Наша справка:
Арбатов Алексей Георгиевич, депутат Государственной Думы всех трех созывов. Избран по федеральному списку избирательного объединения "Яблоко". Окончил Московский государственный институт международных отношений, доктор исторических наук. Заместитель председателя Комитета Госдумы по обороне, заместитель руководителя комиссии Госдумы по содействию политическому урегулированию и соблюдению прав человека в Чеченской Республике. Родился в 1951 году, женат, имеет дочь.

На днях Президент России Владимир Путин подписал указ о проведении в Чечне референдума по Конституции республики. Накануне этого события наш корреспондент встретился с депутатом Госдумы Алексеем Арбатовым и задал несколько вопросов по проблеме чеченского урегулирования.

- Алексей Георгиевич, вы являетесь заместителем председателя Комиссии Госдумы по содействию политическому урегулированию и соблюдению прав человека в Чечне. Насколько эффективна ее работа?

- Заседания комиссии проходят почти каждую неделю. Ее члены регулярно посещают Чечню, проводят встречи с представителями общественности этой республики, со всеми, кто имеет отношение к урегулированию ее проблем. Недавно нами подготовлен проект обращения к Президенту РФ по ситуации, сложившейся в Чечне. Так что сама комиссия, полагаю, работает очень не плохо.

Однако отношение к ней, скажем так, лиц государственных, как мне кажется, недостаточно серьезное. Даже на тех заседаниях, которые проходят под руководством Председателя Государственной Думы, присутствуют чиновники куда более низкого уровня, нежели те, кого мы приглашали. Такое отношение к комиссии, как рабочему органу Госдумы, олицетворяет вообще отношение чиновников к парламенту в целом.

- Даже после захвата заложников чеченскими террористами в Москве, в Театральном центре, в мире сохраняется двусмысленность в подходе к чеченской проблеме. Так, помощник президента США по национальной безопасности Кондолиза Райс настаивает на "политическом решении, которое бы учитывало законные чаяния чеченского народа"...

- С этим никто и не спорит. Конечно, надо найти политическое решение. Однако высказывания Кондолизы Райс - это формула, которую можно наполнить совершенно разным содержанием.

Сейчас у нас политическое решение понимается как процесс формирования властных структур, лояльных Москве. Продолжение этой политики - намеченный референдум и будущая Конституция Чечни. Можно сказать, дом разваливается, а мы его сверху штукатурим и красим

Вот почему я бы советовал в первую очередь прислушиваться не к представителям лояльным к нам структур (Кадыров, Гантемиров), а к тем, кто открыто и прямо говорят о чеченских бедах. Это и депутат Госдумы Асламбек Аслаханов, и ряд других, которые действительно отражают взгляды немалой части населения. Но я не уверен в том, что их позиция принимается во внимание.

- Что же делать?

- Проблема крайне запущенная и крайне тяжелая. В результате двух кампаний много людей погибло, разрушения колоссальные. Решение не может заключаться в одном каком-то шаге, нужен комплекс мер. И прежде всего, полагаю, необходимо принять закон о чрезвычайном положении в Чечне.

Трудно решиться на такое, политически тяжело. Но без этого не будет самого главного: правового базиса, в том числе и для военных операций.

Далее. Как можно воевать с боевиками в Чечне, если они свободно перемещаются по территории республики и через административные границы? Это объясняет, почему уже вторую кампанию постоянно сообщается о сотнях и тысячах убитых, а количество бандитов как было 2-3 тысячи, так и есть. У них недостатка в живой силе нет, постоянно идет пополнение. Нет проблем с оружием и продуктами питания. Мятежники нападают и уходят, зачастую и на сопредельную территорию, а ответные удары федеральных войск сплошь и рядом обрушиваются на мирное население.

Поэтому давно пора было бы поставить все административные границы под жесткий контроль. Тогда легче было бы внутри Чечни избирательно уничтожать боевиков, а не проводить зачистки и бить по местному населению, восстанавливая его против федеральных сил.

- А что бы вы могли сказать о методах управления в Чечне?

- Это еще одна важная проблема. Там десяток начальников и присланных из федерального Центра, и из местных. Это руководители и военных, и гражданских структур. И кто только не занимается Чечней! Но если происходит крупное ЧП - спросить не с кого. Сколько было разговоров о том, что необходимо на время проведения антитеррористической операции обеспечить полное единоначалие, сосредоточить все руководство Чеченской Республики в одних руках. Чтобы был человек, назначенный Президентом РФ, отчитывающийся только перед ним, имеющий все права, но и несущий полную ответственность за все, что происходит в Чечне. Но российской высшей бюрократии выгодна эта административная чехарда. Тогда никто ни за что ответственности не несет. Я уже не говорю о том, что часть средств, которые идут и на операцию в Чечне, и на мирное восстановление, наверняка попадает не в тот карман.

- Существует ли выработанная официальная позиция или общепризнанная система мер, реализация которых способствовала бы урегулированию конфликта?

