В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" программа Евгения Киселева "Итоги"
В гостях - Владимир Рыжков, депутат Госдумы РФ, Сергей Иваненко, заместитель руководителя думской фракции "Яблоко", Михаил Федотов, постоянный представитель РФ в ЮНЕСКО, секретарь Союза журналистов РФ, один из авторов закона о СМИ в России.
Ведущие эфира Евгений Киселев, Сергей Бунтман.

Евгений Киселев – Добрый вечер! В прямом эфире радиоверсия программы "Итоги". В начале выпуска о главных его темах. Геннадий Селезнев под угрозой отставки с должности спикера ГД. Спикер называет все происходящее политическим заказом и спланированной акцией. В эфире нашей программы возможную отставку Селезнева, ее причины, вероятные последствия обсуждают депутаты Владимир Рыжков и Сергей Иваненко. Российское правительство решает поддержать отечественный автопром. В ближайшее время в России будут введены жесткие заградительные пошлины на подержанные иномарки. Почему президент решил отложить традиционное послание к Федеральному собранию? В этом году дата оглашения важнейшего документа была перенесена на месяц. Итак, мы начнем программу с события, которое по праву можно назвать политической сенсацией минувшей недели. В ГД большие перемены. Спикер Селезнев может лишиться своего поста.

Да, обязательно, хочу напомнить, сегодня у нас состоится интерактивное голосование. Первое, как всегда, в 19:30, и скорее всего мы будем голосовать по этой самой обсуждаемой теме – возможная отставка спикера Геннадия Селезнева. Что вы думаете по этому поводу, г-да депутаты?

Владимир Рыжков – Я думаю, что на самом деле пакет был разрушен уже 2 года назад.

Евгений Киселев – Какой пакет, напомните.

Владимир Рыжков – Я имею в виду, когда был т.н. сговор между "Единством" и коммунистами. И когда "Яблоко", и СПС, и "Регионы России", и ОВР не получили ничего. Т.е. тот пакет, к которому мы привыкли в 90-е годы, был разрушен с самого начала. То, что мы наблюдаем сейчас, это окончательное разрушение того полупакета, потому что за последние полгода в ГД сложилась т.н. большая четверка. В сумме они имеют порядка 250 голосов. Это 4 фракции и группы: "Единство", ОВР, "Регионы России" и "Народный депутат". В сумме у них примерно 245-250 голосов, т.е. абсолютное большинство депутатов ГД. И совершенно очевидно, что им теперь не нужны союзники в лице коммунистов. Как и не нужны союзники в лице либералов. Поэтому в принципе, если он и решили для себя, если они получили благословение или, по крайней мере, молчаливое согласие со Старой площади, они конечно же, легко могут осуществить смену председателя Думы и смену руководителя аппарата. Так что это достаточно серьезная инициатива, и я не исключаю, что действительно в апреле мы получим нового председателя ГД и нового руководителя аппарата.

Евгений Киселев – Сергей Викторович, согласны вы с таким анализом Владимира Рыжкова?

Сергей Иваненко – Сначала я хотел бы 2 слова сказать о смысле этой должности председателя ГД и вообще о структуре управления в палате. И это очень важно, потому что ГД, наверное, единственный орган власти в России, может быть, Совет Федерации (СФ) отчасти, который формально управляется 226 голосами депутатов, т.е. там нет формального руководителя, все решения выносятся на голосование и голосуются.

Евгений Киселев – Я бы добавил, что, наверное, единственный орган власти России, который более-менее прозрачный. Потому что все-таки каждый день мы видим на разных каналах ТВ более-менее публичные фрагменты из того, что там, в ГД, происходит.

Сергей Иваненко – Да, именно так. И связано это с тем, что это выборный орган, и раз в 4 года надо избираться. И поэтому даже самые закостенелые фракции, группы, депутаты, которые готовы идти на поводу у любого советника в кавычках или человека, который окажет на них давление, все равно они вынуждены с этим считаться. Поэтому роль председателя ГД существенно отличается от роли председателя правительства, например, тем более президента. Это во многом фигура координирующая, у которой должен быть определенный набор качество – во-первых, должен быть авторитет у большинства депутатов, во-вторых, он должен уметь вести заседания, должен быть контактен и т.д. Т.е. просто любой человек на этом посту не справится по определению. В этом смысле Селезнев, как спикер, с моей точки зрения, является человеком профессиональным и безусловно он справляется с этой работой. Он сохраняет нормальные ровные отношения внутри палаты. И в этом смысле претензий к нему ни у кого нет. А с другой стороны, председатель ГД – это фигура, которая является символической. Председатель – символ парламентской власти в стране. И вот в этом качестве, думаю, на него как раз и оказывается такое давление, потому что Селезнев – член КПРФ, а сегодня в ГД большинство у фракций, которые разорвали с КПРФ, что говорил мой коллега Владимир Рыжков, заключенные в 2000 году. И сейчас вот новая ситуация, и им, конечно, надо каким-то образом решить эту проблему так, чтобы не потерять лицо. Потому что суть проблемы в том, что они сами, я имею в виду "Единство" и их союзники, назначили Селезнева в январе 2000 года, против чего, кстати, резко выступала фракция "Яблоко", в частности.

Евгений Киселев – А почему тогда резко выступала? Вы же сами говорите, он хороший, контактный, координирующая фигура замечательная, зал умеет держать, со всеми ровные отношения. Чем он вас не устраивал?

Сергей Иваненко – Вы знаете, вообще есть разница между личными отношениями и политикой. Хороший человек, как известно, это не профессия. И в ГД, прежде всего, имеет значение политический интерес. И мы тогда считали, что вот такое назначение в результате сговора рано или поздно приведет к ситуациям, подобным этой. Потому что не может быть устойчивой коалиция между "Единством" и КПРФ. Это продемонстрировало время. И поэтому то, что сегодня происходит, с моей точки зрения, вещь довольно естественная. И она показывает то, что нынешняя партия власти не в состоянии разумно и целесообразно спланировать свою жизнь хотя бы на 2 года вперед, применительно к ГД. Если бы тогда удалось назначить председателем ГД более стабильного, что называется, и более отвечающего интересам этого союза четырех, то, наверное, ничего подобного бы не было.

Евгений Киселев – Ну, а вы что, считаете, что Селезнев – человек неуправляемый, на которого нет достаточного влияния у Кремля?

Сергей Иваненко – Я думаю, что он, конечно, человек, который ведет себя достаточно лояльно по отношению к Кремлю, но суть не в этом. Ведь сегодня большинство в ГД хочет не просто лояльного председателя, а хочет, и в этом, с моей точки зрения, их главная задача и главная опасность для нас для всех, они хотят сделать то, что происходит у нас в стране в целом – они хотят полностью монополизировать все в ГД. Ведь на самом деле та система, о которой говорят представители пресловутого союза четырех, она возможна. В развитых странах есть такая система, при которой победитель, как говорится, получает все. В США, например. У вас 1 голос преимущество в Конгрессе или в Сенате, и вы формируете, назначаете своего спикера и руководителя всех комитетов. Это все возможно. Но они забывают о том, что там есть система сдержек и противовесов. Если спикер от большинства, значит, первый заместитель, т.е. та должность, которую сегодня занимает Любовь Слиска, представитель тоже "Единства", должна быть отдана оппозиции.

Евгений Киселев – И в комитетах, в комиссиях?

Сергей Иваненко – В комитетах то же самое. Если вы берете себе комитет, значит, вы должны отдать посты первый замов оппозиции. Если вы назначаете руководителя аппарата, его зам – от оппозиции. Если вы делите деньги, которые даны из бюджета, они даны не только вам, но и оппозиции, потому что она избранная и представляет избирателей. И вот эта вторая часть – это то, что они не замечают. Они делают вид, что этого не существует. По сути, что сейчас происходит? Они хотят убрать Селезнева, поставить председателем ГД члена партии "Единство", или "Отечество", "Регионов" - не важно, это одна и та же партия, и при этом первый зам – тоже член этой партии. При этом руководитель аппарата, они хотят его заменить на члена партии "Единство". При том, что первый зам сегодня у руководителя аппарата – человек, который ориентируется на партию власти. Т.е. стремление полностью подмять под себя все в парламенте – главная цель, которую преследуют инициаторы всей этой истории с Селезневым. Дело не лично в нем, и конечно, к нему лично, я думаю, у Кремля нет претензий. Но есть более сильное желание, потому что, как известно, материальные интересы, как говорили наши классики, которых мы еще помним, гораздо сильнее всяких идеологических представлений. И личных, тем более.

Владимир Рыжков – Я хотел бы обратить внимание, что процесс, запущенный на этой неделе, довольно опасный. Кстати мимо наблюдателей прошел еще один очень важный факт – на минувшей неделе в ГД было голосование по размещению флагов и гербов в официальных залах. И коммунисты решили дать бой этому законопроекту. И он набрал 301 голос. Это значит, что коммунисты уже не могут блокировать принятие конституционных законов. Вот это, может быть, не менее фундаментальный факт, который произошел на этой неделе. Если это так…

Евгений Киселев – Законов, который принимаются квалифицированным большинством?

Владимир Рыжков – Да, 300 плюс 1 голос. Как раз они набрали 301 голос, несмотря на сопротивление левых. Это значит, что если подобная тенденция сохранится, то может встать вопрос об изменениях в Конституции. Потому что до этого никогда не удавалось проводить конституционные законы без хотя бы какой-то части левых голосов. А, возвращаясь к спикеру, хочу сказать, что опасность в развитии событий вокруг Селезнева заключается, конечно, не в его личности, я здесь с Сергеем согласен. Она заключается в дальнейшем ослаблении парламента в нашей стране. Казалось бы, пустяковое голосование – лишили спикера голоса в совете ГД. Ну, что тут такого? На самом деле, это опять-таки удар по парламенту. Потому что если спикер, который представляет парламент во внешних связях, лишен такого важного полномочия как голосование в совете ГД, том органе, который формирует поездку и определяет во многом позицию ГД, то это более слабый парламент, кто бы ни был спикером. И то же самое, замена Селезнева на кого-то из большой четверки. Селезнев, да, он ровный, конструктивный, хорошо работающий с Кремлем, со всеми фракциями. Но все-таки он выражает разные интересы. Он балансирует интересы. А нужен просто свой. Нужен не тот, кто балансирует интересы, а тот, кто жестко проводит политику администрации. Это могут быть разные люди. Называются имена Володина, Пехтина, Александра Жукова. Смысл этого заключается в том, что нужен управляемый парламент. Это уже сделано с СФ, это почти уже сделано с ГД. И если будет произведена такая замена спикера в ГД, это будет значить, что самостоятельного парламента в России нет больше, по крайней мере, до следующий парламентских выборов. И в этом огромная опасность. У нас слишком усилилась исполнительная власть за последние 2 года. Слишком усилилась бюрократия. Слишком усилилась президентская власть. Это очень опасно для нашей страны, где очень сильны традиции самовластия и очень слабы традиции общественного представительства, народного представительства и т.д. В этом суть и опасность того, что происходит.

