Новый Уголовно-процессуальный кодекс, принятый Думой накануне летних каникул во втором чтении, успели назвать соответствующим мировым стандартам и даже местами их превосходящим, открывающим новую эпоху нашего правосудия. Нельзя не признать, что в новом УПК действительно немало хорошего. Так, решение об аресте, как и в иных цивилизованных странах и как предписано нашей собственной Конституцией, будет принимать суд; присяжные должны рассматривать дела во всей России, а не только в 9 регионах, как теперь; в УПК, наконец, записано, что судопроизводство должно быть состязательным. Есть и другие полезные новшества. Но если все так хорошо, отчего не смолкают критические голоса?

Дело, видимо, в том, что в новом УПК соседствуют как давно назревшие прогрессивные нормы, так и положения, которым бы смог позавидовать любой тоталитарный диктатор. Да, арестовывать будет суд. Но если раньше (даже в сталинские суровые времена и в тоталитарные андроповские) по УПК РСФСР через трое суток после задержания прокурор либо арестовывал, либо отпускал, то теперь суд (читай: судья) через двое суток либо арестует, либо выпустит, либо примет решение об отложении разбирательства "по ходатайству стороны на срок не более чем семьдесят два часа для представления ею дополнительных доказательств обоснованности задержания" (итого 120 часов - 5 суток без судебного решения!). Не нужно долго размышлять, чтобы догадаться, что этой стороной будет сторона обвинения и что такие ходатайства будут заявлены по каждому делу. Зная суровые привычки отечественных борцов с преступностью, нетрудно понять, как и какие доказательства будут добыты за эти дополнительные трое суток у продолжающего сидеть в изоляторе подозреваемого.

Дело не меняется от того, что теперь изоляторы переданы из МВД в Минюст. Задержанные ждут решения суда не в следственных изоляторах (СИЗО) системы Минюста, а в изоляторах временного содержания (ИВС) системы МВД, того же министерства, чьи оперработники раскрывают преступления и задерживают подозреваемых. "Раскрывают" - если повезет. А если нет, то попросту "назначают" виновных из числа подвернувшихся под руку (под ногу, под дубинку, да мало ли еще под что может подвернуться российский гражданин российскому же милиционеру).

На замечания о том, что в силу части второй статьи 22 Конституции Российской Федерации "до судебного решения лицо не может быть подвергнуто задержанию на срок более 48 часов", отвечают гордо: "Так и в новом УПК не позднее 48 часов будет вынесено решение - одно из трех: об аресте, об отказе в аресте и - третье - об отложении рассмотрения ходатайства об аресте. Это вот - об отложении - тоже ведь судебное решение!" Решение-то решение, да не такое, о каком говорится в Конституции. Решение об отложении - это решение процедурное, это по сути не правосудие, а отказ в правосудии.

Да, норма о состязательности в кодексе появилась. Но состязательность в новом УПК получилась странная.

Состязательность в уголовном процессе - это когда обвинение и защита равноправны, когда обвинение представляет суду доказательства виновности подсудимого, а защита доводы обвинения пытается опровергнуть и также представляет суду доказательства. Суд же сам никаких доказательств не собирает, а только оценивает представленные сторонами. Если же суд начинает сам искать доказательства, то становится, простите за каламбур, "на сторону стороны". Как показала печальная мировая практика, когда суд начинает подменять следствие - прощай, объективность, прощай, беспристрастность.

В новом УПК состязательность продекларирована: прямо сказано, что судопроизводство у нас состязательное. Но, переписав это положение из Конституции, авторы УПК, видимо, убоялись собственной смелости и в статьях последующих, в которых надлежало этот общий принцип конкретизировать, написали уже нечто иное: собирать доказательства должны дознаватели, следователи, прокуроры и суд. Между тем суд здесь заведомо лишний, а защитника забыли. Мало того, в статье об участии обвинителя в судебном разбирательстве написано, что обвинитель представляет доказательства, а в статье об участии в суде защитника (напомню: обвинитель и защитник в состязательном процессе должны быть равноправны) написано уже иначе: защитник всего лишь участвует в исследовании доказательств.

