Как и положено для демократической отчетности, в России оппозиция есть. Формально на эту ответственную роль претендуют две партии — «ЯБЛОКО» и КПРФ (хотя неформально в оппозиционные игры играет еще и Союз правых сил). Теоретически сюда можно отнести и «Отечество», но когда вы последний раз о нем слышали?

В феврале и «ЯБЛОКО», и КПРФ заявили об «ужесточении» своего противоборства с властью. Явлинский объявил свою партию «системной оппозицией». А Зюганов просто заявил, что ничего хорошего и нового смена президента не принесла, только Березовского заменили на Абрамовича (если бы на Иванова, тогда другое дело). Напоследок лидер КПРФ призвал сплотить вокруг партии коалицию левых сил.

Чудовище и «ЯБЛОКО»

Скажи Зюганов нечто подобное лет пять назад, это имело бы какой-то смысл. Но сейчас лидер КПРФ, видимо, уже не отдает себе отчета в том, что говорит. После того, как КПРФ на протяжении пяти лет систематически занимала по всем вопросам правоконсервативные позиции, после того, как партия Зюганова планомерно вытаптывала в стране любые ростки независимого левого движения, объединяться на левом фланге этой партии просто не с кем. Если какие-то группы и течения сумели выжить на протяжении 90-х, то объединяться с зюгановцами они уж точно не будут. В качестве примера можно назвать «Движение за рабочую партию», сложившееся вокруг думского депутата Олега Шеина, и движение «Альтернатива», образовавшееся из сторонников одноименного журнала, издаваемого Александром Бузгалиным. Достаточно беглого знакомства со взглядами их сторонников, чтобы понять, что они смотрят на КПРФ как на политического противника, как на организацию, препятствующую становлению настоящей левой оппозиции в России. Оба движения достаточно слабы, но на данный момент больше ничего серьезного на левом фланге вообще нет.

То, что Зюганов опять заговорил как оппозиционер, свидетельствует о многом. Лидеру КПРФ нужно успокаивать сторонников и избирателей, настроенных по отношению к кремлевскому режиму негативно. Ясно, что никаких дел от Зюганова ждать нельзя, но, по крайней мере, слова ему приходится произносить более резкие. В данном случае речь идет не о кризисе Зюганова, а о кризисе Путина. Власть до поры может прятаться за фальшивыми рейтингами и пропагандой придворных журналистов. Зюганов такой возможности не имеет, а потому должен как-то реагировать на меняющиеся настроения в стране. Те, кто ждал от нового начальства благостных перемен, разочарованы, а порой и раздражены.

Окончательно разочаровавшись, Владимир Гусинский начинает ругать население, которому ничего не нужно, кроме зарплаты и дешевой водки. И тут же получает ответ от Максима Соколова (ОРТ), что, если призываешь народ на свою защиту, не следует его попутно оскорблять.

Как говорил старик Фрейд, оговорки не случайны. Проблема либеральной оппозиции в том, что она нынешнюю власть искренне не любит, но серьезной альтернативы этой власти не хочет. Экономическая программа Германа Грефа вызывает умиление у самых отчаянных критиков Кремля. Речь идет о том, чтобы продолжать ту же политику, те же «реформы», но только «с человеческим лицом», без полицейского хамства и с европейской вежливостью.

А собственными силами группировке Немцова не справиться. Полтора года назад СПС прошел в Думу в результате дорогостоящей и бессодержательной кампании, главной целью которой было не пропагандировать, а наоборот, скрыть собственные политические принципы. Правые говорили не столько о частной собственности, сколько о том, что надо дать власть молодым и все менять. Как менять, они предусмотрительно не рассказывали. При этом вся эстетика кампании была настолько левацкой, что скорее подходила бы партии «зеленых» или какой-нибудь анархо-революционной группе. Перед нами был типичный пример подмены: среднего возраста консервативные политики притворялись молодыми радикалами.

В общем, картина мрачная. Коммунисты притворяются коммунистами, но выходит плохо. Правые притворяются левыми, но выходит даже слишком хорошо. А «ЯБЛОКО» упорно ждет своего часа. Может быть, скоро дождется. Но кому от этого станет хорошо?

Почему не страшно?

Политики из «ЯБЛОКА» убеждены, что, если доверить проведение правительственного курса им, а не тупым чекистам или ленинградским провинциалам, все сложится наилучшим образом. И реформы проведут, и демократию сберегут. А потому главная новость, которую все ждут, — кадровые перестановки в Кремле и Белом доме. И вся критика власти направлена прежде всего на то, чтобы добиться таких перестановок в правильном направлении.