Сергей Иваненко – Я вот здесь хотел бы поспорить с Владимиром. Мне кажется, здесь ситуация проще и бюрократичнее. На самом деле, Кремль сегодня уже имеет послушную управляемую ГД, за 2 с лишним года, которые мы работаем в парламенте, я не помню ни одного законопроекта, может, я ошибусь, но по-моему, цифра - ноль законопроектов, которые вносились президентом и правительством, и не были бы приняты. Все до одного принимаются. И ни одного законопроекта, против которых выступают Кремль, Белый дом с тем, чтобы они имели хоть какую-то перспективу, чтобы прошли хотя бы ГД, не говоря уже о СФ. Ничего этого нет. Я думаю, что ситуация с Селезневым имеет другой смысл. Есть сегодня второй эшелон власти, который представляет, в том числе, и высшие функционеры партий "Единства", "Отечества", других партий, высшие чиновники в правительстве, но не самые высшие, в администрации президента, которые хотят тоже поучаствовать в дележе тех ресурсов и тех возможностей, которые дает власть. И ситуация с Селезневым выглядит примерно так. Я думаю, что инициатива по его отстранению идет в этом смысле снизу, они идет из ГД, от тех руководителей в Думе, руководителей вот этого блока союза четырех, которые хотят занять ключевые позиции, в том числе, внутри.

Евгений Киселев – Т.е. вы считаете, если я вас правильно понимаю, что эта идея рождена не у президента в голове, что она родилась не у Волошина в голове, ни у кого-то еще из президентской администрации?

Сергей Иваненко – Ну, а зачем, посудите сами? Вот какой смысл сегодня, за 1,5 года до выборов устраивать такую перекройку Думы? Ведь надо сейчас искать кот этого председателя, его согласовывать, пытаться набрать голоса…

Евгений Киселев – Но вот Владимир правильно сказал – Александр Жуков, кто будет возражать? Человек достойный, интеллигентный, у него прекрасные отношения с прессой, со СМИ. Вот нам, журналистам, возразить будет нечего.

Сергей Иваненко – Мы тоже не будем спорить. Но дело не в этом. Понимаете, ГД такой механизм, такая система, довольно тонкой настройки. Вот вы дерните какой-то элемент, и сразу порождаете ряд проблем. Первую проблему я вам сходу скажу – а кто будет председателем комитета по бюджету?

Евгений Киселев – Ну, свято место пусто не бывает.

Сергей Иваненко – Да, но это означает, что надо решать эту проблему, надо с кем-то договариваться. Это необходимо опять же проводить голосование. Если это человек из другого комитета, значит, возникнет необходимость и в этом комитете искать замену. Я уже сказал о том, что если из союза четырех назначается председатель, да, безусловно, будет поставлен вопрос, и мы его уже поставили о том, почему первый зам председателя из этого же союза четырех? Ведь это соглашение уже заключалось неоднократно, и оно является уже парламентской традицией, что в руководстве ГД 2 первых лица, председатель и зам, должны быть из разных политических направлений для того, чтобы обеспечить баланс интересов. Иначе с конституционными законами могут быть трудности.

Евгений Киселев – Было так, будет по-другому.

Сергей Иваненко – Ну, может быть и будет, но, я могу говорить в этом смысле только о себе и о "Яблоке" - пока "Яблоко" живо, оно будет препятствовать вот всем…

Евгений Киселев – Сколько у вас голосов в ГД?

Сергей Иваненко – У нас не много, но у нас есть союзники, у нас есть трибуна, у нас есть, еще и радио есть, и есть избиратели. Поэтому мы будем с этим бороться. И думаю, что найдутся люди, которые, все-таки, на захотят ходить строем. И они найдутся еще и в нынешнем составе ГД.

Евгений Киселев – У нас осталось 4 минуты до начала интерактивного голосования. И, наверное, пора сформулировать вопрос.

Сергей Бунтман – Вопрос, думаю, можно сформулировать так: вы лично, наши слушатели, не депутаты, поддерживаете ли вы возможное снятие г-на Селезнева? Думаю, так. Потому что должны выразить слушатели свое мнение, хоть они и не депутаты. Во всяком случае, это общественная проблема большая. И в особенности по нашему разговору это видно. Кстати, был очень интересный вопрос на пейджер. Не приведет ли это к дальнейшим изменениям в России, вот такой факт? Дальнейшее изменение структуры госвласти?

Владимир Рыжков – На мой взгляд, приведет. Мы видим, что последовательно меняется роль институтов. СФ совсем не похож на тот, который был раньше. В нем представлены московские, питерские финансовые группы, а московская бюрократия? Но там почти нет регионов. Регионы представлены гораздо слабее. Если в ГД произойдет такое изменение, я, кстати, с Сергеем совершенно согласен – спикером не ограничится, посыплется вся структура. Потому что даже в ходе переговоров о спикере возникнет вопрос – а почему такая-то фракция не имеет комитетов, почему имеет мало комитетов, почему так много комитетов у коммунистов, почему так много их у аграрников? Посыплется, на самом деле, вся структура ГД, это неизбежно. И в этом смысле, конечно же, вот такая ломка сейчас, когда мы уже перевалили экватор, приведет к изменению вообще политической роли ГД. И, на мой взгляд, к дальнейшему падению ее авторитета. Для меня это очевидно.

Сергей Иваненко – Ну, я думаю, что конечно, роль парламента сегодня, это ГД, СФ и вообще роль, даже я бы сказал так, идеи парламентаризма очень низкая, маленькая. И в этом смысле, конечно, такие сюжеты не добавляют авторитета ГД. Хотя с моей точки зрения это не такое уж крупное событие, с точки зрения развития нашей страны, по сути, внутридумская интрига, замена спикера на другого человека, которая может существенно изменить ситуация. В целом ситуация плохая. И сегодня нам надо всем думать о том, чтобы повышать авторитет власти всех уровней. Мне кажется, что вот с этими интригами что-то напоминает мне ситуацию, когда в условиях очень острого социального напряжения власть начинает разборки между собой. Россия очень часто проходила такие сюжеты. Мы не помним, но по книгам знаем, что происходило в 16-ом году, что в конце 80-х годов, что было перед 1993 годом. Вы помните, что тогда обсуждала политическая элита – какие-то мелочи. Вот, одного заменяем на другого, этого назначаем вице-премьером, вице-президентом. А ситуация сегодня, с моей точки зрения, вовсе не благостная. И власть, вместо того, чтобы сокращать пропасть между народом и собой, занимается вот такой ерундой. Конечно, это дискредитирует.

Сергей Бунтман – Во всяком случае, существуют проблемы, возможность снятия, отправки в отставку Селезнева. Итак, как вы относитесь к возможной отставке, к снятию Селезнева? Если вы положительно относитесь к этому – 995-81-21, если отрицательно – 995-81-22. Голосуем в течение ближайших 5 минут. Голосование пошло.

Евгений Киселев – Какой будет результат, как вы думаете?

Владимир Рыжков – Я думаю, отрицательный, потому что аудитория "Итогов", "Эха Москвы" - в основном аудитория демократическая. И понимающая важность парламента, чтобы были сдержки и противовесы.

Евгений Киселев – С другой стороны, в этой аудитории мало поклонников компартии.

Владимир Рыжков – Дело же не в компартии. Мы же понимаем, что компартия сейчас не играет главной роли в ГД. И тот факт, что коммунист является спикером, это просто дополнительная гарантия, что парламент сохранит хоть какие-то остатки самостоятельности. Поэтому мой личный прогноз, что большинство будет за то, чтобы Селезнев остался на своем посту.

Сергей Иваненко – Вы знаете, я честно скажу – не знаю. В последнее время так складывается наша жизнь политическая, что обратная связь с нашими избирателями очень случайная, спорадическая. И я, откровенно говоря, даже с трудом представляю, что думают даже москвичи об этом сюжете. Ну, могу предположить, что может быть, 40 на 60, т.е. 60 – против отставки. Потому что, конечно, ситуация непростая. Просто она развивается в то время, когда не является это важным вопросом…

Евгений Киселев – А что является важным вопросом?

Сергей Иваненко – Важным вопросом является, например, что происходит с экономикой. Почему не повышают зарплату? Почему вместо апреля отложили все до декабря? Почему вот военная реформа проводится таким образом, что в прошлом году сказали – в 2 раза повысят зарплату, мы все помним это, как президент сказал, что вот, на 40-60% мы увеличим бюджетникам зарплату, и в 2 раза – военным. Сегодня военные выясняют, что после всех подсчетов, на круг, выясняется, что 7-10% у них только рост. Армия – это люди с оружием. И вообще говоря, это не шуточки - вот таким образом обманывать своих граждан. Никто об этом не говорит, никто не пишет. И вот это очень пугает. И то, что мы все вот это, и вопросы того, что происходит у нас с инфляцией – 3% в январе, что с экономическим ростом – падение темпов. Похоже на то, что мы все живем как бы в таком стеклянном доме и не смотрим, что за пределами. Мне кажется, что людей интересуют совсем другие вещи. А Селезнев – ну, 40-60, думаю.

Евгений Киселев – Итак, за и против отставки Геннадия Селезнева, идет электронное голосование.

Сергей Бунтман – Если вы положительно относитесь к отставке Селезнева – 995-81-21, если отрицательно – 995-81-22. Был вопрос на пейджер – вот, просят напомнить, как это осуществляется между двумя выборами, сроками? Как это, снятие председателя ГД?

