Тихий провинциальный Ярославль может гордиться: место в летописи "великой отечественной войны с экстремизмом" ему уже обеспечено. Итог встречи московского "Спартака" с ярославским "Шинником" напоминает военную сводку о результатах очередной "зачистки".

Сравнимо не только число участников, но и количество пострадавших. В результате милицейской облавы были задержаны и сутки провели под охраной в импровизированном "фильтрационном пункте" более трехсот футбольных болельщиков, приехавших на матч из Москвы и Подмосковья. Несколько человек арестованы, десятки фанатов избиты на стадионе. К счастью, в этот раз обошлось без жертв. Заслуги ярославской милиции в этом нет.

При всей схожести инцидент в Ярославле не имеет ничего общего с беспорядками на Манежной площади Москвы. Разницу можно обозначить без специальных политологических терминов.

Борьба с экстремизмом закономерно превратилась в свою полную противоположность: центр столицы разгромили отморозки из экстремистских молодежных организаций, а на стадионе "Шинник" в роли экстремистов выступила государственная власть...

К будущему погрому Ярославль подготовился заранее. Репетицию беспорядков провел местный ОМОН. Целую неделю омоновцы, разбившись на две группы, старательно отрабатывали приемы усмирения фанатских трибун. Часть личного состава изображала бушующих фанатов, остальные, в полной экипировке, вполсилы лупили своих коллег резиновыми дубинками и давили пластиковыми щитами. Ну а помимо игр на свежем воздухе, для бойцов была организована политинформация "Едут экстремисты".

Автором милицейской версии "казаков-разбойников", проходящей в служебных отчетах как "Операция "Вулкан", был второй человек областного УВД, начальник милиции по охране общественного порядка Вячеслав Юрасов. Прекрасный послужной список, отличные характеристики, интеллигентная внешность. Теперь, правда, есть опасность, что к Юрасову намертво прилипнет обидное прозвище Пиночет. Дело в том, что для размещения гостей из столицы полковник выбрал довольно специфическое место. До него идея переделки стадиона в концентрационный лагерь приходила в голову только этому чилийскому генералу.

Облава на болельщиков "Спартака" началась за сутки до матча. Первыми пострадали те, кто ехал в Ярославль "на перекладных" электричках. На одной из станций в вагоны, словно ураган, врывался летучий отряд ОМОНа и "мочил" фанатов, вычисляя их по традиционным спартаковским шарфам. Зато в самом Ярославле брали всех без разбора. Догоняли на улицах, выхватывали из вокзальной толпы, отлавливали на городских пляжах. Заталкивали, выкручивая руки, в милицейский автобус и везли в "фильтрационный пункт" – пустующую по причине летнего времени хоккейную "коробку".

За болельщиков попробовали было заступиться сопровождавшие фанатов московские милиционеры. Есть такая практика: клуб заключает специальный договор с ГУВД столицы, и выезд проходит под строгим контролем собственных милиционеров. Так вот — своих московских коллег ярославские милиционеры просто "послали".

Кроме милиционеров, на стадионе за поведением трибун следят волонтеры из числа ветеранов фанклуба, одетые в специальные накидки. Везде, по сложившимся правилам, они тесно взаимодействуют с милицией. В Ярославле волонтеров в лучшем случае не замечали.

Ветеран фанатского движения по прозвищу Майор на матч приехал именно в качестве волонтера. Дело — привычное, город – знакомый. За спиной сотни "выездов" и двадцать лет службы в армии. Вот только такого произвола он не видел нигде, начиная со своего первого "выезда" в 1977 году:

"Представьте: стоит хоккейная "коробка" под палящим солнцем. А в ней несколько сотен наших ребят в возрасте от двенадцати до тридцати лет. И ни одного метра тени. Мы попытались было возмутиться: дескать, нельзя так людей держать. Милиционеры нам популярно объяснили, что "здесь – не Москва, а город Ярославль. И свои законы".

