Газета публикует интервью Григория Явлинского, в котором, в частности, говорится:

"Вопрос: Вы можете подытожить свершившееся?

Ответ: Это дело еще не закончилось. Пока неизвестно точное число жертв, а также сколько террористов задержано или убито. Неизвестно также, какие технические средства были применены для решения этого вопроса. (…) Пока что можно лишь сказать, что это – ужасная трагедия, в которой погибли 120 человек. И. похоже, эта цифра еще не окончательная.

В.: Вы посетили театр Шарикоподшипникового завода, беседовали с террористами. Были ли они готовы осуществить свои угрозы?

О.: Это были очень молодые ребята, 20-летние, которые были способны совершить все что угодно. Из всех случаев, когда мне приходилось вести переговоры с чеченцами, я впервые почувствовал, что там не было никого, с кем можно было бы обсуждать не только политические темы, но и любое другое дело, выходящее за военно-технические рамки, за пределами вопроса, где разместить взрывчатку или автоматы.

В.: Вы посетили Кремль, чтобы передать послания захватчиков.

О.: Захватчики требовали прекратить чеченскую войну, и я попытался вычленить из этого требования его конкретные части. Это было моей задачей (…). Речь шла о поэтапном плане, включавшем прекращение операций по "зачистке", проводимых федеральными войсками, прекращение использования артиллерии и авиации и начало процесса переговоров на любую тему между руководителями России и Чечни. Если бы это было принято, то часть заложников была бы освобождена. Однако не было уверенности, что сами захватчики серьезно относятся к своим требованиям, потому что они были так молоды, так гордились своей военной операцией и так хвалились, что не было уверенности, что они являются подлинными переговорщиками.

В.: Следует говорить о примитивизме?

О.: Они были столь молодыми, что такое определение не подходит. Они говорили, что хотят окончания войны, но когда я спрашивал их, что это означает, они терялись, не знали, что ответить. Они были вооружены до зубов, на них была американская униформа и десятки российских взрывных устройств, а также пистолеты, гранаты и автоматы. Среди них не было никого, с кем можно было бы говорить о политике.

В.: Как Путин отреагировал на требования, которые вы передали?

О.: Президент и глава его администрации Александр Волошин изучили предложения. Президент, с которым я разговаривал несколько раз, не сказал мне, что он думает об этом. Теперь я понимаю, что у него были собственные идеи о том, как действовать. (…)

В.: Каковы нынешние перспективы мирного урегулирования в Чечне?

О.: Пережитые нами события привели нас к иной политической реальности. Раньше те, кто выступали за окончание войны, были сторонниками переговоров Путина с Асланом Масхадовым. Тот факт, что теперь Масхадов публично был связан с этой операцией, изменяет панораму. Я сохраняю свою точку зрения, но вижу, что политические реалии становятся на другой курс. С войной можно покончить, только когда Путин созовет в Кремле крупную конференцию по Чечне, на которой будут присутствовать все влиятельные деятели, включая Масхадова. Это стало бы чем-то похожим на конференцию по урегулированию проблемы гражданской войны в Таджикистане. (…) Сегодня положение очень сильно усложнилось, потому что в результате этого террористического акта неясно, как оценит общественное мнение фигуру Масхадова. Я полагаю, что это не было делом его рук".