Вскоре Юрия Буданова под овации освободят из-под стражи прямо в зале суда. СМИ едва ли уделят много внимания этому событию. Потому что все было предрешено. Фактически после оглашения результатов третьей судебно-медицинской экспертизы вариантов не осталось.

«С него будет снято клеймо убийцы, насильника, которое ему пытались приклеить, видимо, заинтересованные люди, которые таким путем пытались привлечь субсидии для терроризма на территории Российской Федерации», - торжествовал в эфире НТВ будановский адвокат. Адвокат, похоже, запамятовал или намеренно пользуется человеческой забывчивостью. «Клейма» с Буданова поснимали гораздо раньше.

Напомним, в марте 2000 года командир танкового полка Буданов был взят, что называется, с поличным, когда приказал своим подчиненным закопать труп только что задушенной им восемнадцатилетней чеченки Эльзы Кунгаевой. На первых же допросах Буданов признался, что изнасиловал девочку. Экспертиза, проведенная по свежим следам, обнаружила разрывы во влагалище и в заднем проходе, произведенные примерно за час до наступления смерти «тупым твердым предметом, предположительно членом в возбужденном состоянии». В начале следствия картина вырисовывалась ясная: 26 марта, в день триумфальных путинских выборов, полковник с сослуживцами изрядно принял на грудь и решил «погулять». Буданов велел обстрелять село Танги-Чу и зверски избил своего подчиненного, выполнившего приказ не вполне точно - тот палил не по домам, а поверх. Потом полковник с двумя рядовыми и сержантом отправились за приключениями, ворвались в дом на окраине села, застали там Эльзу и малых братьев-сестер - родители уехали в соседнее село к родственникам. Солдаты по приказу Буданова завернули Эльзу в одеяло и привезли в часть. Когда Эльзу тащили под руководством Буданова в полковничий кунг, один из солдат произнес: «Еще одну понес». Потом он заперся с ней в своем кунге, а утром велел закопать труп.

Собственно, сейчас, когда пишутся эти строки, суд еще не принял решения о том, что он согласен с выводами судебно-медицинской экспертизы о невменяемости Буданова, но нет никаких сомнений, что в ближайшие дни такое решение будет принято. Практически не бывает, чтобы суд отклонил соображения экспертов, а тем более экспертов из главного судебно-медицинского авторитета страны - ВНИИ общей и судебной психиатрии имени Сербского. Эта экспертиза уже третья в деле. Первая, проводившаяся в Ростове еще в 2000 году, признала полковника вменяемым. Будановские адвокаты сочли ее недостаточной - ничего не говорилось о состоянии полковника в сам момент совершения убийства. Вторая экспертиза проводилась в Новочеркасске - тамошние эксперты решили, что Буданов находился в состоянии аффекта. Этот вывод оспаривала потерпевшая сторона - родственники жертвы и их адвокаты. Суд счел необходимым назначить эту, решающую, экспертизу в Институте Сербского. Результат превзошел даже ожидания адвокатов Буданова: речь идет уже не об аффекте (убийство в состоянии аффекта карается сроком до трех лет), а о «временном сумеречном расстройстве сознания и нарушении восприятия обстановки». Вывод экспертизы: Буданов вообще-то вменяем и даже «ограниченно годен» к военной службе, но вот как раз на момент совершения убийства оказался невменяемым. Невменяемость в отличие от аффекта вообще освобождает от наказания. По другим пунктам обвинения: превышение служебных полномочий (избил подчиненного) и похищение (утащил Эльзу из дома) экспертиза признала полковника ограниченно вменяемым.