Владимир Рыжков – У нас никогда не было такого прецедента. У нас Иван Петрович Рыбкин и Геннадий Николаевич работали 2 срока полных, поэтому как раз процедуры ясной в регламенте нет. Но по смыслу она проста – вносится проект-постановление, либо фракциями, либо комитетом по организации, и если оно набирает 226 голосов, то спикер теряет свою должность.

Евгений Киселев – Т.е. теоретически нужно только внести проект-постановление?

Владимир Рыжков – Да, провести его через ГД, разослать за 3 дня всем депутатам, чтобы оно попало в повестку и выдержало сроки. И если оно будет проголосовано, то спикер свою должность потеряет. Т.е. это чисто политический вопрос, политическое голосование.

Сергей Иваненко – На самом деле, процедура здесь не имеет значения, потому что все внутридумские посты меняются просто волей 226 человек. В этом смысле, полностью соответствует процедуре ежедневное переизбрание всех руководителей ГД. Можно каждый день назначать председателя, снимать. В этом смысле, здесь нет никаких ограничений.

Евгений Киселев – Хорошо, а мотивировочная часть должна быть в этом
постановлении?

Сергей Иваненко – Нет, совершенно.

Владимир Рыжков – Вы вспомните, у нас даже когда госсимволика принималась, то ГД проголосовала, чтобы не обсуждать этот вопрос. Это вообще беспрецедентный случай в мировой истории, когда принимается государственная символика, и парламент отказывается от обсуждения. Просто достаточно внести, первый пункт – снять, второй – вступает с момент принятия.

Евгений Киселев – И гимн так же можно будет поменять в случае чего?

Владимир Рыжков – В принципе, да.

Сергей Иваненко – Нет-нет, что касается принятия законов, или, скажем, бюджета, то есть процедура, которая прописана, ее нельзя обойти, просто даже по желанию большинства. Но вот что касается кадровых назначений, то ГД совершено свободна. Она может назначать на любые должности, менять на кого угодно и когда угодно. Здесь проблема в другом. Все эти кадровые изменения, по большому счету, на внешний выход ГД никак не должны влиять. Потому что председатель ГД не имеет никаких исключительных прав, которые отличают его от других депутатов…

Евгений Киселев – Не имеет возможности манипулировать повесткой дня и т.д.?

Владимир Рыжков – Все-таки это не совсем так. Он подписывает все решения, принимает делегации, представляет парламент во внешних связях. Т.е. представительские функции и полномочия очень велики, на самом деле.

Сергей Иваненко – Я хотел сказать о том, что вот исключительно функций, которые отличают его от других депутатов, нет, потому что если вы поставите председательствовать на заседании ГД другого человека, зампреда, которых 9, то они имеет те же самые полномочия. Это происходит постоянно просто в силу естественных причин. Т.е. председатель уезжает, и вместо него, например, заседание иногда, правда, ведет Жириновский. В этом смысле такие же полномочия председателя есть у его заместителя. Если говорить о том, что он манипулирует – так у нас манипулируют отдельные депутаты тоже очень хорошо, не являясь никакими руководителями. И поэтому сама внутридумская вот эта иерархия, это тоже своего рода корпорация. И раскол этой корпорации, изъятие из нее одного важного звена приводит к тому, что вся вот эта система сыплется. Вот это на самом деле главное. Если бы просто заменили Селезнева на другого председателя, и оставили бы все, как есть, то, наверное, не было бы проблемы. Проблема в том, что председатель ГД – это центральное звено этой внутридумской иерархии, внутридумской аристократии. И выдергивание этого звена сыпет все остальное. И получается парламентский кризис.

Евгений Киселев – Итак, голосование завершилось. Какой результат?

Сергей Бунтман – Напомню вопрос: как вы относитесь к возможности снятия Селезнева, отставки? Позвонили нам 4918 человек, большой интерес. Проголосовали отрицательно, т.е. против отставки Селезнева 76%. 24% проголосовали за его отставку.

Евгений Киселев – Владимир Александрович, вы были ближе к истине.

Владимир Рыжков – Да, я не думаю, что это вотум доверия к компартии, но это однозначно стремление большинства позвонивших сохранить автономию парламента от исполнительной власти. Мне кажется, это хороший результат.

Сергей Бунтман – Спасибо всем, кто нам позвонил!

Евгений Киселев – Если бы выборы в ГД состоялись завтра, или в ближайшее воскресенье, как вы думаете, какие бы мы имели результаты?

Сергей Иваненко – Сложный вопрос. Опять к вопросу о том, насколько хорошо мы знаем, что происходит в стране.

Евгений Киселев – Именно поэтому я этот вопрос и задаю.

Сергей Иваненко – Знаете, я, честно говоря, не склонен считать, что рейтинги врут. Просто надо понимать их значение. Вот то, что сегодня дается, в целом как тенденция, мне кажется, близка к истине. С одной поправкой важной, которую я позже скажу. Тенденция такова, что поровну с точки зрения таких глобальных размеров будут иметь партия власти и КПРФ. КПРФ, по моим оценкам, от 30% до 35%, а партия власти от 25%…

Евгений Киселев – 30-35% - они никогда столько не собирали.

Сергей Иваненко – Нет, это их примерно… Я скажу, сколько они соберут, потому что это важно. Примерно, наверное, от 7% до 10% получит "Яблоко", в этих же пределах, мне кажется, СПС, и в этих же пределах ЛДПР. Вот примерно то, что сегодня говорят рейтинги. Но есть одна важная поправка. Все эти цифры, которые дают опросы общественного мнения, ВЦИОМ и ряд других институтов, это цифры, полученные из ответов 30% населения. Внутри этих 30% вот такая тенденция. А остальные 70% населения не определились. И так будет до выборов 2003 года.

Евгений Киселев – Т.е. сейчас так высок процент неопределившихся?

Сергей Иваненко – Ну, он почти всегда. Раньше было процентов 40. Просто у нас выборы происходят как? Почему имеют значение эти рейтинги? Потому что 30% - это активная часть населения, они имеют позицию. Они ее формулируют, выражают, агитируют, каким-то образом ведут за собой большинство. Но это большинство голосует, на самом деле решение принимается буквально за 1-2 недели до выборов. Мы много раз это проходили – мы 5 раз участвовали в выборах и хорошо знаем, что это такое. И принципиальное значение будет иметь то, какую политику будет проводить наше телевидение. Потому что и ОРТ, и РТР, и НТВ – вот по сути дела 95% информации и того сигнала, который дается вот этим 70% избирателей. Поэтому ответ на ваш вопрос очень простой: как будет вести себя власть и как будет вести себя центральное телевидение.

Владимир Рыжков – Мой прогноз консервативный. Я считаю, что будет точно такая же ГД, как сейчас. Т.е. у администрации президента, у Кремля будет большинство, может быть, не подавляющее, примерно как сейчас, а уже внутри этого большинства могут быть какие-то сдвижки в 3-5%. Дело в том, что последние 1,5 года общественное мнение как бы зависло в России, знаете, как компьютер зависает. Президент популярен, правительство популярно, партии примерно сохраняют те же позиции, что и год, и полтора назад. Какой-то крупной сдвижки общественного мнения пока нет. Поэтому если сейчас будут выборы, они воспроизведут то, что есть. Но мне все-таки кажется, что к декабрю будущего года что-то должно произойти, и какие-то сдвижки в общественном мнении неизбежны. В том числе это связано с тем, о чем говорил Сергей – в частности, с довольно серьезными социальными проблемами, с ростом недовольства, с невыполнением целого ряда обещаний, с замедлением экономического роста, с ростом цен, стоимости жизни и т.д. Т.е. какие-то движки в общественном мнении, на мой взгляд, к следующим парламентским выборам произойдут неизбежно.

Евгений Киселев – А как вы относитесь к идее совмещения парламентских и президентских выборов, которая в последнее время активно осуждается?

Владимир Рыжков – Это идея бредовая, извиняюсь за это непарламентское выражение, потому что она абсолютно неконституционна. Избиратели на выборах декабря 1999 года дали нам срок полномочий 4 года. И как еще за уши перенести наши полномочия еще на 3 месяца, не имея на это народного мандата, я не представляю. Кстати говоря, уже Волошин, я с ним редко соглашаюсь…

Евгений Киселев – Досрочные выборы президента, и при этом – конституционный закон об изменении сроков полномочий.

Владимир Рыжков – Нет, если только президент согласится сократить свои полномочия, тогда это возможно. Но передвинуть думские выборы, как это предлагает "Единство" - на 3 месяца вперед – это антиконституционно. Об этом сказал Волошин, и в данном случае он абсолютно прав. Я считаю, что это абсолютно невозможный сценарий.

Евгений Киселев – А нужно это вообще?

Сергей Иваненко – Я думаю, что, конечно, обсуждать тему, что продлят срок полномочий парламента, например, для президента - это абсолютно неконституционно. И любая попытка даже обсуждения этого говорит о намерениях авторов, по сути дела, совершить госпереворот в стране. Надо именно так к этому относиться.

Евгений Киселев – Но президент дал понять, по крайней мере, что он продлевать срок нынешний не намерен.

Сергей Иваненко – Да, это вообще должно быть исключено, с моей точки зрения, как тема даже обсуждения. Потому что продление срока, который определен на выборах, это, по сути, ликвидация того последнего звена, которое и составляет в России демократию.

Евгений Киселев – А почему нельзя обсуждать вопрос о продлении следующего срока президентских полномочий? Во Франции сократили наоборот.

Сергей Иваненко – Пожалуйста, меняйте Конституцию. Речь-то идет не об этом, что менять Конституцию и увеличивать президентский срок. Но я хотел сказать о другом. Что касается сокращения президентского срока и в этом смысле объединение парламентских и президентских выборов, проведение их в декабре 2003 года, это вещь, которая может стать политической реальностью. И поэтому по ней нужно иметь позицию. Именно в этом контексте, мне кажется, сейчас и обсуждается это в Кремле. Я лично противник этого. Я считаю, что делать так нельзя. Потому что ситуация у нас в стране вовсе не такая хорошая, благоприятная в экономическом, социальном, политическом смысле, чтобы так рисковать. Потому что, ну, представьте, что произойдет за месяц до выборов, если что-то в стране случится? Легитимности президента остался месяц. Легитимности парламента – месяц. И если что-то такое произойдет необычное, то… Конечно, власть должна быть. Ну, какие-то крупные беспорядки, например. И вот здесь нужно будет давать такие жесткие приказы, требовать полного выполнения. Мировая практика хорошо знает это. Надо разводить во времени выборы властей, по возможности, проводить их в разное время, не приближать друг к другу…

Евгений Киселев – В той же Америкой, на которую вы ссылались, выборы одновременно происходят.