- Это больной вопрос. Нигде, ни на каком уровне не сформулирована наша четкая позиция о том, каким образом и в каких рамках Россия намерена урегулировать чеченскую проблему. И пусть на основе этой позиции к нам шли бы на переговоры те полевые командиры, которые не запятнали себя участием в террористических акциях. Тогда нам и с Западом было бы легче иметь дело. По чеченской проблеме мы занимали бы не оборонительную, а наступательную линию.

- Начиналась эта война в Чечне под знаменем борьбы за независимую Ичкерию. А каковы сегодня цели боевиков?

- Единства среди полевых командиров нет. Одни воюют за деньги. Они уже немало их получили. Война стала их профессией и образом жизни. Таких, по-моему, примерно процентов двадцать.

Другие воюют за идею, верят в независимость Чечни, считают, что после того, что произошло за последние десять лет, единственное, что возможно - это полная независимость. Большинство из них - религиозные экстремисты. Их, скажем, процентов десять.

И есть третья группа, самая значительная. Они воюют потому, что не видят для себя другого выхода, возможности заключить мир и перейти к мирной жизни. Они мстят за убитых родственников, за разрушенные дома. Вот на них и нужно ориентироваться, отбирая тех, кого можно вернуть к мирной жизни и с кем можно заключить мирное соглашение.

- После стольких лет войны и насилия, как вы считаете, возможно ли национальное примирение русских и чеченцев? Не останется ли взаимная ненависть на десятки лет?

- Неверно и опасно выдвигать проблему на эту грань. С обеих сторон есть экстремисты, которые все пытаются представить ситуацию, как борьбу русских и чеченцев, православных и мусульман. Но большинство населения Чечни не хочет никакой войны. Они хотят жить спокойно и в мире, точно так же, как и большинство русских. И именно на этом основывается надежда на мирное урегулирование. Ведь в Чечне не национально-освободительная война чеченского народа. Это гражданская война внутри Чечни, переросшая в войну мятежных вооруженных формирований против умеренной части населения, лояльных Москве чеченских политиков и федерального Центра. И на этом основывается надежда на то, что война может быть прекращена, если действия федеральных войск будут уничтожать "непримиримых", но не задевать мирных жителей, отталкивая их к мятежникам..

- Бывший председатель Верховного Совета России Руслан Хасбулатов утверждал недавно, что на войну в Чечне уходит ежегодно 30 процентов годового бюджета России. Не хватил ли он лишку?

- Давайте разделим все затраты: на военные операции, программы восстановления, социальную помощь и гуманитарную помощь

Что касается военной операции, то суммарной цифры официально не существует. Но есть разные подсчеты и оценки. Можно сказать, что вторая чеченская кампания по минимуму обошлась нам примерно в 50 млрд. рублей за прошедшие три года. Из них 20-25 млрд. потрачено в первый год - шли крупные боевые операции, такие, как штурм Грозного. Однако, по другим оценкам, эти затраты в целом составили не менее 80 млрд. рублей.

Теперь что касается гражданских программ. Это восстановление разрушенного, социальное обеспечение, зарплаты учителям, врачам, налаживание мирной жизни. В текущем году предполагалось выделить на эти цели порядка 7 млрд. рублей. Из них большая часть из внебюджетных фондов. Из федерального бюджета порядка 1,5 млрд. рублей. На следующий год запланировано вдвое больше. То, что значительная часть этих денег не доходит до получателя и разворовывается в Чечне и за ее пределами, не подлежит никакому сомнению. Существуют схемы нецелевого использования денег и просто мошенничества, что в условиях войны всем кажется совершенно естественным. Счетная палата РФ неоднократно проводила проверки и докладывала, что за большие суммы никто не может отчитаться, куда они ушли, на что потрачены. Поэтому вопрос здесь делится на две части. Во-первых, полагаю, невозможно никакое восстановление до того, как будет прекращена война. Возможны гуманитарная помощь, помощь беженцам, выплаты пенсий, зарплаты учителям, врачам, чтобы спасать население от этого ужасающего положения. Но восстанавливать, то, что разрушено, пока война еще идет и пока еще никто не знает, чем все в конечном итоге закончится, - это совершенно бессмысленно. И во-вторых, система управления в Чечне и система освоения и распределения средств должны быть в корне изменены и поставлены под постоянный контроль.

- Мы уже достаточно долго воюем в Чечне. Какие, по вашему мнению, перспективы решения этой проблемы?

- После трагических событий на Дубровке наступил такой период, когда федеральная власть ужесточила свою политику и в отношении операции в Чечне, да и в отношении всех чеченцев, живущих за ее пределами. И народ, общественность страны это поддерживают. Это неизбежная объективная реакция. Сейчас никто не желает слушать ни о каких переговорах.

Но пройдет какое-то время, и я думаю, что Кремль вновь вернется к идее переговоров. Но для этого федеральной власти нужно сделать ряд шагов, которые развернули бы ситуацию внутри Чечни и в мире в нашу пользу. Чтобы эти переговоры велись с позиции, соответствующей интересам России. Если же этого не будет сделано, если будет проводиться прежняя линия только на ужесточение, то эскалация конфликта неизбежна. В том числе в соседние республики и сопредельные страны. И не исключаю, что тогда могут возникнуть ситуации пострашнее трагедии в Театральном центре на Дубровке.