«Клеймо насильника» было снято с Буданова еще раньше, в ходе следствия. Полковник внезапно отказался от признания в изнасиловании, заявил, что импотент. Вскоре текст первой экспертизы в следственном деле загадочным образом поменялся: возник новый. В котором уже не говорилось о разрывах «за час до наступления смерти». Потом один из солдат, прятавших труп, - их «дело» было выделено в отдельное производство - «признался», что перед тем как закопать, сунул Эльзе между ног саперную лопатку. Его обвинили в глумлении над трупом и подвели, как и остальных соучастников, под амнистию. Тогда же Буданов стал заявлять: он, оказывается, был убежден, что Эльза - снайперша, а от снайперов погибли его боевые товарищи, и потому он так разволновался, что нечаянно Эльзу задушил. Эта полковничья версия и определила дальнейший ход следствия. Ее взяли за основу эксперты из Института Сербского. Все их заключения основаны только на словах обвиняемого. Якобы Буданов видел фотографию снайперши, похожей на Эльзу. Где эта фотография? Кто-то пытался ее обнаружить? Адвокат Кунгаевых Эльза Хамзаева обратила внимание: если бы Буданов приехал в дом «брать снайпершу», то логично было бы ожидать, что он обыщет дом в поисках снайперской винтовки. Но полковника не заинтересовали даже два ствола, легально хранившихся в доме. Его занимала только девушка. Буданов уверял, что впал в «сумеречное расстройство», когда Эльза сказала ему, что «будет щелкать» русских солдат, а кишки его дочери на что-то там намотает. Свидетелей, естественно, нет, а сам полковник - лицо явно заинтересованное. Тем не менее ему поверили и приобщили как данные к материалам экспертизы. Откуда, интересно, такая уверенность, будто безоружные девушки на допросах только и делают, что хамят вооруженным полковникам?

Известный психиатр кандидат медицинских наук Эмиль Гушанский объяснил обозревателю «Журнала», что «сумеречное расстройство сознания» - это нарушение сознания с симптомами психоза (бред, галлюцинации и проч.), то есть неспособность пациента адекватно воспринимать действительность. Между тем материалы «дела» свидетельствуют, что Буданов как раз вполне адекватно воспринимал реальность: у кунга, когда тешился там с Эльзой, выставил охрану - не велел никому входить, потом труп приказал спрятать... Гушанский предполагает, что на экспертов давили. Министр обороны Сергей Иванов успел высказаться на встрече с редакторами нескольких изданий, что ему, министру, жаль Буданова и что тот - жертва обстоятельств. Институт Сербского формально подчинен Минздраву, а не Минобороны, но с советских времен имеет прочные связи с силовиками. К тому же в данном случае в комиссии участвовали и собственно военные эксперты из Центральной судебно-медицинской лаборатории Минобороны. Зачем, если не для принятия «подходящего» решения, понадобились военные?

Гушанский рассказал: до него доходили слухи, что главный психолог Института Сербского отказался подписывать заключение, будто Буданов задушил девушку в состоянии аффекта. Никаких признаков аффекта (равно как и «невменяемости») в материалах дела не наблюдается. Но аффект должен диагностировать психолог, а «невменяемость» - психиатр. Стало быть, нашли психиатров, которые согласились с «невменяемостью».

Экспертное заключение, словно следуя указаниям министра обороны, рисовало Буданова «жертвой»: до первой чеченской войны - добрый и веселый, а потом, после контузии, стал «раздражительным». К примеру, частенько руки распускал с подчиненными. Вообще слово «экспертиза» имеет магическое действие: там, где, казалось бы, ничего, кроме распущенности и хамства, не просматривается, вдруг встает «заболевание», «последствия контузии». По-своему прекрасно и признание Буданова «ограниченно годным» к службе в армии. Ведь если бы его признали негодным, следовало бы спросить с тех, кто вовремя не списал вроде бы двинувшегося рассудком полковника. А так над девочкой надругались и задушили, а виноватых нет.

Готова биться об заклад: Буданов не будет списан-комиссован, он уйдет сам, с высоко поднятой головой и под фанфары. На ближайших выборах в Госдуму или в Совет Федерации он выдвинет свою кандидатуру от одного из южных регионов: Ростовской области, где постоянно собираются митинги и пикеты в его поддержку; Волгограда, где таких, как он, традиционно любят; наконец, Ульяновской области, где правит его бывший любимый начальник. Он победит - даром, что ли, его отмазывали. И станет «видным российским политиком». Не исключено, однако, что возмездие его настигнет, но в совсем иной, нецивилизованной форме.

В семье Кунгаевых подрастают мальчики.