В марте в Кремле на совместном заседании президиума Госсовета, Совета безопасности и Совета по науке и технологиям при Президенте был презентован документ под названием "Об основах политики Российской Федерации в области развития науки и технологий на период до 2010 года и дальнейшую перспективу". В течение нескольких часов Владимир Путин, чиновники из Минпромнауки и представители Российской академии наук обсуждали пути реформы российской науки.

Причины кризиса

Тезис о том, что российская наука находится в кризисе, давно стал трюизмом. Причину такого положения до сих пор чаще всего видели в недостаточном выделении средств. Действительно, сейчас объем финансирования фундаментальной науки в России составляет всего 21,7% от уровня 1992 года (учтем, что 1992 год не был самым успешным в этом отношении). Закон о науке, по которому на исследования должно выделяться 4% от расходной части федерального бюджета, не выполняется. Более того, согласно документу, одобренному на кремлевском заседании, уровень 4%-ного финансирования будет достигнут только к 2010 году.

Дело, однако, не только и не столько в деньгах. Причины кризиса лежат и в других сферах. Организация науки не успевает за социально-экономическими изменениями в России. Общество за последние 15 лет кардинально изменилось, российская наука же, ориентированная в советские времена прежде всего на выполнение оборонного заказа, во многом осталась прежней. Задача правительства, таким образом, заключается в том, чтобы привести российскую науку в соответствие с экономическими реалиями, сделать экономику науки эффективной. Но здесь сразу же возникает множество вопросов. Каково должно быть соотношение государственного и частного финансирования? Нужно ли менять существующую организацию науки, основанную на трех китах: системе РАН, отраслевых институтах и вузах? Делать ли упор на фундаментальные или на прикладные исследования?

Инвентаризация

Собственно, этим вопросам и было посвящено выступление Путина 20 марта. Он призвал к формированию "новой экономики науки" и сосредоточился на нескольких тезисах, которые, вероятно, и лягут в основу государственной научной политики.

Изложим их конспективно. Во-первых, Путин заявил о необходимости адресного финансирования науки, сосредоточения усилий на ряде наиболее приоритетных направлений ("это первый и очень ответственный шаг к разумному самоограничению, уходу от бессмысленного распыления"). Во-вторых, в организации науки должна быть повышена роль частного сектора, наука и бизнес должны найти общий язык. Сейчас же "наука в России плохо адаптирована к рынку и рассчитывает почти исключительно на бюджет". В этой плоскости лежит и создание благоприятных условий для коммерциализации научных разработок ("для востребованности отечественной науки от государства требуется минимум затрат и максимум усилий для развития инновационного рынка").

В-третьих, необходимо "инвентаризировать" оставшуюся с советских времен громоздкую научную систему. Тезис о необходимости "инвентаризации науки" стал основным результатом кремлевской встречи. Парадокс ситуации заключается в том, что государство просто не знает системы, которую оно собирается реформировать. "Сколько организаций действительно работает в науке - этот вопрос для государства остается открытым", - сказал президент РАН Юрий Осипов.

Наконец, особое внимание должно быть уделено кадровому вопросу. По словам Путина, за последние пять лет из науки ушли 800 тысяч человек - в основном это молодые исследователи. По данным нового председателя комитета Госдумы по науке и образованию Александра Шишлова, "если в 1991 году на 10 тысяч человек экономически активного населения приходилось около 100 исследователей, что превышало аналогичное соотношение в США, то теперь по этому показателю мы спустились на среднеевропейский уровень и сильно отстаем от США и Японии".

Представленный на кремлевском заседании документ, таким образом, намечает несколько направлений реформы науки. Пока, однако, это большей частью благие пожелания. Гораздо важнее то, каким образом Президент и правительство собираются воплощать их в жизнь, что конкретно будет предпринято. Без конкретных мер весь пафос путинского выступления уйдет в песок. В конце концов власть не в первый раз обращает внимание на проблемы науки и развитие экономики инноваций. В 1995 году Борис Ельцин уже собирал похожее совещание в Кремле. А совсем недавно широко разрекламированная программа "Электронная Россия", направленная на внедрение в экономику информационных технологий, столкнулась с неожиданными трудностями: федеральные министерства никак не могли поделить финансовые потоки, в результате чего осуществление программы фактически было приостановлено.

История вопроса

Идеи, высказанные Путиным, нельзя назвать абсолютно новыми для российской науки. Принципы конкурсности, проектного финансирования, участия частных фирм не только обсуждаются уже в течение ряда лет, но и нашли в некоторых случаях свое конкретное воплощение.

