Скрипка и пока все верно

Сеню распознали в год с небольшим. Ни папа, музыковед и пианист, ни мама, преподающая скрипку в училище при консерватории, ни старший брат-скрипач в младенчестве таких способностей не выказывали. А Сеня, еще не умея разговаривать, как-то забрался на колени к сидевшему за пианино отцу и начал листать музыкальный сборник. Перевернув в очередной раз страничку, требовательно ткнул пальцем: играй вот это. Папа сыграл. Сеня полистал и ткнул еще раз - вот это. Папа опять сыграл...

"Трюк" демонстрировали всем знакомым. Те верили и не верили, и тогда Сеня проделал все с точностью до наоборот. Папа играл, а сын показывал, что именно сейчас звучит. Сомнений не осталось ни у кого. Теперь тот красный "Альбом для домашнего музицирования" - семейная реликвия. Во время пересказа легенды Сеня то и дело встревает с поправками, хотя историю эту сам помнить не может. Впрочем, кто их, вундеркиндов, разберет. Шпарит же 12-летний мальчик со сцены по памяти вещи, исполняя которые даже взрослые и довольно известные скрипачи заглядывают в ноты.

Не потратив на поиск в семейном архиве и трех минут, Владимир Абрамович достает голубые листки, вырванные из ежедневника. "31 марта 1992 года. Не писает в штаны второй день подряд, просится. Первый раз дали подержать скрипочку. Ловит кайф, когда мама водит смычком".

Прежде чем Семен окончательно выбрал скрипку, мама в 5 лет поговорила с ним, как со взрослым. Теперь музыкант сам уверенно рассуждает о том, что дает ему любимый инструмент: "Что-то в музыке - не в скрипичной игре, а в мелодии, в гармонии - меня задевало. Я что-то чувствовал, и скрипка помогла мне выразить то, что я чувствую". Скрипок у Сени две, но особенно любима купленная мамой по случаю еще в советские времена и внезапно оказавшаяся "итальянкой" XIX века. Правда, она короче обычной и звук имеет слишком камерный. Чтобы играть в больших залах или солировать для больших оркестров, нужно что-то посильнее.

Больших залов, больших оркестров и сцены вообще Сеня не боится. Дело не в победах на пяти международных конкурсах, в одном из которых он поделил первое место со взрослой скрипачкой и к тому же маминой ученицей, а в том самом драйве. "Восторг. Удовольствие. Непередаваемое ощущение. Выходить на сцену для меня как..." Наверное, хотел сказать "наркотик", но осекся. Сравнение и избитое, и неточное (ведь на самом деле не пробовал). Неточность для скрипача - фальшивая нота, а мальчик их даже в младенчестве терпеть не мог и поправлял старшего на 15 лет брата: "Фальсивись, Миса!"

Секунду подумав, Сеня переделывает фразу и выдает безукоризненно чистое: "Слушатели дают мне то, чего я не получаю больше ни от чего в жизни. На сцене я чувствую свою особенность".

Если б знаменитые скрипачи в 12 лет записывались на магнитные ленты или пластинки, Сенин талант было б с чем соотнести. Поскольку ни Хейфец, ни Ойстрах, ни Менухин, не говоря уже о людях из более давних времен, такого не делали, критериев остается немного. Отзывы лично слышавших записи великих в более взрослом возрасте и сложность произведений.

Со сложностью все в порядке. Что играли великие, то играет и Гуревич-младший. В 9 лет ученик Ларисы Александровны Барановой в Большом зале питерской филармонии прошел тест на виртуозность, исполнив "Скерцо-тарантеллу" Венявского. Сравнение с сохранившимися записями, как самокритично признает Семен под сдержанные смешки родителей, пока в пользу предшественников. "Это естественно, потому что все они были более или менее талантливы, имели какие-то выдающиеся качества. Кто-то играл более технично, у кого-то был более красивый звук. Думаю, и я когда-нибудь добьюсь такого же качества".

Понимая, что так же, как Хейфец, играть невозможно, Сеня абсолютно серьезно говорит, что играть можно только хуже или лучше. И снова потрясает точностью: хуже или лучше записей Хейфеца. "Если придираться к его игре, можно найти помарки. Некоторые моменты, не связанные с техникой, я бы мог исполнить просто поинтереснее. Нюансами, динамикой".

Устав отвечать на вопросы, критик Хейфeца достает мяч и начинает жонглировать им ногой прямо в гостиной. За стекла серванта и книжных шкафов никто не опасается. В отличие от персонажа "Покровских ворот", днями напролет мучившего на балконе скрипку и с завистью глядевшего на сверстников с мячом, Сеня отлично играет в футбол, лучше всех в школе. Правда, ни у Екатерининского канала, куда выходят окна Гуревичей, ни в окрестностях их старого, еще дореволюционной постройки дома особо не поиграешь. К счастью, есть школьный спортзал, из которого Сеню и его друзей никто не выгоняет. И есть время, чтобы играть. Разрушая традиционный образ пиликалки-заучки и торопясь насладиться остатками невзрослой жизни, Сеня проводит со скрипкой в руках всего три часа в день.