Владимир Рыжков – Но что с ними сравнивать?! У них парламент каждые 2 года избирается.

Сергей Иваненко – Не совсем так. У них действительно идет постоянная ротация Конгресса и Сената, и в этом смысле этот институт – постоянно действующий. Его нельзя распустить. Думу можно распустить, она может не существовать по нашей Конституции какое-то время. То же самое президент – его может не быть. И в этом смысле у нас другая система власти. И кто тогда будет принимать решения, и какие они могут быть, мне трудно предсказывать. По этой причине я противник.

Владимир Рыжков – Я тоже считаю это опасным экспериментом. Вообще вот эти игры с досрочными выборами, они у нас в регионах ведь постоянно производятся. Вспомните, у нас очень многие губернаторы любят назначить досрочные выборы месяца за 3-4, когда никто не готов из соперников, когда можно включить административный ресурс и легко въехать снова в руководящее кресло. Мне кажется, что нашему президенту не стоило бы заниматься подобными трюками. И проводить выборы надо в конституционные сроки. Думы – в декабре, президента – в марте.

Евгений Киселев – Ну, что ж, еще одна тема, и, кстати, вопрос, который будет обсуждаться на следующей неделе в ГД – я имею в виду новый пакет поправок к налоговому кодексу. В частности, для малых предприятий предполагается установить налог в 10%. А среди прочих экономических решений, которые власть приняла на минувшей неделе и которые привлекли к себе особое внимание – рост акцизных ставок. В частности, повышение пошлин на иномарки.

И вот это решение правительства – стоит ли вкладывать в развитие отечественной автомобильной промышленности, или не стоит? Надо ли повышать пошлины, не надо? О ком мы сейчас должны в первую очередь думать, о потребителях, которые пока, при нынешнем размере пошлин на подержанный автомобиль иностранного производства имеют возможность за относительно небольшие деньги покупать автомобили сравнительно хорошего качества, а иногда 7-летняя иномарка бывает в очень хорошие состоянии? Или же все-таки правительство право здесь? Что вы думаете по этому поводу? Совсем другая тема, нежели отставка Селезнева, но думаю, волнует миллионы людей.

Владимир Рыжков – Кстати, она не так далека от того, что мы обсуждали в первой части программы. Дело в том, что действительно у нас в экономики проблем прибавляется с каждым днем. Мы уже говорили о том, что третий год подряд падают темпы роста экономического. И на будущий год Минфин планирует, если не ошибаюсь, не более 3,5% экономический рост, в то время как еще 2 года назад мы имели почти 9%. В первые 2 месяца мы не смогли выполнить план по сбору налогов, а значит, встает вопрос: как мы будем выполнять бюджет? Поэтому мне кажется, правительство, принимая вопрос об этой теплице для автопрома, учитывало еще и фискальные интересы. Потому что если будет Тольятти делать "Жигули", больше налогов попадет в бюджет и проще будет собрать налоги. Но меня удивляет разговор о том, что правительство принято решение защитить рынок и создать условия. Дело в том, что мы в этой теплице живем уже 10 лет. У нас, на самом деле, одна из самых высоких пошлин на импортные автомобили в мире сейчас. Она никуда не девалась, она все эти годы есть. У меня возникает вопрос: что, наш автопром за эти 7-8 лет, когда существуют эти высокие пошлины, он что, научился делать современные автомобили? Да нет, не научился. А тогда возникает вопрос: почему мы думает, что за предстоящие 5 лет он научится их делать? Вообще мне кажется, что это абсолютно провалившийся эксперимент по защите нашего автомобильного рынка. И те огурцы, которые растут в нашей теплице, на открытом грунте расти не могут. В то время как весь мир научился, в данном случае, я здесь образ привожу. Но там жесткая конкуренция, там умеют делать автомобили, потому что конкурируют. Мы, пытаясь закрыть наш внутренний рынок, конечно, наказываем нашего гражданина, потребителя, но хорошие автомобили у нас от этого не появляются. Поэтому я считаю, что это решение ошибочное. Мне понятны мотивы правительства – больше денег в бюджет, больше загрузит наши автомобильные предприятия. Но я лично не верю в то, что такая защита позволит России создать хороший качественный автомобиль.

Сергей Иваненко – Я думаю, что здесь должна быть ясность. Защита внутреннего рынка для т.н. отечественных автомобилей бьет, прежде всего, по интересам тех потребителей, которые эти отечественные автомобили покупают. Может быть, это парадоксальная мысль, но, на самом деле, все очень просто. Я думаю, что все наши автолюбители хорошо знают, что если закрыть провоз в Россию иномарок, в том числе и подержанных, то цена на "Жигули", "Волгу" сразу резко подскочит. Потому что это в экономике называется монополией, монопольные цены. И именно потому, что есть рынок, который через даже такие пошлины, которые сегодня есть, он существует и есть ряд механизмов обходных, может быть, не вполне законных, но раз он есть, поэтому и цены на наши, отечественные автомобили держатся на низком уровне. Поэтому это мера против просто всех. И те люди, которые говорят о том, что мы тем самым наказываем олигархов и помогаем простым людям, это все обман. Единственное, что могло бы действительно оправдать, я тут с коллегой согласен, если бы за эти годы, за почти 10 лет была подготовлена программа, скажем, совместных инвестиций, скажем, "Форд" и "ГАЗ", или "Тойота" и "ВАЗ", чтобы они сделали нормальную модель, чтобы они ее выпустили, чтобы она была конкурентоспособной. В условии отсутствия ограничений таможенных. Это, кстати, можно делать и сегодня. Но ведь проблема в том, что не хотят же.

Евгений Киселев – Но есть же завод в Калининграде, "БМВ"?

Владимир Рыжков – Там 2 бампера прикручивают от "БМВ" и все.

Сергей Иваненко – Да, вот он и есть, и нормально работает.

Евгений Киселев – Но, тем не менее, эти же машины продаются уже по другой цене. Они продаются дешевле, чем "БМВ", ввезенные из-за рубежа.

Сергей Иваненко – Вот это как раз один из каналов, про которые я сказал – это обходной канал для проникновения иностранных марок в нашу страну и тем самым сбивание цен на отечественные автомобили. В экономике вообще не бывает чудес. Все элементарно просто: есть производственная мощность, есть люди, которые там работают. Не надо морочить людям голову, что мы ничего не можем делать. Это значит, управление всей этой системой, и этими автомобильными заводами, и этих холдингов, которых сейчас очень много, госуправление этим вопросом таково, что эти заводы не могут договориться, скажем, с иностранцами, как это сделали, например, в Узбекистане. "УзДэу", не бог весть какая машина, пусть меня поправят, но она конкурентна по цене и нормальна по качеству. Самая продаваемая в России. Ну, могут же люди работать, если захотят? Поэтому, кстати…

Евгений Киселев – Между прочим, "Жигули" в свое время, когда они только начали выпускаться, первая модель 2101, она была машиной экстра-класса.

Владимир Рыжков – Так с тех пор 40 лет прошло, а они выпускают ту же самую модель.

Сергей Иваненко – Тогда же просто купили завод "Фиата"…

Евгений Киселев – Может, именно по такому пути идти?

Сергей Иваненко – Конечно, именно по такому. Но никакого отношения он к таможенным пошлинам не имеет. Это просто способ материально поддержать таможню.

Евгений Киселев – Я говорю сейчас о другом. Крамольный вопрос: вообще нужно пытаться России самостоятельно догнать крупнейшие мировые автопроизводящие державы? Или просто пойти по тому пути…

Владимир Рыжков – Мировой опыт показывает, что самостоятельно невозможно. Все новые автомобильные страны, даже Япония, Южная Корея, они все-таки покупали готовые технологии и уже потом на этой основе развивали свое собственное производство. Поэтому придумать снова автомобиль в Тольятти или в Москве невозможно. Об этом и говорит Сергей Викторович, что, к сожалению, за 10 лет ни одного крупного автопроекта совместного в России так и не появилось. А все вот эти "Донинвест", калининградская сборка, сейчас "Форд" пытается сделать сборку в Ленинградской области – это все были очень небольшие проекты, и, к сожалению, неудачные. В этом-то вся и проблема. А так просто ударим по людям, в очередной раз взвинтим цены на автомобили, не получив ничего взамен.

Сергей Иваненко – Я, на самом деле, являюсь сторонником все-таки проекта "национальный автомобиль" с условным названием. Конечно, есть мировые лидеры, скажем, США, Германия, Япония по автомобилям, но опыт показывает, что все страны выпускают свой автомобиль. Просто все! Посмотрите, французы – "Рено"…

Евгений Киселев – Бельгийцы?

Сергей Иваненко – Что-то выпускают.

Владимир Рыжков – Нет, не выпускают.

Сергей Иваненко – Ну, Бельгия – маленькая страна, это ясно. В общем, более-менее такие. Великобритания, посмотрите, британские машины, даже королевская семья ездит только на них.

Владимир Рыжков – Там отдельная история. Но там мощнейшие позиции сейчас занимает "Фольксваген", "БМВ", все продано уже.

Сергей Иваненко – Я думаю, что идея создания вот такого проекта "национальный автомобиль", она разумна. Просто, конечно, национальный автомобиль – это не значит "Волга", вот я о чем хочу сказать. Речь идет о том, чтобы создать такое производство, которое на первых порах будет заниматься сборкой, накопит деньги, заплатит ученым, конструкторам с тем, чтобы они выдали идею и создали хоть какую-то конкурентоспособную модель. Этим надо заниматься.

Евгений Киселев: К нам присоединился Михаил Александрович Федотов, секретарь Союза журналистов России, в прошлом – министр печати, один из авторов ныне действующего закона "О средствах массовой информации". Планируется внести в этот закон поправки, обсуждение которых включено в повестку дня заседания Государственной Думы на следующей неделе, и, кроме того, готовится вообще новый закон "О средствах массовой информации". Но об этом мы поговорим чуть позже. А прежде – вопрос, о котором мы уже говорили – о российском национальном автомобиле. Зачем стране проект национального автомобиля? Чтобы сохранить миф про великую державу?