Может быть, слухи о скором призвании во власть Степашина и «яблочников» окажутся очередной дезинформацией. Но представим себе, что все это — чистая правда. Чему радоваться?

Приходится в сотый раз повторять избитую истину, непонятную трем четвертям российской интеллигенции: без массового участия народа в политике демократия не выживает. Либералы хотят прав и свобод, но так, чтобы люди ими по возможности не пользовались, иначе, не дай бог, «одурелая» Россия опять не тех поставит у руля.

В такой ситуации вся либеральная оппозиция Путину сводится к попытке повлиять на закулисные интриги в Кремле, а большинство населения, в свою очередь, отказываются выходить на улицу защищать НТВ не оттого, что свобода слова людям безразлична, а потому, что люди сильно сомневаются в искренности и бескорыстности ее защитников. Слишком заметно, что либералы защищают исключительно свои права и свои свободы, после того как много лет проявляли полнейшую нетерпимость к инакомыслию. Большая часть российских средств массовой информации насквозь идеологизирована и исключительно партийна. При этом они далеко не всегда эффективны в распространении своих взглядов. Огромная часть зрителей наверняка согласится, что НТВ — самая профессиональная и самая эффективная команда на российском телевидении. Но от этого автоматически отнюдь не следует, что все те же зрители готовы будут солидаризироваться с идеологией НТВ. Непонимание этого, в сущности элементарного факта, предопределяет неэффективность либеральной оппозиции Путину.

Либералы требуют уважения своих политических прав, но на протяжении десяти лет демонстрировали полнейшее пренебрежение социальными правами большинства населения. Да и политическими тоже. Кто первый заговорил про Пиночета? Путин? Павловский? Избави Господи! Миф о спасительной диктатуре создавался именно либеральными средствами массовой информации.

Михаил Леонтьев и Максим Соколов просто более последовательны. Либералы призывали к «твердой руке» во имя «ускорения реформ». При этом сами они пребывали в святой уверенности, что их это никак не коснется. Когда выяснилось, что «твердая рука» может и кого-то из «своих» погладить против шерсти, мнения разделились. Оппозиционные издания пришли в ужас, а обозреватели первого телеканала призвали публику расслабиться и получать удовольствие.

А с другой стороны, так ли все страшно? Ведь НТВ пока не закрыли, мультяшные Хрюн со Степаном каждый вечер перед сном рассказывают нам про то, как у нас отняли свободу слова, что само по себе является доказательством сохраняющейся пока свободы. Я тоже пишу эти строки не тайком, а совершенно открыто и в газете с многотысячным тиражом. Может быть, и пугаться нечего? Нет, опасность совершенно реальна. Просто все гораздо сложнее и гораздо страшнее, нежели представляется либералам.

Кадры порешат всех

Представим себе, что Путин уволит чекистов, извинится перед НТВ, прокуратура закроет дело Гусинского. Что изменится для 95% населения? А главное, насколько изменится политика правительства?

Нерешительность экономической политики власти в 2000 году была отнюдь не следствием кадровых ошибок президента. Просто, взявшись за рычаги реального управления, Герман Греф оказался перед выбором: проводить свою программу при полном непонимании и неприятии большинством жителей страны или отступить от собственной идеологии. С одной стороны, ему угрожает критика либералов за «непоследовательность», а с другой — гораздо более серьезные неприятности от 80% населения, которое не хочет ни «жилищно-коммунальной реформы», ни продажи земли, ни налоговых льгот для богатых.

Как ни странно, выбор правительства далеко не очевиден. Ибо либералы для нынешних руководителей России — «свои». Их аргументы выглядят убедительно, их критика болезненна. Речь идет о ссоре внутри одного политического семейства. Такие ссоры бывают очень громкими и скандальными, но в конечном счете все-таки люди друг другу не чужие.

Кадровые перестановки лишь поставят новых министров и чиновников в то же двусмысленное положение, в каком находились их предшественники. Какой выбор будет сделан, в конечном счете неважно: что бы ни решили, ничего путного не получится. Но для конкретных политиков назначение во власть может оказаться не вершиной карьеры, а ее концом. Ибо, находясь в оппозиции, они сохраняли алиби. Им удавалось совмещать демократические лозунги с социальными идеями, отторгаемыми большинством граждан. Теперь ситуация изменится качественно. Никаких оправданий больше не будет. Для реализации своей социальной программы правительство должно будет в очередной раз «ломать» страну. И тут либералы поймут, что без чекистов им не обойтись.

Путин — это не случайность. Это закономерный итог, кульминация либеральных реформ, которые проводились на протяжении последних десяти лет.