"Фильтрационный лагерь" работал целые сутки. Днем загнанные сюда граждане России теряли сознание от жары, ночью дрожали на холодных металлических скамейках трибун. А еще платили – тем, кто их сюда загнал. Правда, по словам того же Майора, цены на "дополнительные услуги" были вполне умеренные:

"Туалет стоил десятку. Выход "в город" — сотня. Только далеко от стадиона все равно не отойдешь. В квартале от него патруль "подсекал" всех, кто похож на болельщика, и через полчаса ты снова возвращался в раскаленную хоккейную "коробку". А там уже никому не докажешь, что дал милиционеру сто рублей.

Протестовать было бесполезно. Полковник Юрасов отвечал только на те вопросы, которые ему нравились. Если вы становились назойливым, он делал в сторону своего окружения наполеоновский жест, и всех просителей отталкивали".

Утром стало ясно, что атмосфера в городе накалена до предела. Причем сделал это именно тот человек, который должен был обеспечить порядок, — начальник милиции общественной безопасности Ярославля полковник Вячеслав Юрасов. Многодневные тренировки ОМОНа дали легкопрогнозируемый результат: милиционеры видели в болельщиках врага. И рвались в бой.

Майор:

"Здесь была самая настоящая "накачка". "Накачка" даже не против "Спартака", а против приезжих вообще, против Москвы. Не хочу сказать, что наши болельщики – паиньки, но... Я стоял "на линии огня" между милицией и фанатами. Смотрел на своих ребят: у многих глаза были стеклянными от отчаяния. А напротив стояли люди, которые были призваны защищать закон. У них в глазах читалось только одно: ненависть. И когда я сам попал под милицейские дубинки, у меня было только одно желание – добраться до горла и задушить".

Впрочем, драки могло и не быть. Россияне – народ терпеливый. Болельщика можно без всяких причин и в нарушение всех законов сутки продержать в заплеванной хоккейной "коробке", можно ударить дубинкой и унизить конфискацией ремня перед входом на стадион. Чтобы началось побоище, нужна более весомая причина. Полковник Юрасов ее нашел. Повод для столкновения был до анекдотичности физиологичен: своим распоряжением начальник милиции общественной безопасности перекрыл оба стадионных туалета.

Майор:

"Представьте абсурдность ситуации: мы с другом – ему, между прочим, уже сорок два года — подходим к цепи омоновцев со щитами. Говорим: "Разрешите в туалет пройти?". "Нет, — отвечают, – не положено: приказ". Идем к начальнику, майору. Тот снова ссылается на приказ и в туалет не пускает. На наше счастье, появляется сам полковник Юрасов. Просим уже у него: "Разрешите сходить в туалет!". Юрасов делает широкий, чисто наполеоновский жест: "Пожалуйста!". Неприступная цепь ОМОНа расступается, и по узкому проходу между щитами мы проходим к заветным кабинкам".

Исключение из "туалетного приказа" милиционеры сделали только один раз. Потом с болельщиками никто не церемонился. Многократно отрепетированной обороной туалета руководил сам Юрасов. Выход загораживали цепи бойцов ОМОНа в полной экипировке. Стоило кому-нибудь из фанатов сделать шаг за ограждение, как милиционеры моментально смыкали ряды и, стуча дубинками о щиты, выталкивали людей назад, на трибуны. Упорствующие получали удар дубинкой. Особенно доставалось тем, кто просидел сутки в "фильтрационном пункте". Они, оказывается, специально ждали начала матча, чтобы спокойно сходить в туалет.

Дальнейшее развитие событий мог предсказать любой старшеклассник, знакомый с давкой на школьных переменах. В перерыве матча на штурм двух туалетов ярославского стадиона поднялись не менее тысячи человек. На этот раз ОМОН расступился, пропуская толпу болельщиков к вожделенным писсуарам. Те, прорвавшись к кабинкам, поневоле устроили настоящую "Ходынку". Полковник Юрасов, увидев грандиозную свалку, отдал приказ вытеснить публику на трибуны. Фанаты, с трудом дождавшись перерыва, не отступили, а ОМОН, устав стучать дубинками по щитам, применил "спецсредства" по прямому назначению. В результате руководитель операции "Вулкан" получил то, чего должен был всеми силами избежать, — массовую драку.

