– Юрий Александрович, чтобы понять, что происходит с общественным мнением, наверное, необходимо объяснить, в чем разница между такими понятиями, как «рейтинг доверия», «одобрение политики» и «готовность голосовать»?

– Это совершенно разные вещи. Одно дело – уровень одобрения деятельности политика, другое – готовность проголосовать за него. Вспомните, к примеру, не столь популярного сегодня Григория Явлинского. Расхождение процентов в разных формулировках вопросов показывало, что ему многие доверяли, но голосовать за него не решались – возможно, не считали его практическим политиком, готовым преуспеть в качестве реального лидера.

Как правило, чтобы измерить доверие к разным деятелям, мы просим респондентов назвать 5-6 человек, которые вызывают у них наибольшее доверие. При этом никаких фамилий мы заранее не даем. Получаем очень большой список, но не менее одного процента "голосов" обычно собирает десятка «первых» лиц государства. Если говорить о президенте, премьере, спикере или другом должностном лице, то здесь используется вопрос "Одобряете ли Вы в целом деятельность ... на посту....?". Показатели ответов на этот вопрос (доля, процент высказавших одобрение) обычно и считается основным рейтингом данного деятеля. Так поступают во всех странах. За последние два года деятельность президента Путина одобряют около 70% с небольшими отклонениями. В списке деятелей, вызывающих наибольшее доверие, лидерство давно принадлежит Путину, но показатели здесь иные. В январе 2002 года фамилию президента упомянули в таком списке 48% опрошенных. Далее в таком списке, с большим отрывом от лидера, называют министра по ЧС Сергея Шойгу, лидера КПРФ Геннадия Зюганова, премьера Михаила Касьянова, губернатора Амана Тулеева. Что касается готовности голосовать, то в случае президентских выборов в ближайшее воскресенье 52% опрошенных отдали бы свои голоса Путину. Это намного больше, чем было на прошлых выборах, когда за него голосовали 36% всех избирателей.

– Можете ли вы спрогнозировать, как дальше будет вести себя рейтинг одобрения политики президента?

– Здесь важно понимать, с чем связан его рейтинг. У президента США рейтинг (одобрение деятельности) до сентября 2001 года был ниже 50%, а после терактов в Нью-Йорке поднялся до 90%, сейчас же пребывает на отметке около 80%. У нас таких чудовищных событий, к счастью, не было.

Причиной массового одобрения политики Путина прежде всего является, конечно же, надежда на него.

Около 70% опрошенных надеются на то, что Путин сможет решить проблемы экономики, благосостояния, наведения порядка... Путин сегодня – лидер надежд в обществе. А надежда, как известно, существует независимо от конкретных дел, успехов или неуспехов. Конечно, популярность президента объясняется и тем, что после его прихода к власти были сокращены долги по зарплате, подняты заработки бюджетников, увеличены пенсии.

Но если взять, например, данные опросов по чеченской проблеме, окажется, что только 30% видят успехи президента в этой сфере, 60% видят неудачи. Но надежда, что Путин решит эту проблему остается у 70% опрошенных.

Что касается самого хода операции, на ее успех сейчас мало кто рассчитывает. Только 24% надеются на полный разгром боевиков и возвращение республики в статус субъекта Российской Федерации. В конце 1999 – начале 2000 года было ожидание скорой победы, массовая поддержка военных действий. Сейчас таких настроений почти не заметно.

По последним данным, 52% граждан России выступают за мирные переговоры в Чечне и только 38% – за продолжение военных операций.

– Больше всего население, исходя из ваших опросов, хотело бы видеть в президенте «энергичного, волевого» человека. Это связано с нестабильностью в стране или с потребностью наших людей в сильной руке?

– На самом деле эти позиции тесно связаны друг с другом. Многие люди полагают (и достаточно давно), что порядок в стране можно навести только твердой рукой. Для них довольно мало значат демократия и выборные процедуры и очень много – сильный человек у власти, способный навести порядок, причем не старый порядок сталинизма или коммунизма, а что-то вроде жесткого режима, может быть, наподобие какой-то латиноамериканской генеральской диктатуры. Ощутимая часть поддерживает Путина потому, что он не похож на своего предшественника, не обладавшего качествами сильного волевого человека.

– В одном из ваших опросов по поводу введения пожизненного президентского правления почти треть респондентов высказалась за введение пожизненного срока. Кто эти люди?

– Опрос показал, что инициативы, озвученные новым спикером Совета федерации Сергеем Мироновым, общество пока не готово принять – 52% считают, что 4-летний срок все-таки следует оставить.

– Как отразилось закрытие ТВ-6, изменения в руководстве некоторых российских СМИ на рейтинге и популярности Путина? Президента по-прежнему сичтают гарантом свободы слова в стране?