Сергей Иваненко: Зачем – это очень просто. Для того, чтобы получать доходы, осваивать рынки и обеспечивать занятость. Я же не сказал, что проект "национальный автомобиль" – это проект "самый лучший в мире национальный автомобиль".

Евгений Киселев: Великая держава должна иметь ракеты, танки, пушки, пулеметы, должна производить собственные самолеты, должна производить автомобили.

Сергей Иваненко: В общем-то, да. Давайте я отвечу на этот вопрос. Может быть, вам покажется, что я уйду в сторону, но вот есть программа "Звездных войн" – СНВ-2 денонсируется, Буш говорит о новой стратегической инициативе и создает себе массу проблем на свою голову в мире военно-политических, не только с Россией, но и с Европой. А в чем основа? На самом деле специалисты, экономисты, хорошо знают, что основа состоит в следующем – что, развивая эту военно-техническую программу, которая никогда не будет иметь военного значения, - это все военные знают, нельзя сделать ядерный зонтик над Америкой, - в сопутствующих отраслях страна получит колоссальные технологические достижения. Это будет и в новых материалах, это будет и в том же автомобилестроении, в биологии, генетике, - где угодно. Есть проекты, которыми просто надо заниматься, потому что именно здесь сосредоточены основные научные силы и научно-техническая интеллигенция, которая сегодня является основой экономики. И просто бросать все это, и заниматься только нефтью, сигаретами и даже сельским хозяйством – это значит навсегда обречь себя на отставание. Дело не в символах великой державы, а дело в том, что современная экономика – это наука, это технический прогресс, это, по сути дела, головы, мозги людей, а не нефть, газ и не природные ресурсы. Если мы этим не будем заниматься – на первых порах я понимаю, что мы не в состоянии создать такую модель, которая будет конкурировать с лучшими мировыми образцами. Но хотя бы что-то надо сделать, надо конкурировать, надо пытаться прорваться. Учитывая то, что рынок у нас колоссальный, учитывая то, что все равно импортом вы все не закроете, есть возможность на этом еще и зарабатывать. Но основная задача, я считаю, именно вот эта – заниматься такими отраслями, заниматься целенаправленно, заниматься как стратегией развития страны – для того, чтобы не оказаться просто на обочине.

Евгений Киселев: Понятно. Какие отрасли еще могут быть названы, кроме автомобилестроения?

Сергей Иваненко: Все то, что связано с научно-техническим прогрессом.

Евгений Киселев: Это бесконечное количество.

Сергей Иваненко: Это автомобилестроение, новые материалы, новые технологии, это компьютерные технологии, интернет, в частности. Это космос, в конце концов. Ну, я не являюсь специалистом.

Евгений Киселев: Самолеты свои надо строить, или нет? Или пересядем на "Боинги"? Корабли свои надо строить, или будем плавать на итальянских. Немецких?

Сергей Иваненко: Честно говоря, мне трудно сказать, я не являюсь специалистом в этом смысле. Но я слышал, что вот наши планеры – не электроника и не двигатели, а именно планеры, которые мы делали – они были вполне конкурентоспособные в мировом смысле. И вообще, кстати говоря, я опять же не предлагаю сделать вот такое производство исключительно в нашей стране – начиная от иголки и заканчивая ракетами. Речь идет, в том числе, о международном разделении труда, о кооперации. Кстати говоря, вот самый большой импорт на единицу ВВП знаете, в какой стране? Импорт, не экспорт, а импорт? В США. У США самая импортоемкая экономика, они без импорта просто остановятся. По сути дела, американская экономика является, как у нас раньше было модно говорить – сырьевым придатком или каким-то еще, технологическим придатком для всех остальных стран мира. Потому что их экономику нельзя на этой ограниченной территории развивать, потому что она достаточно мощная, сложная, и они вынуждены сотрудничать. Я говорю о том, что вот все это – скажем, по самолетам. Это, конечно, тема специального обсуждения, но думаю, что вполне можно заключить соглашение с "Боингом".

Евгений Киселев: Мы пытались заключить соглашение.

Сергей Иваненко: Пытались, но воз и ныне там. Ну и где все эти проекты? Я думаю, что если бы сделали два-три самолета, можно было бы говорить о том, что хотя бы желание есть.

Михаил Федотов: Как мне известно, один самолет такой был сделан, кажется, с французской фирмой. Так что опыт такой, по-моему, есть.

Евгений Киселев: Насколько мне известно, этот проект натолкнулся на сопротивление лоббистов, с одной стороны, лоббистов отечественных производителей двигателей, отечественных производителей авиационных навигационных приборов, а с другой стороны на всяческие бюрократические рогатки и препоны. А инвесторы хотели ясности такого больного вопроса, как соглашение о разделе продукции, прозрачности нашей финансовой, бухгалтерской сферы. В общем, как в любой отрасли, проблемы больших совместных проектов наталкиваются, в общем, на одно и то же.

Владимир Рыжков: Здесь очень большие проблемы, потому что, несмотря на все наши усилия, как мы говорим, в области структурных реформ, принятия целого ряда кодексов, объем иностранных инвестиций в прошлом году упал на 20%. Это значит, что не убеждаем мы. То есть мы делаем что-то, прилагаем какие-то усилия, но пока результаты, к сожалению, негативные, чем позитивные, скорее.

Сергей Иваненко: На самом деле, вы сказали самое главное – проекты есть, попытки делались, но стоит стена, которая называется бюрократия, чиновники, - которые ничего не производят, но которые устанавливают правила, и которые считают, что главная задача инвесторов – принести деньги в страну, а потом уйти обратно без этих денег. Вот в чем суть дела.

Владимир Рыжков: Даже не в страну, а в его кабинет.

Сергей Иваненко: Да, просто в его кабинет. И, на самом деле, именно это является основным препятствием для экономического роста в стране. И автомобили можно нормально делать, и самолеты, и науку развивать – была бы политическая воля для того, чтобы эту машину сломать, а она все растет и разрастается.

Евгений Киселев: Мне кажется, должна быть еще ясная промышленная политика. Это мы сейчас сидим, "на коленке" что-то обсуждаем, скорее, просто пытается сформулировать проблему, поставить ее. Но должна же быть ясность, что автомобили мы производим – делаем на это ставку, самолеты производим – делаем на это ставку. Продолжаем развивать кораблестроение, но танкеры делаем сами, а сухогрузы, возможно, закупаем за границей. А вот какую-то еще отрасль, скажем, вагоностроение, сворачиваем. Но для этого нужно политическое решение, правда ведь?

Сергей Иваненко: Действительно.

Евгений Киселев: Ну что же, теперь обратимся к той теме, в связи с которой мы пригласили сегодня в студию Михаила Александровича Федотова. Как я уже сказал, на заседании Государственной Думы на минувшей неделе были включены в повестку дня важнейшие поправки к закону "О средствах массовой информации". Речь идет о поправках, которые ограничивают государство в собственности на СМИ. Что вы можете по этому поводу сказать более подробно?

Михаил Федотов: Насколько я знаю, они не прошли, эти поправки, да?

Владимир Рыжков: Они еще не рассматривались.

Михаил Федотов: Не рассматривались? Ну, я думаю, что они и не пройдут. Слишком сильное сопротивление будет при принятии этих поправок. Хотя, на самом деле, поправки эти разумные, и даже министр Лесин говорит, что государство постепенно должно уходить из сферы массовой информации. Но я-то вообще считаю, что государство должно уходить из этой сферы не постепенно, а достаточно быстро, что оно уже задержалось в этой сфере, эта сфера не государственной деятельности, это сфера деятельности гражданского общества, и нам давно пора уже отказаться, например, от такого рудимента старой системы, как государственное телерадиовещание. Я абсолютно убежден в том, что мы должны сделать то же самое, что сделано во всей западной, центральной и восточной Европе – а именно, переход всех государственных телерадиокомпаний в разряд общественных телерадиокомпаний, в организацию общественного телерадиовещания.

Евгений Киселев: А как это сделать? Объясните, пожалуйста, нашим слушателям.

Михаил Федотов: А можно я сейчас объяснять подробно не буду, а просто скажу, что в самые ближайшие дни мы представим обществу проект федерального закона об общественном телерадиовещании. Он у меня на компьютере, я сегодня сидел, делал очередные к нему поправки. Это проект авторский, и автор у него один. Вот в законе о СМИ действующем было три автора – Батурин, Федотов, Энтин. А вот у этого проекта автор один, и это ваш покорный слуга. Но естественно, в работе над этим проектом принимают участие и еще целый ряд экспертов, которые дают свои замечания, поправки, рекомендации, предложения, и эти люди очень помогают понять, как лучше выстроить этот закон. Некоторые идеи этого законопроекта я могу сейчас сказать.

Евгений Киселев: Я еще раз уточню – мы говорим о проекте закона "Об общественном телерадиовещании".

Михаил Федотов: Да. Итак, первый момент - всегда говорят, что общественное телерадиовещание у нас невозможно, потому что у нас население бедное, и оно не сможет платить абонементную плату.

Евгений Киселев: А источник финансирования – это абонементная плата?

Михаил Федотов: Не только. Здесь предполагается смешанное финансирование. Во-первых, те деньги – а это примерно полпроцента расходов федерального бюджета, которые сегодня идут на государственное телевидение и радиовещание – вот это все и должно идти на общественное, федеральное общественное телерадиовещание. Вот вам уже примерно 9 с хвостиком миллиардов рублей. Это раз. Второй момент – доходы от рекламы, но я считаю, что у общественного телевидения и радиовещания реклама должна занимать небольшой процент эфирного времени. Здесь возможны два подхода – ограничение по эфирному времени и ограничение по доле бюджета, бюджета этой телекомпании, я имею ввиду. И третий источник – это абонементная плата. Значит, абонементная плата, естественно, должна варьироваться – в зависимости от числа телевизионных приемников. Если у человека один телевизор, то он по проекту будет платить в месяц 9 рублей.

Евгений Киселев: А если не заплатит? У нас же за свет, за воду, за газ не платят?