Дискуссия о том, сколько детства должно быть у их ребенка - самая сложная для Сениных папы и мамы. В понимании Владимира Абрамовича сын живет нормальной жизнью, потому что у него самого была похожая. "По крышам гулять? Хвосты кошкам крутить? Какое там! Сидишь и долбаешь по клавишам...

Я был счастлив, только когда болел, потому что мог в это время спокойно почитать. Но так уж судьба распорядилась". Мама, Людмила Наумовна, переживает больше, потому что родилась не в музыкальной семье и жила другой жизнью. Но времени дать сыну то, чего он заслуживает, ей не хватает. Хотелось бы расширить кругозор, куда-то сводить, дать сыну что-то кроме серьезной музыки, чаще вывозить за город. Еще мама переживает, что Сеня освобожден от обязанностей по дому: в ее понимании это неправильно.

Но как только речь заходит о главном, об успехах, когда в руки попадают фотографии и дипломы сына, тревога в голосе пропадает. Вот он с Мстиславом Ростроповичем. Маэстро дал мальчику рекомендацию на первый в жизни международный конкурс. Вот он с Александром Ширвиндтом - на фестивале "Золотой Остап". Популярный артист, занимавшийся в детстве скрипкой, попросил у Семена инструмент и даже что-то простенькое исполнил.

Что совсем не пугает родителей, учившихся на "5", - так это двойки и тройки младшего сына по наукам немузыкальным. "Эта традиция в школе при консерватории существовала всегда, - вспоминает окончивший ее Владимир Абрамович. - Учившиеся в ней ныне знаменитые артисты, такие, как Владимир Спиваков, Михаил Боярский, Михаил Гантварг, Михаил Безверхний, мягко говоря, никогда отличниками не были. Обычно те, кому многое дано в музыке, не вкладывают в общеобразовательные предметы того, что могли бы".

А у Семена, по мнению отца, много времени еще и утекает. Каждую свободную минуту он бежит к компьютеру, на оснащение которого пошли все заработанные на конкурсах деньги. Сейчас "запасной инструмент" музыканта имеет процессор Pentium-4, оперативную память 256 мегабайт, крутую видеокарту, хороший сканер и даже CD-рекордер. От игр в "Doom" и "Half-Life" быстро перебрался в глубины операционных систем и микшерных программ по созданию музыки. Сейчас о "петлях" и "сэмплах" говорит с горящими глазами. И даже родители скрепя сердце вынуждены признать, что танцевальные композиции получаются отменные. Хотя маме больше нравились Сенины вариации на темы оперы "Пер Гюнт", с которыми сын выступал на конкурсе памяти Ойстраха.

Приятель отца, композитор Станислав Пучков, преподающий в питерском гуманитарном университете профсоюзов, послушав Сенины опусы, сказал: "Очень интересно. Намного интереснее творчества моих студентов". Сейчас Гуревич-младший заканчивает запись сольного альбома. Продавать не собирается - даст послушать друзьям по музыкальной школе.

С ними идет соревнование, кто лучше электронную музыку напишет.

Семен уверен, что скрипка у него "отдельно" и что никакие увлечения на "роман с итальянкой" повлиять не могут. Родители, само собой, мечтают увидеть младшего звездой мировой величины. На примере своих знакомых и старшего сына, который сейчас учится и работает в Германии, они знают, насколько тяжел хлеб музыканта - если только не быть лучшим из лучших.

И вместе с тем Сеню не оттаскивают от компьютера за волосы, не прокалывают его футбольный мяч и даже не выпихивают на балкон шлифовать мастерство. "У него нормальная голова на плечах. Ни одна дорога для него не закрыта. Если в один прекрасный день он скажет, что скрипка перестала быть для него главным делом в жизни, - мы смиримся, в конце концов, это его собственный выбор, - качает головой отец. - Но Семен брал уроки мастерства у знаменитого учителя многих скрипичных звезд профессора Захара Брона, общался с Эдуардом Грачом, ездил к декану оркестрового факультета Московской консерватории Владимиру Иванову. Все они общались с ним на равных, а Брон сказал: "Неограниченные возможности". Вы не знаете Брона - от него немногие слышали похвалу".

--------------------------------------------------------------------------------

"Родительское собрание" и партия "Яблоко" продолжают акцию "Вундеркинд". Мы ищем в российской провинции особо одаренных детей. И рассказываем о них. Но не только рассказываем. Нетрудно предположить, что у российских вундеркиндов уйма проблем - нет компьютера, не хватает средств на Интернет, нет нужных книг... Надо помогать. Наши партнеры из партии "Яблоко" это уже делают. Нашим первым героем стал двенадцатилетний Эрнесто-Евгений Санчес-Шайда из алтайского Рубцовска (см. последний номер "Московских новостей" за прошлый год). Мы рассказали о 12-летнем чемпионе мира по шахматам Яне Непомнящем из Брянска ("Родительское собрание" N1-2 с.г.), а также о 15-летнем студенте факультета прикладной математики Вологодского университета Евгении БЕЛОВЕ ("Родительское собрание" N 3 с.г.). 12-летний виртуоз Семен Гуревич разрывается между любимым инструментом и компьютерной музыкой, между исполнением и сочинительством. Оставил бы и то и другое, но бывает ли так во взрослой жизни?