– В январе мы спросили, какие чувства вызвало у людей закрытие ТВ-6. Недоумение, возмущение, негодование - словом, волнение было у 47% опрошенных. Кстати, события с НТВ весной 2001 года волновали чуть больше половины респондентов. Интересно, что страх присутствовал только у опрошенных журналистов и политиков. Люди других профессий угрозы свободе слова не видят. Около трети – 38% – никак не отреагировали на это событие и 18% вообще не слышали о нем.

Нам интересно было узнать, насколько люди связывают закрытие телеканала с действиями политического руководства страны. Только 8% опрошенных думают, что Путин сам принимал основные решения. 33% уверено, что его окружение контролировало ход событий.

– В связи с реформой вертикали власти появилось мнение, что раньше президента поддерживали больше силовики, чем аппарат, а теперь его опора – именно чиновники. Это так?

– Это не совсем так. Общественное мнение по-прежнему считает, что Путина прежде всего поддерживают «силовики». Роль военных, руководителей ФСБ и прокуратуры с началом нового политического этапа выросла повсюду. Люди нередко думали, что это и есть главная опора президента. Правда, он показал, что не всегда поддерживает политику военных, например, не всегда одобряет то, что делается в Чечне, или то, что говорят генералы о внешнеполитических проблемах, об отношении к действия США. Вспомните также крупную недавнюю «расправу» с рядом видных адмиралов.

Что же касается реформ, то позиции бюрократии действительно укрепляются.

Пришел новый Совет федерации, полностью укомплектованный чиновниками разного ранга, в обмен на лояльность многим местным лидерам продлеваются сроки полномочий. Численно чиновников сегодня действительно больше, чем в бывшем СССР. Это показывает, что власть скорее не знает, на что опираться. Общественных институтов либо нет, либо они слабые, остается сажать чиновников.

– А на партии? Каковы сегодня позиции «Единой России», симбиоза столь разных по началу «Единства» и «Отечества»?

– Слияние «Единства» и «Отечества» – это, пожалуй, единственное, что у нас происходит на поле партстроительства. «Единая Россия» почти догнала по числу своих сторонников КПРФ, у которой на январь 32% голосов (у "Единой России" – 30%). Однако в процентном отношении прироста голосов не видно. У пропрезидентской партии власти – 30%. Такой процент во многом обеспечивается популярностью лидера Сергея Шойгу, однако не как лидера партии, а как специалиста по чрезвычайным ситуациям. Поскольку большинство из сторонников этой партии представляет бюрократию, чиновничий аппарат и бизнес-элиту, надеяться на быстрый прирост голосов не стоит.

– Самой большой неожиданностью в рейтинге популярности российских партий стала поддержка населением ЛДПР (10%), которая по данным ВЦИОМа, обгоняет «Яблоко»(7%) и СПС (4%). Такого не было со времен первой ельцинской Думы...

– Столь высокого показателя у ЛДПР действительно не было давно. Они всегда набирали не более 3-7%. С чем связан столь резкий скачок, пока трудно сказать. Небольшой шаг вперед сделало «Яблоко» и шаг назад – СПС. Последнее, видимо, связано с недавним выходом из партии Сергея Юшенкова со товарищи и созданием «Либеральной России».

– У «Либеральной России» есть какие-то шансы?

– У «Либеральной России» в отдельности, конечно же, нет. Сегодня они набирают около 1% голосов. Но выход отдельных депутатов сильно действует на репутацию и рейтинг СПС, электорат которой всегда давал число голосов на грани 4-5%. На людей, безусловно, подействовал и слух о том, что депутаты от «Либеральной России» поддержат «Яблоко». Правда это или нет, сказать трудно.

– На последнем съезде «Яблока» прозвучала фраза, что «Яблоко» по-прежнему позиционирует себя как партия интеллигенции. Как это отразится на их рейтинге?

– Интеллигенция в сознании общества, конечно, ассоциируется с некой оппозиционностью, которая и помогла покончить со старым режимом. Однако та же интеллигенция долгое время служила верой и правдой советской власти. Пока в «Яблоке», конечно, больше представителей этого слоя – учителей, врачей, научных работников, чем в СПС, где много представителей бизнес-элиты и бюрократии. Отсюда и разница в позициях электората и близость СПС к власти.

За СПС будут голосовать те, кто все же надеется с помощью власти провести экономические реформы. Так, как когда-то Гайдару и Чубайсу удавалось проводить свои идеи, используя Ельцина, так и сторонники СПС рассчитывают на нынешнюю власть. Однако чудеса бывают редко и редко повторяются.