Михаил Федотов: Ну вот ситуация будет та же самая. Та же самая. То есть, если он не заплатит сотни рублей за квартиру, то одновременно он не заплатит и 9 рублей за телевизор. То есть собираемость будет общая.

Евгений Киселев: Правда, можно заложить эту абонементную плату в стоимость телевизора.

Михаил Федотов: Не надо в стоимость телевизора. Это гораздо хуже. Здесь речь идет именно о плате за информационные услуги. Там предусматривается широкая социальная защита, то есть все люди, которые имеют льготы, например, по оплате за жилье – они освобождаются от абонементной платы. Освобождаются все люди, проживающие в сельской местности. То есть принцип такой – там, где невозможно эти деньги собрать, там их и не надо собирать. Потому что там расходы на сборы будут больше, чем сами сборы. В то же время для любого человека, какую бы мизерную зарплату или пенсию он ни получал, 9 рублей в месяц это не вопрос, это не проблема. И в то же время это создает правовую связь между аудиторией, между зрителем и телекомпанией. И тогда каждый зритель сможет сказать – это на мои деньги, в том числе, на мои 9 рублей создается это телевидение, и я требую, чтобы это телевидение учитывало мои интересы.

Евгений Киселев: Хорошо, но в реальной жизни речь идет о том, чтобы одну из государственных компаний – а у нас сейчас две компании, которыми владеет государство – ВГТРК принадлежит государству на 100%, а ОРТ – на 51%, превратить в общественное телевидение. И возможно, что с ВГТРК это теоретически сделать проще.

Михаил Федотов: Да. Я как раз пошел именно по этому пути. Предлагается реорганизовать ВГТРК и установить, что более государство ни в какие телевизионные компании не входит. То есть, тогда государство должно продать свои акции в ОРТ, и это будет нормальное частное телевидение. А вот ВГТРК должно превратиться в общественное телевидение. Причем я бы хотел подчеркнуть, что организационно-правовая форма для такого телевидения, по-моему, у нас в законодательстве заложена. И честно говоря, когда я на нее наткнулся – я как-то раньше не обращал на нее внимания, - я понял, что оно создано специально для этого. Называется эта организационно-правовая форма "государственная корпорация". Эта государственной корпорация является видом некоммерческих организаций. Значит, сразу мы ставим вопрос о том, что общественное телевидение не преследует цели извлечения прибыли, у нее другие задачи – информационные, просветительские и так далее. И принципиально важно, что тот имущественный вклад, который государство делает при создании этой государственной корпорации, становится собственностью этой корпорации. И правовое положение этой корпорации, по закону, определяется специальным федеральным законом. То есть мы можем иметь через эту организационно-правовую форму именно то, что мы хотим. То есть, общественное телерадиовещание, которое будет работать на общество, которое будет подчиняться авторитету Попечительского совета, который, в свою очередь, должен формироваться с учетом всего многообразия нашего общества, и так далее. То есть сейчас проект уже находится в такой стадии, когда вот-вот можно будет представить его общественности. Но я хотел бы все-таки вернуться к тем проектам, которые так и не обсуждались на прошлой неделе, и, видимо, будут обсуждаться в Государственной Думе в самое ближайшее время. Я хотел бы обратить внимание уважаемых депутатов, что самый простой проект – о внесении изменений и дополнений в закон о СМИ, касающийся названий средств массовых информаций. Знаете, законопроект не имеет политического звучания – на первый взгляд. Ну, как бы речь идет о том, что названия не должны дублироваться – ну, действительно, не должны дублироваться. Но то, как сделан этот законопроект, меня лично, просто как одного из авторов закона – просто унижает. Знаете, я даже нашел формулу, что такое подобные законопроекты - это называется "неизгладимое обезображивание закона". Я вам приведу просто конкретную формулу отсюда. Например: "в названии СМИ не допускается использование фирменных наименований, - это правильно, - и наименований других объектов интеллектуальной собственности без разрешения их правообладателей". Ну нет других наименований объектов интеллектуальной собственности. Просто не существует в природе! Зачем такие вещи писать в законе? Или: "нельзя использовать бранные слова и словосочетания" – а что значит "бранные" слова? Вот, например, слово "обжора"?

Владимир Рыжков: Это с поля брани, видимо, которые.

Михаил Федотов: Да. Так вот "обжора" – бранное слово. А если вы кого-то назовете "крокодилом" – это что? Что, закрывать журнал "Крокодил" теперь?

Евгений Киселев: Да нет, журнал "Обжора" тоже может иметь право на существование.

Владимир Рыжков: А "Мурзилка" – что это такое? Если кого-то назвать мурзилкой – тоже обидится человек. Или незнайкой.

Михаил Федотов: Конечно. Но здесь есть одна принципиальная вещь. Вот подобное ограничение приведет к тому, что придет человек в регистрирующий орган, и скажет – я хочу назвать свой журнал "Обжора". Ему говорят – это бранное слово. Он говорит – а если я вам дам тысячу долларов? – Тогда это другое дело, тогда это будет не бранное слово. То есть мы провоцируем коррупцию. Ну зачем нужны такие законопроекты, которые не ведут к храму?

Евгений Киселев: Вы сказали одну замечательную вещь. Я бы сказал, провокационную – вы сказали, что в принципе, если я вас правильно понял, - государственные СМИ нам не нужны.

Михаил Федотов: Да.

Евгений Киселев: Это может быть темой нашего следующего электронного голосования – вообще нужны ли нам государственные средства информации?

Сергей Бунтман: И мы подчеркнем слово "государственные". Только что Михаил Федотов объяснил отличие государственных от общественных средств массовой информации. То есть, государственные – те, которые принадлежат государству и проводят политику государственной власти, управляются государством.

Михаил Федотов: Управляются чиновниками.

Владимир Рыжков: Я бы хотел внести еще очень важное дополнение. Государство у нас, если все-таки быть строгим – это и парламент, и суды, и так далее. Вот у нас в России "государственное" имеет более узкое значение – государственное это значит министерское, это значит, что управляется чиновниками. Оно управляется бюрократией. Потому что парламент не имеет сейчас никакого контроля над ОРТ и РТР, общественность не имеет никакого контроля ОРТ и РТР, это все полностью в руках чиновников. Вот в этом смысле вопрос – нужно ли нам такое "государственное", чиновничье телевидение.

Сергей Бунтман: Я поставил кавычки, и очень ясно их произнесу в эфире. Думаю, что мы остановимся на этом вопросе, который мы зададим через две минуты.

Михаил Федотов: Можно поставить вопрос по-другому – нужно ли нам общественное телевидение?

Сергей Бунтман: Это будет другой опрос. Нужны ли нам государственные СМИ? Потому что другие формы, которые предлагает и жизнь, и возможные законы – это будут как раз и частные, с участием каких-то государственных компаний, а может быть и нет – как вы предлагаете, только в общественном участвует некая государственная некоммерческая компания.

Сергей Иваненко: Может быть мы спросим как-то по-другому? Потому что по ходу обсуждения я, честно говоря, тоже не совсем понял разницу между государственным и общественным телевидением – в той интерпретации, о которой сказал Михаил Федотов. На самом деле, суть проблемы состоит в том, кто назначает руководителя, кто определяет политику и кто платит деньги. Если говорить о государственной корпорации – у нас есть две госкорпорации, ныне действующие – это Центральный банк и Агентство по реструктуризации кредитных организаций. Центральный банк назначается Думой. Если речь идет о том, чтобы вот в этом общественном телевидении голосованием 226 голосов определялось, кто будет определять нашу политику от имени общества в целом, то я думаю, что это несколько другое, другой смысл. Это первое. Второе – кто будет платить деньги? Бюджет, вот как сейчас это происходит у ОРТ, РТР в значительной мере. Если эти деньги будут по-прежнему идти из бюджета, то неизбежно правительство, президент, вы знаете, найдут способы контролировать и определять эту редакционно-издательскую политику. Я, в принципе, не возражаю против замены государственного телевидения в строгом смысле этого слова на такого типа общественное, но должен сказать о том, что вообще говоря, разница тут не очень большая. Она, конечно, есть, и в этом смысле общественное телевидение такое лучше, чем то государственное, которое у нас есть, но, по сути дела, мало что изменится в редакционной политике.

Евгений Киселев: Обратимся к американскому опыту. Кстати, для телевидения и телевизионщиков американский опыт является особенно ценным и особенно важным, потому что в Америке телевидение возникло раньше всех других стран, и ушло дальше всего с точки зрения профессиональной. Вот у них есть 4 общенациональных телесети.

Владимир Рыжков: У них нет ни одного государственного.

Евгений Киселев: Да. АВС, NВC, СВS.

Сергей Иваненко: Это частное телевидение.

Евгений Киселев: Есть еще РВS, Но это телевидение интеллектуалов. Действительно, существующее на некоммерческой основе нечто подобное нашему каналу "Культура".

Сергей Бунтман: И все-таки вопрос - Нужны ли нам государственные СМИ вот в этом понимании, в создавшемся нашем российском, скобках – советском, - понимании этого слова. Наверное, так: если вы считаете, что нужны государственные СМИ в том виде, в котором они существуют сейчас, то тогда вы звоните 995-81-21, если вы считаете, что не нужны в том виде, в котором они существуют сейчас - то 995-81-22. Голосуем пять минут.

Владимир Рыжков: Фактически, можно было бы назвать "президентско-правительственное" телевидение. Может быть, это было бы точнее.

Сергей Бунтман: Но у меня на пейджере были вопросы по этому закону. Вопрос такой: "Сейчас за антенну платят гораздо больше, чем 9 рублей. Так что же нам дадут эти 9 рублей?"

Михаил Федотов: Они дадут правовую связь. Между каждым зрителем и телерадиокомпанией общественной. У него, у зрителя, будет возможность поставить свое отношение с телекомпанией на правовую почву. Сегодня он просто зритель, он не получает информационные услуги, он просто пользуется тем, что эти услуги предоставляются бесплатно.

Владимир Рыжков: Еще одно уточнение – но ведь сейчас мы платим налоги, и эти налоги идут на содержание ОРТ и РТР – это примерно 120-150 млн. долларов в год. Почему же сейчас мы не ощущаем такую правовую связь между нашими налогами и этими телеканалами?

Михаил Федотов: Это уже вопрос к нашей Думе и к нашим избирателям, которые голосуют.

