Дмитрий Фурман:

Застой творчеству не помеха

Вопрос, кому нужна экспертиза, можно сформулировать иначе — кому сегодня нужна правда. Увы, в нынешнем российском обществе человек, продвигающийся по иерархической лестнице, теряет возможность достичь успеха, если он "чересчур" правде привержен. Публичный политик ориентируется прежде всего на то, чтобы понравиться избирателю, а следовательно, он старается не говорить обществу неприятные истины. Карьерный бюрократ должен понравиться начальству, а это означает, что он должен говорить то, что тому приятно и понятно. Таким образом, возникают фильтры, через которые правда просачивается в строго дозированном объеме. А это подрывает потребность в честных экспертных оценках. Однако сейчас неплохое время для размышлений: период "бури и натиска" прошел, в обществе наблюдается некоторое успокоение, нет зашоренности и примитивной поляризации взглядов, характерной для периода тотальной ломки жизненного уклада. Наблюдается своего рода застой, который обычно способствует вызреванию новых идей. Тем более что нынешний застой отличается от брежневского наличием разнообразных свобод.

Андрей Милехин:

Власть не хочет быть прозрачной

Сегодня со стороны власти нет и в ближайшее время не будет запроса на независимую экспертизу. По двум основным причинам. Во-первых, она активно занята вторичным переделом собственности. Во-вторых — установлением жесткого политического контроля. Достижению этих двух целей всяческая прозрачность противопоказана. Что касается общественного запроса, то он, несомненно, существует — люди привыкли к получению информации и идей для составления собственного представления о происходящем и отказываться от этого не собираются. Мы можем ждать, когда во властных структурах вызреет потребность в качественном независимом экспертном знании, а можем активно формировать эту потребность. В том числе через публичный показ его преимуществ перед заказной, сервильной экспертизой.

Игорь Клямкин:

Экспертиза — товар не для масс

Трудно предположить, что стратегические наметки, идущие от независимых экспертов, могут быть востребованы правящим слоем. Ибо первые и вторые живут в разных системах координат. Выступающий публично независимый эксперт, если он не выполняет какой-то спецзаказ властной структуры, вовсе не обязан считаться с тем, что для какой-то властной структуры считается возможным и нужным на данный момент. Показателен пример с 11 сентября прошлого года. Многие эксперты задолго до сентябрьских событий доказывали, что в современной ситуации у нас никакой иной ориентации, кроме как на Запад, быть не может. Попадали эти мнения наверх? Очевидно, да. Но в этот момент Путин проводил иную политику — у него был конфликт с Бушем, он встречался с Кастро, с Ким Чен Иром и т.п. После 11 сентября все, что говорила эта группа экспертов, оказалось востребованным.

Что касается общества, то действует устойчивая закономерность: интерес к политике и политической аналитике возрастает в период краха политической системы. Период же стабилизации — это преобладание интереса к частной жизни. Вообще экспертная работа, хотя и выполняет важную социальную функцию, не рассчитана на массовое потребление.

Алексей Кара-Мурза:

Нельзя ждать, когда общество проснется

Общественный запрос на независимую экспертизу, несомненно, есть. Просто он стал более скрытым. В России так часто бывает — общество то разворачивается, то "закупоривается". Но тяга к независимым оценкам всегда будет, пока есть гражданское общество. Независимая экспертиза помогает формированию самосознания гражданского общества, а экспертное сообщество — это его неотъемлемая часть. Сегодня в нашей стране наблюдается всеобщее политико-интеллектуальное похолодание. Это следствие в том числе и ослабления независимой экспертизы. Она не сумела удержать свой независимый статус. Она либо замолкла, либо "ушла на службу". Чтобы восстановить ее статус, нельзя ждать, когда общество снова проснется. Если не работать сейчас, общество не проснется.

Александр Некипелов:

Идеи, как и рукописи, не горят

Хочется верить, что работа независимых экспертов кому-то нужна, хотя многое в нашей жизни свидетельствует об обратном. Впрочем, не только "рукописи не горят", но и идеи. Даже если сегодня кажется, что они никому не нужны, через некоторое время они всплывают и оказываются полезными. Надо быть реалистом — даже самые блестящие идеи быстро в жизнь не воплощаются. Им надо "побороться" не только за право быть реализованными, но зачастую и за право быть услышанными. В конечном счете никакая власть, даже если она недемократична, не может игнорировать взгляды и настроения населения. А они формируются в том числе и через донесение до так называемых "простых людей" новых идей и оценок. Если они оказываются созвучными их настроениям и размышлениям, то рано или поздно они окажут влияние и на тех, кто принимает решения.

Алексей Арбатов:

Власть сама себе эксперт

Властям независимые эксперты не нужны. Кстати, вопреки расхожему мнению, это было и в начале 90-х. Тогда к управлению государством пришли новые люди, в основном интеллигентные, с образованием, со степенями. Они тогда не поняли главного: можно иметь хоть десять степеней, но нельзя при решении сложных вопросов опираться только на свое мнение или мнение ближайших единомышленников. Сейчас власть другая, но независимые оценки опять не в почете. Пришли люди из третьего, четвертого эшелона государственной бюрократии, которые еще не понимают, что им нужно в окружающем мире. Когда после завершения периода редкостного везения и благоприятного стечения обстоятельств (нефтяные деньги, последствия девальвации, последствия 11 сентября, дискредитация оппозиции и т.п.) нынешние начальники набьют себе шишек на внутреннем фронте и на мировой арене, им придется изменить свое отношение к мнениям независимых экспертов.

Татьяна Ворожейкина:

"Острова" политической реальности

Российская политика давно утратила публичный характер и стремительно теряет жалкие остатки состязательности. Поэтому на долю экспертов выпадает незавидная роль: обсуждать соотношение различных группировок и фигур в круге, приближенном к главному начальствующему лицу, и соответственно степень этой приближенности. Другой сюжет экспертных рассуждений — знал ли Путин о маневрах своих соратников или его опять подставили.

Можно, конечно, назвать это политикой и с серьезным видом обсуждать те или иные подвижки внутри власти. На мой взгляд, это глубоко безнравственное занятие. В процессе его создается сюжет, которого на самом деле нет. Потому что на том месте, где должна быть политика, государственные публичные институты, у нас сложилась и успешно функционирует на всех уровнях система частной, по существу, власти. Действуя в навязываемых властью обстоятельствах, экспертное сообщество, по сути дела, соглашается с тем, что это единственно возможная ситуация. Тем самым участвует в конструировании этой реальности. Вопрос в том, возможно ли в такой ситуации хотя бы сохранение "островов" нормальной политической реальности, отношения в которой не сводятся к отношениям начальства и подчиненных. В поиске возможностей и формулировании потребностей в такой реальности и состоит, по-видимому, роль эксперта.