Сторонники этого УПК возражают: у нас, мол, в общей форме уже записано право защитника представлять доказательства и этого достаточно. Лукавят, однако. Зачем тогда вообще отдельные статьи об участии обвинителя и защитника в судебном разбирательстве, если "в общей форме" уже о них все написано? Почему записи только в общей форме недостаточно для обвинителя и достаточно для защитника? Уточнения "общей формы" здесь таковы, что записанное в общей форме право защитника представлять доказательства сведено к нулю. В "общей форме" защитник наделен правом опрашивать людей (что это такое, никто не знает) и собирать доказательства иным образом. Однако правила этого "собирательства" не регламентированы, и, самое главное, все собранные защитой сведения станут доказательствами лишь тогда, когда будут приобщены к делу. Но следователь и суд не обязаны удовлетворить ходатайство защиты о вызове и допросе свидетеля, о приобщении документа, о назначении экспертизы и т.п. А где же равноправие сторон - ведь право обвинения представлять доказательства реализуется a priori - на столе у суда находится дело, в котором имеются не только протоколы допросов всех лиц, которых прокурор (направлявший дело в суд) счел нужным допросить, но и имеются заключения экспертиз, которые прокурор считал нужным назначить, все документы и вещественные доказательства, которые прокурор счел нужным приобщить к делу. Такой уголовный процесс, в котором обвинение и присоединившийся к нему суд собирали доказательства, а защитнику милостиво разрешалось принимать участие в их исследовании, во всем мире назывался не состязательным, а инквизиционным.

Да, по новому УПК суд присяжных наконец-то появится во всей России. Это решение сопровождается упразднением суда народных заседателей. "Кивалы" из судов исчезают. Вроде все правильно. Но здесь не все так просто. Да, "кивалы" - это плохо. Но плохо по сравнению с судом присяжных. Готовы ли мы к тому, чтобы основную массу дел с правом назначения наказания до 10 лет лишения свободы рассматривали судьи единолично? А ведь именно это предложено в новом УПК. В тех правовых системах, с которых наши законотворцы якобы берут пример, судом присяжных рассматривается большинство уголовных дел (вспомните, как великий Плевако защищал перед присяжными старуху, укравшую медный чайник). Наши присяжные будут рассматривать только дела о самых опасных преступлениях. На иное, как всегда, когда речь заходит о правосудии, "нет средств".

Перечень законодательных "перлов" продолжают нормы о "допуске" защитника в дело, об отодвигании момента, с которого задержанный сможет пользоваться помощью защитника: новый УПК, противореча Конституции, предусматривает возможность появления защитника у задержанного не с момента задержания, а через сутки после того, как человека доставили в милицию. И сегодня дознаватели и следователи чуть не по каждому второму делу всеми силами стараются, чтоб защитник появился попозже - под любыми предлогами не выдают разрешений на посещение изолятора (обычно затяжки длятся несколько дней, чтоб красноречивые следы "добровольного" характера признаний - синяки - успели сойти). Да-да, именно разрешений! Ведь дознаватель и следователь "допускают" защитника. Между тем право каждого подозреваемого сноситься с выбранным им самим защитником и защищать себя через его посредство предусмотрено Международным пактом от 16 декабря 1966 года о гражданских и политических правах и Европейской конвенцией о защите прав человека.

Дарованный нам УПК сохраняет следственные аппараты в правоохранительных ведомствах - и в прокуратуре, и в МВД, и в ФСБ, и в налоговой полиции. Для забывчивых напомню: среди мер, направленных на ликвидацию культа личности и его последствий, в 50-е годы едва ли не самой первой была ликвидация следственного аппарата в МВД. Наличие следователей в ведомствах, отвечающих за раскрытие преступлений, приводит к массовым нарушениям законности при расследовании уголовных дел.

Сохраняется не только множественность и зависимое положение защиты от следователя, следователя от собственного начальства и спецслужб, сохраняется еще и одиозный институт доследования (хотя и в несколько усеченной форме), восстанавливается давно отвергнутое международным и отечественным правом ведение дознания без предъявления обвинения, дается новый импульс возбуждению дела не по факту совершения преступления, а "в отношении лица" - то, что было признано недопустимым, когда страна "преодолевала последствия культа личности". Не до конца, видать, преодолела. Есть еще люди, стремящиеся сохранить принцип "Был бы человек, а статья найдется"!