Как рассказал проректор по научной работе Санкт-Петербургского государственного университета Владимир Троян, еще "в 1990 году возникла идея многоканального финансирования научных исследований: базовое (единый заказ-наряд), программы, гранты и хоздоговоры". В 1992 году указом Президента был образован Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), задачей которого стало проектное финансирование фундаментальной науки на конкурсной основе. В 1994 году появился Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ), на аналогичных принципах выделяющий средства на исследования. С 1992-го при Министерстве науки и технологий действует внебюджетный Российский фонд технологического развития (РФТР), цель которого - финансирование инновационных предприятий. С 1994 года работает Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере. Более того, в системе кредитования университетской науки конкурсный принцип уже стал основным. По свидетельству Владимира Трояна, в СПбГУ базовое финансирование научных исследований составляет не более 20%. Остальное - это либо гранты РФФИ, либо специальные конкурсные программы Минпромнауки, либо хоздоговорная деятельность.

Нельзя забывать и о том, что в 90-е годы существенный вклад в финансирование российской науки внесли, через систему грантов, западные фонды. Особенно это заметно в области гуманитарных знаний, где работают фонды Сороса, Форда, Макартуров.

Академия или университет?

Специфика организации российской науки состоит в ее фактическом разделении на несколько частей, слабо связанных между собой. "К сожалению, системность и структурная организованность российской науки во многом утрачены. Нынешние академические научные организации оторваны от системы высшей школы, вузовская и отраслевая наука утратили связи с производством и промышленностью. В этом, в частности, скрыты источники кадрового кризиса науки, а также коренится невостребованность многих научных результатов", - говорит Александр Шишлов.

Интеграция вузовской и академической науки должна стать одним из направлений предстоящей реформы. Однако остается неясным, что должно стать основой для этой интеграции - вуз или академический институт. В то время как представители вузов ссылаются на западный опыт, где именно университеты в основном являются научными центрами, ученые из РАН доказывают, что существующая академическая система, в принципе, хорошо себя зарекомендовала и реформы нужно проводить именно на ее основе.

Российская академия наук действительно является жизнеспособным и устойчивым институтом. Достаточно сказать, что даже революционные преобразования 1917-1920-х годов практически не коснулись структуры академии, образованной, напомним, петровским указом в 1724 году. Несмотря на кадровый кризис 1920-1930-х годов (связанный с эмиграцией ученых старой школы, репрессиями во время "культурной революции" конца 20-х - начала 30-х годов, продвижением "пролетарских выдвиженцев" в науке), академия сохранила свой высокий статус. Впрочем, в ее структуре все же произошли некоторые изменения. В начале века центр научных исследований находился в университетах, а академия была в большей степени "статусной" организацией. В 1920-1930-е годы появляются научные институты и формируется АН СССР, унаследованная впоследствии РАН. Позже, в связи с развитием оборонных исследований, эта тенденция лишь усиливается.

По словам Владимира Трояна, эта структура не соответствует ни мировому опыту, ни принципу эффективности. В новой системе науки именно ведущие университеты должны играть ключевую роль. По мнению ученого, вне интеграции с вузами должно остаться лишь небольшое количество институтов, работающих по наиболее важным, "прорывным" направлениям, которые должно определить и поддерживать государство (шаг к этому уже сделан, на кремлевском заседании определены 9 приоритетных направлений развития науки). Остальные академические институты должны перейти к тесному взаимодействию с крупнейшими университетами, которые в этой системе становятся своеобразными "зонтиками" для научно-образовательных ассоциаций.

Понятно, что представители РАН придерживаются прямо противоположной точки зрения. Чтобы показать жизнеспособность академической науки, были проведены специальные исследования, результаты которых опубликованы в академической газете "Поиск". В результате статистического анализа получилось, что именно ученые из академических институтов получают большинство грантов российских фондов и наиболее активно участвуют в научном сотрудничестве с западными коллегами. Позиция РАН отлично выражена в словах, которые произнес 20 марта Юрий Осипов: "Главным центром фундаментальной науки в России является Академия наук. Именно она является системообразующим началом научной деятельности в стране".

Очевидно, что любая реформа, связанная с изменением положения РАН, столкнется с гигантской инерцией, присущей этой организации. Не менее очевидно, что изменения необходимы. Например, по свидетельству директора программы "Социальные исследования образования в России" Европейского университета в Петербурге Даниила Александрова, с точки зрения западного опыта, академические институты в гуманитарных науках являются нонсенсом. Сосредоточение множества исследователей в одном месте не только экономически неэффективно, оно приводит к интеллектуальному застою, способствуя излишней специализации и не давая развиваться различным научным школам.

Академия, понимая необходимость перемен, проводит и внутренние реформы. Недавно в РАН создан Координационный совет по инновационной деятельности, который возглавил вице-президент Валерий Козлов. Обсуждается и сокращение числа отделений академии путем слияния (в частности, планируется объединить отделения неорганической и органической химии и т. д.). В рамках программы "Интеграция" началось сотрудничество с вузами, а в нескольких академических институтах открылись учебные подразделения.