В милиции редко наказывают за излишнее рвение. Во всяком случае, сразу после инцидента ярославский прокурор, даже не опросив пострадавшую от милицейских дубинок сторону, действия ОМОНа полностью оправдал. И на "разборе полетов" в министерском главке особых претензий к инициативному полковнику никто не высказал.

Того и гляди, дело могло дойти до рекомендаций к "внедрению передового опыта". Вот только не аукнулось для полковника Юрасова побоище на стадионе лишней благодарностью в приказе. Помешала настырность уверенных в своей правоте лидеров фанатов, дошедших со своими жалобами до московских "небожителей".

Теперь начальник ярославской милиции общественной безопасности может ждать крайне неприятных "оргвыводов", традиционно бессмысленных и беспощадных. И скорее всего, теперь Ярославль выпадет из списка городов, где милиция воюет с болельщиками.

Правда, останутся подмосковное Раменское, Нижний Новгород и Воронеж. Далее, как говорится, везде. "Твердая рука" государственной власти и "наведение порядка" обязательно сопровождаются "перегибами на местах".

Провинциальная власть просто не умеет иначе реагировать на инициативы столичного начальства. Двадцать лет назад это касалось кампании против пьяниц и "несунов", а потому излишняя старательность местного начальства была почти незаметна. Сегодня речь идет о борьбе с экстремизмом. А здесь важен масштаб. Ведь если нет экстремистов, то о чем писать рапорты?

Павел ВОЛОШИН

ВЕЧЕРНИЙ ЗВОНОК

В прошедшую пятницу, когда Павел Волошин выяснял все мельчайшие детали этого ЧП, мне позвонил заместитель министра МВД России Александр Алексеевич Чекалин:

— Не можем ли сейчас увидеться у нас? Я вызвал из Ярославля полковника Юрасова. Давайте вместе разберемся, что же там произошло.

Объясню, что было до этого.

Эта ярославская история мгновенно стала предметом расследования Комитета по безопасности Госдумы. Ни Александр Гуров, председатель комитета, ни я, его заместитель, не слезали с телефонных трубок, поднимая на ноги всех, кого мы сумели поднять в этот летний, отпускной июль. И, к счастью, никто не отмахнулся от наших просьб.

Уже в четверг Никита Киселев, мой друг и один из основателей движения спартаковских фанатов, вместе с представителями клуба сегодняшних фанатов были приняты одним из руководителей Управления собственной безопасности МВД России.

И никто не поверил в Москве ни в заявление ярославской прокуратуры о том, что действия милиции были правомерными, ни в телеинтервью свидетеля происшедшего — ярославского губернатора Лисицина, нашего давнего знакомого еще по его совместной с Черномырдиным охоте на медвежат.

Вместе с Никитой Киселевым мы приехали на Житную. В приемной замминистра к нам подошел какой-то незнакомый полковник.

— Юрий Щекочихин, — представился я.

— А моя фамилия сегодняшнего дня — Пиночет.

Это был полковник Юрасов. Мы разговаривали до позднего вечера.

Ярославская история — еще одна капелька нашей жизни, в которой видно, что власть и молодежь существуют в двух параллельных мирах.

Перекладывать именно на милицию, и только на милицию, всю ответственность за то, почему ОНИ, маленькие, выросли сегодня такие, — то же самое, что обвинять Волгу в том, что она впадает в Каспий, а не в Баренцево море. Но то, что милиция своими действиями провоцирует буйную молодежь, тоже правда.

А. А. Чекалин, мужественный и честный генерал, Герой России, принял, на мой взгляд, беспрецедентное решение. Он приказал вызвать всех руководителей подразделений, отвечающих за порядок на наших стадионах, на встречу с лидерами фанатских бригад. Мы со своей стороны попросили принять в ней участие старого друга "Новой газеты", известного психолога и научного руководителя президентской программы по проблемам молодежного экстремизма Александра Асмолова.

Договорились: дата встречи и место ее проведения пока остаются в секрете, но уверен, что после нее все ее участники ответят на вопросы наших коллег из печатных и электронных СМИ.

Юрий ЩЕКОЧИХИН