Если новый закон устраняет ответственность, то осужденный по этому закону человек должен быть реабилитирован. Таковы международные нормы, таковы и наши законы. Причем реабилитирован независимо от того, когда он был осужден (ст. 10 УК РФ). Авторам нового УПК это положение, видимо, не понравилось, ибо возможность отмены приговора в этих случаях они предусмотрели только до вступления приговора в законную силу. Это значит, что если появится в УК (упаси Бог!) статья, аналогичная статьям старого Кодекса об антисоветской пропаганде или о распространении клеветнических измышлений, порочащих советский государственный строй, а потом такую статью отменят, то реабилитировать осужденных по этой статье будет невозможно! Примеры неудачных норм нового УПК на этом не заканчиваются. Увы! Этот мартиролог справедливости и законности можно продолжать долго. Здесь и отступление от конституционного принципа презумпции невиновности, и непродуманное включение в кодекс сделки с правосудием на американский манер, когда признавший вину обвиняемый просит назначить ему наказание без суда (какие широкие возможности откроются перед оперработниками, сколько преступлений сразу будет "раскрыто"!); и неограниченное по сроку содержание под стражей обвиняемых во время ознакомления их с материалами дела; и запрет опротестовывать в порядке надзора приговоры по мотивам незаконного оправдания либо чрезмерной мягкости наказания (представьте радость удельных князьков, обеспечивших себе "ручное" удельное правосудие; прощай, единое правовое пространство), и так далее, и так далее...

Почему же из-под пера законотворцев выходят такие законы?

Ответ на этот вопрос можно получить, читая стенограммы заседаний Госдумы. Вы думаете, они там рассматривали текст УПК, обсуждали формулировки, взвешивая на весах здравого смысла, житейского опыта и правовой теории каждую запятую? Думаете, семьдесят семь раз отмерили и только потом проголосовали? Ничего подобного. Меньше чем за месяц до голосования депутатам раздали подготовленный, по мнению рабочей группы, ко второму чтению текст проекта УПК в двух довольно объемных сшивах и две таблицы: таблицу принятых рабочей группой поправок и таблицу отклоненных. Прочесть все эти тексты за остававшееся до заседания время было практически невозможно. А надо ведь было не просто прочесть - осмыслить, оценить. В заседании Думы 20 июня депутат от "Яблока" С.А. Попов предложил обсуждать и принимать УПК по главам. Его поддержал коммунист В.И. Илюхин - как и С.А. Попов, профессиональный юрист. Не вняли. Потом депутаты назвали номера поправок, предлагаемых ими на отдельное голосование. Таких депутатов было несколько, а поправок набралось около полусотни. Затем проголосовали за таблицу принятых поправок с исключенными номерами поправок, предложенных на отдельное голосование. Далее началось самое интересное. Обнаружилось, что номера поправок в таблицах у депутатов не совпадают. Путаница эта проявлялась несколько раз. Но предложение отложить рассмотрение, чтобы навести порядок в таблицах, - отклонено. В итоге депутаты и сами толком не знают, за что голосовали: ведь голосовали за таблицы пронумерованных поправок с перепутанными номерами! Дальше - больше. Число голосовавших до странности невелико. Голосуют "за" и "против" в большинстве случаев не более пятидесяти человек. Воздержавшихся нет. Остальные, как написано в стенограмме, "не участвуют в голосовании". Когда эти единые соотечественники и отечественные заединщики объяснят мне, налогоплательщику, чем они там занимались при рассмотрении одного из ключевых законопроектов? Почему их не было в зале при обсуждении поправок к УПК, а если были, то что они там делали, "не участвуя в голосовании"? Можно ли такое голосование считать состоявшимся? В конце собрали требуемое большинство и в целом за УПК во втором чтении проголосовало уже 290 депутатов. Как эти вернувшиеся в зал (проснувшиеся, отложившие в сторону кроссворды и детективы, отбросившие другие свои важные дела и т.п.) могли голосовать, если они в обсуждении не участвовали? Откуда они узнали, как им голосовать - "за" или "против"? Кто им подсказал?

Я не сторонник того, чтобы во всех недостатках и хитросплетениях видеть чей-то злой политический умысел. Но кое-что, однако, настораживает. С поражающей быстротой принимается УПК с заведомыми ошибками. Куда они так торопятся? Не возвращают ли нам времена "одобрямса"? Это тем более важно, что и судебные аресты, и распространение суда присяжных на всю Россию будут введены не сразу, а через несколько лет - видимо, когда средства найдутся. По нормам о введении нового УПК в действие, до тех пор, пока суд не станет принимать решения об аресте, делать это будет, как и нынче, прокурор, но по правилам нового УПК - с правом отложения на 72 часа! То есть вступление в силу норм, усиливающих гарантии правосудия, отодвигается до морковкина заговенья, а нормы, ущемляющие право обвиняемого на защиту, имеют шанс вступить в силу уже с Нового года.