагаю, что на переговорах Путина и Блэра поднималась и тема иракских долгов России. Мне кажется, что идея американцев простить Ираку долги просто замечательна. Она заслуживает, чтобы ее оформили в виде доктрины. Доктрины прощения долгов тоталитарных государств после того, как в них происходят демократические перевороты. Я бы назвал это “доктриной Буша–Путина–Блэра”. На авторство я не претендую. Под это дело мы прощаем все долги Ираку, а России прощают все долги плохого, тоталитарного Советского Союза. И тогда мы все дружно выходим в ноль, все решается по справедливости. Поэтому Россия должна поддержать эту очень удачную идею Америку, обобщив ее и развив. Правда, в свое время большевики сами себе простили все долги царской империи. Но эта аналогия неуместна.