Владимир Рыжков: То есть вы считаете, что что-то изменится, если будет платиться 9 рублей?

Михаил Федотов: Изменится правовая природа отношений между аудиторией и телекомпанией.

Евгений Киселев: Будут прямые платежи.

Сергей Иваненко: Мы внимательно, конечно, изучим ваш законопроект, спасибо вам за то, что вы его подготовили, но есть вопросы, которые нужно обсуждать. Это ключевой вопрос, потому что я боюсь, что наши телезрители иначе, чем как дополнительный побор, это не воспримут. Потому что, на самом деле, суть дела состоит в том, что не надо было НТВ закрывать. Вот была частная компания. Я вам по своему опыту скажу – частная компания, которая на этом деле зарабатывала. Плохо или хорошо – это другая история. И постольку-поскольку они вели определенную информационную политику – то, как они считали нужным, - поэтому, соответственно, модифицировалась политика ОРТ и РТР. Я это знаю по себе, потому что если раньше приезжало НТВ снимать какой-то сюжет – значит, точно рядом будут еще две компании, потому что они знают, что есть конкуренция, что если они не покажут, то значит будет только в одном канале. Сейчас просто по факту того, что нет ни одной частной независимой компании, и эти государственные, или общественные, - как угодно мы их назовем, - они модифицировали свою работу.

Евгений Киселев: Руководители и сотрудники НТВ сейчас наверняка обижаются – они говорят, что мы все-таки коммерческая частная компания, мы государству не принадлежим.

Сергей Иваненко: Вы знаете, я вам скажу так, что у нас, на самом деле, по Москве 13 телекомпаний, и я знаю по своему ребенку, что дети смотрят СТС. Они не смотрят ни ОРТ, ни РТР, ни НТВ. Они смотрят СТС, потому что там мультфильмы показывают и кино. Я говорю об общественно-политических передачах, я говорю о запросе на независимую информацию. Я говорю об определенной линии, которая отвечает какому-то социальному запросу.

Евгений Киселев: Я пытаюсь заступиться за бывших коллег с НТВ, у которых общественно-политическое вещание, много новостей, всякие другие программы, в которых поднимаются вопросы общественной, политической жизни.

Сергей Иваненко: Я на них не нападаю. Я понимаю их сложную ситуацию и то, как они работают в довольно сложных условиях. Я не об этом говорю. С моей точки зрения должны быть независимые от государства средства массовой информации – это суть дела. Независимость от государства предполагает, что решения принимаются без всяких консультаций, и кадровые решения принимаются вне каких-либо зависимостей, а финансирование идет вне какой-либо связи с государственным бюджетом. Сам факт наличия этих компаний и создает основу для общественного телевидения. Если этих компаний не будет, общественное телевидение обречено на то, что оно будет подмято под себя властью.

Владимир Рыжков: Я хочу решительно поддержать идею общественного телевидения – просто решительно поддержать. Потому что европейский опыт, о чем Михаил Александрович говорил, очень положительный. Может быть образцовый канал - это ВВС, это очень известный пример. Финансирование – сто процентов государственное, при этом бюрократия никакого контроля осуществлять за каналом не может. Потому что у канала есть общественный совет, который управляет этим каналом, есть очень жесткий регламент, знаменитый регламент ВВС, который является кодексом поведения и для менеджеров, и для журналистов, и для тех, кто выпускает и проверяет информацию – это блестящий пример того, как действительно можно иметь качественное общественное телевидение, которое работает вне зависимости от того – Тетчэр у власти с консерваторами, или Блэр с лейбористами - они дают равную информацию. И о тех, и о других они равно беспристрастны, и если кто-то погряз в коррупции в действующем правительстве, они об этом открыто говорят наряду с частными каналами. Поэтому, как мне кажется, мы должны, все демократически настроенные депутаты в Госдуме, поддержать закон об общественном телевидении. Возможно, и скорее всего, он не пройдет, но начать эту дискуссию в обществе, и объяснить людям, что чиновничье телевидение на самом деле ведет нас в тупик, и нам необходимо частное телевидение, общественное телевидение, но никак не чиновничье, мне кажется, это очень важно. И поэтому мы должны поддержать инициативу Михаила Федотова.

Михаил Федотов: Спасибо. Но я хотел бы сказать, что вообще Совет Европы в своих рекомендациях по вопросу об общественном телевидении указал, что общественное телевидение может создаваться как на основе государственной собственности, так и на основе частной собственности. Но просто я лично считаю, что преобразовывать частную компанию в общественную, при том, что у нас очень мало частного телевидения, действительно независимого от государства, - по-моему, это неправильный путь. А вот государственное телевидение преобразовывать в общественное – это абсолютно правильный путь. Более того, в 1997 году была принята Софийская декларация ЮНЕСКО, в которой черным по белому написано, что государства стран Центральной и Восточной Европы должны в первоочередном порядке реформировать свои государственные телерадиокомпании и информационные агентства в открытые структуры общественного вещания, пользующиеся редакционной самостоятельностью и институциональной автономией.

Евгений Киселев: Кстати, и в Западной Европе это происходило – ведь в Западной Европе были государственные телерадиокомпании.

Владимир Рыжков: Да, они были преобразованы.

Михаил Федотов: Так что мы не намного отстаем здесь от Западной Европы, но пора это отставание уже преодолевать. И вот в проекте, в частности, предусмотрено - я понимаю идею общественного совета – у меня в проекте он называется Попечительским советом. Значит, Попечительский совет федерального общественного телеканала – он предполагает следующий порядок формирования: общественные организации разбиваются на определенные виды – например, организации профсоюзов, организации ветеранов войны и труда, культурные организации, молодежные, спортивные и так далее.

Владимир Рыжков: То есть, гражданское общество.

Михаил Федотов: Да. И они выдвигают своих представителей, свои кандидатуры. Дальше эти кандидатуры аккумулируются в Государственной Думе. И аналогичные конструкции могут создаваться на уровне субъектов федерации и муниципальных образований. Так вот и Государственная Дума из множества этих кандидатур выбирает и формирует Попечительский совет. Дальше этот Попечительский совет избирает своего председателя, заместителя и секретаря. Дальше этот совет вносит предложение по кандидатуре генерального директора этой телекомпании, и представляет на утверждение президента. Президент уже утверждает, но по представлению Попечительского совета. Дальше – Попечительский совет имеет очень широкие полномочия в отношении совета директоров и правления этой телекомпании – то есть все работает вместе. И принципиально важна программная политика этого общественного телеканала. Кстати говоря, там не только общественный телеканал, речь идет о том, чтобы в одну компанию общественного телерадиовещания слить все – все государственные радиостанции, все государственные телекомпании – сегодня их несколько, а должна быть одна. И вне этого предела все остальное должно быть только частным.

Сергей Иваненко: Можно я скажу, как будет в жизни? Вы знаете, вот на днях будет конкурс ТВ-6 – мы хотели, чтобы депутаты из разных фракций наблюдали за этим конкурсом. Значит, нам и в Минпечати, и в Думе сказали – вы знаете, будет четверо - "Единство", "Отечество", коммунисты, ну и кто-нибудь из таких нейтральных. Мы спрашиваем – ну а "Яблоко", СПС? – Нет, вы знаете, у нас тут другая задача, другая история. Вот я боюсь вот этого, понимаете. Я полностью поддерживаю опыт ВВС, "CDF" в Германии и ТВ-5 во Франции. Это все правильно. Схемы, механизмы придумать можно, и я не сомневаюсь в том, что они будут действительно продуманными и выверенными. Вопрос в том – где гарантия того, что мы сможем действительно создать общественный совет? Где гарантия против того, что под маркой общественного телевидения, -а я напомню, что ОРТ это общественное телевидение, по названию, формально.

Михаил Федотов: По названию может быть все, что угодно.

Сергей Иваненко: И, между прочим, там пакет акций – у государства там 51%. И вовсе не 100%. Где гарантии против того, что это опять не будет подмято и использовано против нас.

Евгений Киселев: Мне кажется, риторический вопрос.

Сергей Иваненко: Вопрос риторический.

Сергей Бунтман: Если не возражаете, я хотел бы объявить итоги прошедшего интерактивного голосования. Нам позвонили 3091 человек, и результаты такие – 91% слушателей, считают, что государственные СМИ не нужны в том виде, которые существуют.

Владимир Рыжков: На самом деле, это приговор существующим каналам.

Сергей Бунтман: А 9% считают, что нужны. И мне хотелось бы прочесть комментарий Даны: "По-моему, участники дискуссии занимаются чистой воды "маниловщиной", говоря об общественном телевидении в период, когда бюрократия подмяла под себя практически все СМИ. К сожалению, напоминаю, что аудитория "Эхо Москвы" – это капля в море". Спасибо всем тем, кто позвонил.

Владимир Рыжков: Можно одну фразу? Пока у нас в стране проходят периодические выборы, это не маниловщина. Потому что мы апеллируем к общественному мнению и обращаем внимание наших избирателей, наших граждан на то, что у нас полное безобразие с телевидением. И когда они дают 90% за то, чтобы в стране не было "президентско-правительственных" каналов, а было общественное – это не маниловщина, а прямой призыв на следующих выборах поддержать тех, кто за перемены.

Михаил Федотов: Но я вам скажу, что в 1988 году, когда мы написали проект закона "О средствах массовой информации" – это была чистая маниловщина. Но в 90-м он стал законом.

Евгений Киселев: Не то, что маниловщина, за это и посадить, наверное, могли.

Михаил Федотов: Ну, не посадить, но неприятности были.

Сергей Иваненко: Я могу предложить вам проект создания общественного телевидения, но он не сводится к написанию закона, и дело не только в законе – можно закон такой подготовить, это не является проблемой. Но речь идет о действии. И состоит это в очень простой вещи – давайте создадим акционерное общество, в котором акционерами будут не 150 млн. населения, но миллионов 30. Они купят акции, 30 миллионов – по 10 рублей. Конечно, этого не хватит, конечно, понадобятся крупные инвестиции, потому что это дорогая вещь – свобода слова. Там нужны и спутники, и нужно платить за сигнал. Но это практический проект. И эта группа людей – 30 млн., плюс еще там 20 инвесторов – они приходят к министру печати Лесину и говорят – уважаемый министр, мы хотим участвовать в конкурсе на метровую частоту – вот наш план, вот наши финансовые возможности, и вот 30 млн. человек. Вот с моей точки зрения это тот путь, по которому можно создать реальное телевидение. Оно частное по форме, но, вообще говоря, это и есть общественное телевидение.