Кроме того, эволюция академической системы происходит и естественным путем. Наиболее успешные институты полностью или частично становятся коммерческими предприятиями. Но большинство из-за нехватки средств замораживает деятельность.

Несмотря на это, ни один из опрошенных нами экспертов не высказался за радикальную ломку системы академических институтов, сопровождающуюся закрытием части из них и увольнением сотрудников. Реформа должна осуществляться эволюционным путем. Для успеха нужно четкое понимание того, в каком направлении должны изменяться система и основанный на новых принципах менеджмент - ведь академический кризис во многом является кризисом управления.

Русские спонсоры

Одна из основных слабостей постсоветской науки - отсутствие действенной системы внедрения научных разработок. Прикладные исследования зачастую не доводятся даже до стадии НИОКР, не говоря уж о внедрении в производство. Очевидно, что в этом случае средства, затраченные на исследовательскую работу, уходят в никуда. В другом варианте идеи, появившиеся в России, реализуются за рубежом, при этом российский бюджет фактически спонсирует западную промышленность.

Создание эффективной инновационной системы, о которой постоянно пишет "Эксперт", должно стать первоочередной задачей задуманной властью реформы. При этом речь идет не только о государственном участии в финансировании работ по внедрению, важнее создать условия, при которых поиск и поддержка инноваций заинтересовали бы частные фирмы и пропасть между наукой и бизнесом, о которой говорил Путин, была бы преодолена. При этом надо понимать, что основная причина невысокого интереса со стороны бизнеса к наукоемкому производству коренится в самой структуре российской экономики. До тех пор пока упор - даже на уровне психологии - будет делаться на сырьевой экспорт, вряд ли ситуация изменится.

Западный опыт показывает, что в высокотехнологичных бизнесах наиболее успешно работают малые фирмы. Большинство из нынешних грандов хай-тека ( Microsoft, Cisco Systems, Apple и т. д.) выросли из небольших стартапов. Рост высокотехнологичного малого бизнеса стал возможен благодаря хорошо развитой системе венчурного финансирования. Создание такой системы актуально сейчас для России. При этом в роли потенциального венчурного капиталиста могут выступать как частные инвесторы, так и государство. В России уже появились первые венчурные фонды, однако эта практика еще мало распространена.

Пока успешные компании, работающие в сфере высоких технологий, обязаны успехом своим создателям, а не благоприятной внешней среде. Менеджерский талант руководителя научного коллектива, его способность оценить внутренний и мировой рынок для своей продукции и найти первоначальные источники финансирования чрезвычайно важны для успеха предприятия. Деньги для инновационной деятельности в стране в принципе есть - можно обратиться в уже упоминавшиеся выше государственные фонды - РФТР или Фонд содействия развитию малых форм предприятий в научно-технической сфере, а можно попытаться привлечь частное финансирование. В ряде регионов средства на поддержку инновационного бизнеса выделяют местные администрации (специальные фонды существуют, например, в Новосибирске и Хабаровске, в Петербурге, к сожалению, эта практика отсутствует). Работают и консалтинговые центры, помогающие людям науки ориентироваться в бизнес-среде: в Петербурге одним из них является образованный еще в 1992 году Региональный фонд научно-технического развития. Действует ряд инновационно-технологических центров (ИТЦ) - своеобразных бизнес-инкубаторов для поддержки перспективных проектов. В Петербурге их три - при Российском фонде научно-технического развития, при Политехническом университете и при ЛЭТИ (полный список российских ИТЦ см. на сайте www/unitc.ru).

При этом создание высокотехнологичных компаний на базе научных институтов - взаимовыгодный процесс. Организовав свой бизнес, руководители компаний готовы поддерживать науку, причем не только прикладную, но и фундаментальную. Речь идет не о благотворительности: научные исследования не только воплощаются в практические разработки, но и, если речь идет о фундаментальной науке, поддерживают имидж организации и способствуют ее выходу на мировой рынок.

Реформа академической системы, внедрение инновационного менеджмента, решение кадровой проблемы - все это составляющие масштабного изменения организации науки. Система науки в России соответствует уровню экономического развития, ее реформа соответственно должна планироваться и осуществляться в контексте экономических изменений. Для этого государству предстоит сформулировать идеологию предстоящих реформ. Если правительство собирается следовать неолиберальной стратегии, которая подразумевает сокращение бюджетных расходов, то, очевидно, будет скромным и государственное финансирование научной сферы (хотя даже самые смелые реформаторы не выступают за сведение его к нулю). Наука, исходя из путинского выступления, должна принять принципы рыночного хозяйствования. Однако организация этого рынка остается государственным делом. Иначе неизбежно продолжение нынешнего научного кризиса, когда государство не способно ни в полной мере финансировать науку, ни создать новые экономические условия для ее возрождения.

Санкт-Петербург

В подготовке статьи принимали участие Петр Биргер и Дмитрий Степаненко
Особая благодарность Даниилу Александрову