Сергей Бунтман: Можно я задам контрвопрос? Если это акционерное общество, то должны быть люди, получающие некие дивиденды. И будут говорить – почему у вас мало рекламы? Я хочу больше заработать, как акционер вашего общества.

Сергей Иваненко: Люди, которые купят за 10 рублей акцию этого общественного телевидения, они возьмут качеством передач. Вы хорошо знаете, что в АО не обязательно выплачивать дивиденды – вы можете это предусмотреть. Вы просто скажете - вы покупаете на 10 рублей, в любой момент мы вам эти 10 рублей вернем.

Евгений Киселев: Вы предлагаете подписаться на 300 млн. рублей – это 10 млн. долларов. На 10 млн. долларов общенациональный канал сделать невозможно по определению.

Сергей Иваненко: Согласен. Но я же сказал – плюс еще 20 человек…

Евгений Киселев: А, 20 человек, которые внесут недостающие 60-70 миллионов…

Владимир Рыжков: Это у нас в студии находится Евгений Киселев – мне кажется, что сейчас как раз российский бизнес борется за то, чтобы создать негосударственный телеканал – как раз инвесторы объединились и пытаются выиграть конкурс. Думаю, что мы все должны пожелать удачи не только лично Евгению Алексеевичу, но и всем нам, потому что если они выиграют конкурс, то я надеюсь, что мы обретем наконец-то потерянное нами недавно независимое от государства телевидение.

Сергей Иваненко: Я хотел бы тоже присоединиться. Я надеюсь на то, что команда Киселева выиграет этот конкурс, и не вижу причин, почему кто-то другой должен это выигрывать, но я просто хотел бы обратиться вот к победителям этого конкурса с тем, чтобы они осуществили вот такую эмиссию акций. На самом деле, это имеет значение не только для денег, но для, в том числе, и политической устойчивости таких акционерных обществ. Вот во многих странах осуществляются такие широкие выпуски дешевых акций для того, чтобы отдельные – мелкие, средние, даже крупный чиновник не мог произвольно устанавливать правила игры, потому что ему тогда придется объясняться с большим количеством акционеров.

Михаил Федотов: Я вам скажу, что чем больше общественного телевидения, тем лучше.

Сергей Бунтман: Хотел припасти на потом, но сейчас у Евгения Алексеевича есть прекрасная возможность послать всех слушателей "к черту" – это уникальная возможность, потому что часть слушателей желают удачи, а часть слушателей желает "ни пуха ни пера" – нужно пользоваться, пока дают такую возможность.

Евгений Киселев: Идите все к черту.

Сергей Бунтман: И это было сказано в эфире.

Евгений Киселев: И последняя тема, которую мы, наверное, успеем коснуться до конца сегодняшнего эфира – это предстоящее послание президента Федеральному Собранию. Вчера стало известно о том, что Путин улетел в отпуск, и ближайшую неделю проведет вместе с семьей на лыжной базе в Иркутской области. База называется вроде бы "Байкальская" – кстати, так было и год назад - Путин отправлялся в Хакасию, отправился в отпуск для того, чтобы на отдыхе в спокойной обстановке обдумать текст послания Федеральному собранию. В этом году обнародование послания решили отложить на месяц, с марта на апрель. Подробности – в материале Константина Точилина.

Константин Точилин: Весна – традиционное время для представления послания президента Федеральному собранию. И дело не в том, что весной мир стремится к обновлению. Просто работать над посланием начинают после Нового года, и как раз к марту обычно заканчивают. Однако в этом году послание будет представлено в апреле, то есть на месяц позже обычного. Официальная версия выглядит так – дата выбрана потому, что в это время в Москве будут находиться все ведущие политики страны, а у президента нет ни зарубежных визитов, ни важных гостей из-за границы. Версия же неофициальная такова: сейчас послание просто еще не готово, потому что в этот раз Путин работает над текстом самостоятельно. Президент работает над документами, - от этой фразы веет поздним Ельциным и Центральной клинической больницей. Сравнение с эпохой Бориса Николаевича действительно уместно, - считает политолог Игорь Бунин.

Игорь Бунин: Во времена Бориса Николаевича самое главное – сколько послание он будет читать. Будет читать полчаса или два часа, устоит на ногах или не устоит на ногах. Содержание послания интересовало во вторую очередь. Все с напряженным вниманием следили – как президент себя ведет, как держится.
Нет никаких сомнений в том, что Путин в состоянии прочитать даже довольно длинный текст послания – это физически легче, чем кататься на лыжах или швырять ближних своих на татами. Тем выше нагрузка, собственно, на содержание письма. Впрочем, нельзя сказать, что обыкновенные выступления президента остаются без внимания. Однако, по мнению руководителя группы "Меркатор" Дмитрия Орешкина, обычное выступление и послание – все-таки две большие разницы.

Дмитрий Орешкин: Любое другое публичное выступление потом, если что-то не так произойдет, аналитики могут как-то смягчить, отработать, пояснить, сказать, что президент имел в виду что-то другое, потому что выступление было локальным. А послание – это действительно программа. Это программа на год, это официальный документ, это карта, по которой будет двигаться страна на протяжении ближайшего года – это документ качественно иного уровня.
Итак, пока более или менее достоверный слух, просочившийся из-за Кремлевской стены, один - президент практически сам готовит послание. Слухи исходят от тех, кто по должности вносят предложения по содержанию послания. Однако будут ли эти предложения включены в окончательную редакцию, никому неизвестно. Политологам остается лишь предполагать. Вот что предполагают Игорь Бунин и Дмитрий Орешкин:

Игорь Бунин: Я могу предположить, что темой следующего послания может быть проблема эффективности власти – мне так кажется. И с этой точки зрения, если эта проблема будет поставлена, если будет сказано, как власть будет эффективна, надо ожидать реальных шагов. Не то, что это отразится на нашей жизни – от реальных шагов до нашей жизни дистанция огромного размера, но в принципе надо ждать реальных шагов – законодательных, административных актов, неких действий.

Дмитрий Орешкин: От грядущего послания президента я жду не столько даже конкретных пунктов, сколько тональности. Должна быть новая тональность, ставящая задачи позитивные перед страной. Неизбежно он будет обязан зафиксировать мощную социальную программу, социальную политику в этом послании. Потому что врачи, ученые, учителя, библиотекари, военные в нашей стране должны жить на достойном уровне, чего на сей момент мы не видим. И экономика это, в общем-то, позволяет обеспечить. Важно просто политически принять правильное решение. Президент волей или неволей будет вынужден поставить вопрос о месте России в современном мире, он должен будет говорить что-то о новом патриотизме российском, постсоветском патриотизме, о том, какое идейное место русская идея, русская культура занимает на планете.
Как бы то ни было, понятно одно – послание, во всяком случае, так было раньше, - должно не подводить итоги, а определять новые цели. Однако так вышло, что один итог подвел себя сам – речь идет о вертикали власти, о которой говорилось в прошлом послании. После реформы системы управления выяснилось, что высших должностных лиц, которые, собственно, и должны заслушать послание, в стране стало значительно больше. В любом случае такое количество начальства теперь физически не помещается в Мраморном зале Кремля, где, по традиции, и зачитывается послание президента. Говорят, что сейчас администрация срочно ищет другое помещение.

Евгений Киселев: Я помню год назад, когда президент выступил с очередным посланием к Федеральному собранию – столько елея было пролито на уши радиослушателей, телевизионную аудиторию. Столько было написано в газетах – "Боже мой, какое революционное, либеральное послание - президент проявил себя последовательным сторонником самых радикальных экономических реформ либерального свойства". Ну и что? И теперь ощущение, что весь год экономика, да и не только экономика, топтались на месте и отрицательные показатели получили впервые за долгое время в первые месяцы года. Так что ждать теперь от нового послания? Это формальность или вы от него чего-то ждете?

Владимир Рыжков: Я жду с очень большим интересом, потому что, на мой взгляд, у нас сейчас три кризиса – международный – России очень трудно определиться после 11 сентября, где мы, с кем, и куда мы движемся; у нас кризис экономический – как мы уже говорили, трудности экономические нарастают, и нужна внятная экономическая стратегия; и у нас трудности с государством – у нас накачаны мышцы бюрократии, а государство управляется все хуже, и все труднее принимать решения. Поэтому Владимир Путин сейчас перед большими вызовами стоит, ему нужно на эти три вопроса дать ясный ответ, поэтому, видимо, такая пауза с подготовкой послания.

Сергей Иваненко: У меня, честно говоря, не такой оптимизм. Я слышал много посланий. Вообще у меня сложилось ощущение, что сегодня и сам президент, и его администрация относятся к своему ежегодному посланию как к такому не очень приятному домашнему заданию. Ведь это запись в Конституции – о том, что президент ежегодно обращается к двум палатам Федерального собрания с посланием о положении в стране и об основных задачах. Это, кстати говоря, одно из двух случаев возможности собрания обеих палат. Мне кажется, пока нет такой потребности, а есть просто такая обязанность – выступить. А никаких серьезных инициатив я пока не просматриваю – ничего такого крупного, что нужно ожидать от власти, чтобы переломить вот эти экономические негативные тенденции, чтобы дать какие-то новые идеи в области внутренней политики, социальной политики пока не видно. Из-за этого, думаю, и все задержки.

Михаил Федотов: Пусть не как депутат, но как гражданин я жду послания президентского. Я жду, чтобы это послание воплощалось в жизнь, потому что пока – как и при президенте Ельцине, при президенте Путине послание - это хорошо, а результаты от этих посланий, как правило, нулевые, Они просто уходят в песок. Поэтому для меня тема исполнения законов, в том числе и исполнения посланий для меня принципиально важна.

Евгений Киселев: Сегодня в эфире, кроме Михаила Александровича Федотова, секретаря Союза журналистов России, у нас в гостях были депутаты Государственной думы Сергей Иваненко, Владимир Рыжков. Вместе со мной в студии работал мой коллега Сергей Бунтман. На этом все, я прощаюсь с вами, до следующей встречи в эфире.