Демократия или консолидация?

Как ни поверни, старая оппозиция обречена будет сойти со сцены, так и не став по-настоящему оппозиционной. Какой будет новая оппозиция? И когда она будет? В теории ответ найти легко: последовательная борьба за демократию потребует не менее последовательной защиты социальных прав большинства населения, а следовательно, и противостояния «либерализму по-русски». Короче, должна быть почва для формирования полноценного левого движения.

Но это в теории. На практике беспомощность левых есть не более чем следствие знаменитого русского терпения. Как можно защищать массы, которые сами себя не защищают? Вот если протесты приобретут действительно народный характер, ситуация изменится. Только есть основания опасаться, что власть завинтит гайки раньше, чем граждане сумеют организоваться. Это будет по-настоящему авторитарная власть. Она будет не препираться с неугодными телеведущими, а сажать их. Не устраивать маски-шоу в офисах, а стрелять по толпе. Подобное мы уже видели в 1993 году. Тогда пальба происходила под аплодисменты либеральной публики.

Если в нынешней власти и есть что-то положительное, так это то, что она объективно привела к расколу в рядах истеблишмента и создала некоторое подобие плюрализма. В этом смысле мы никогда не были так близки к демократии, как на протяжении последних полутора лет. Столкнувшись с трудностями, Кремль, похоже, ищет пути для консолидации элит.

Страшно будет, если найдет.

Борис КАГАРЛИЦКИЙ

12.04.2001

И другая точка зрения

Передой мной готовящаяся к публикации в «Новой газете» статья ее постоянного автора Бориса Кагарлицкого. Его цель — пропаганда близкой ему платформы так называемых «новых левых», или «антиглобалистов», в защиту необходимости и спасительной роли широкой левой оппозиции в России.

Ради достижения этой цели автор запутывает читателя. Не приводя фактов, он высказывает собственное мнение по произвольно избранным позициям так, как будто то или иное его допущение есть известный и несомненный факт.

Проблема, которую по-своему поднимает Кагарлицкий об оппозиции в России, небезобидна. И поскольку ранее он не был замечен в некомпетентности, следует предположить, что автор обманывает: либо других, либо себя. Но обманывая в частностях, нельзя сказать правду в целом.

Спорить с Кагарлицким по существу невозможно, потому что он строит свои выводы на выдуманных им посылках. Однако репутация «Новой газеты» гарантирует доверие ее авторам и Кагарлицкому в их числе (обычно все наоборот — авторы составляют авторитет газеты). Вот почему нужно внимательно разобраться в том, о чем пишет популярный автор «Н.Г.».

Вот некоторые из его тезисов:

1. Кагарлицкий заявляет, что «ЯБЛОКО» и его лидер критикуют правительство по второстепенным вопросам и «подчеркнуто дистанцируются от проблем, волнующих большинство населения».

Правдой же является то, что Явлинский и «ЯБЛОКО» критикуют правительство за бездарное «проедание» нефтяной денежной премии-2000, которую можно было бы потратить на военную, судебную, банковскую реформы, реформу образования и т.д. «ЯБЛОКО» заявляет, что правительство тянет и морочит голову с мерами в области образования, содействия малому и среднему бизнесу, местного самоуправления. Опросы общественного мнения показывают, что именно эти проблемы больше всего волнуют большинство граждан. Сегодня правительство, говорит Явлинский, играет не большую роль, чем при Брежневе.

По всем этим проблемам без исключения (и многим другим) «ЯБЛОКО» в течение многих лет предлагает пути решения президентам, правительствам, Думам и обществу. Фактом, а не умозаключением, как у Кагарлицкого, является то, что «ЯБЛОКО» — единственная фракция Госдумы, которая создала в ежегодном бюджете страны не статью расходов, а новую статью государственного дохода. Всегда можно спорить о путях, но они предложены, и любой анализирующий автор должен это знать.

Особо стоит отметить известную позицию «ЯБЛОКА» по чеченским войнам и необходимости политического урегулирования в Чечне. О важности этого вопроса для граждан обязан знать обозреватель Кагарлицкий, много писавший о Чечне.

2. Переходя к защите либеральной оппозицией свободы слова, Б. Кагарлицкий заявляет, что ныне немногие будут ставить под сомнение ее «важность для всех». Исходя из этого, он советует «либеральной оппозиции» не сводить «дело» к защите «исключительно НТВ и холдинга Гусинского».

Здесь важно отметить, что Кагарлицкий, строя свои схемы, игнорирует тот факт, что сегодня многие и слишком многие действительно отрицают важность свободы слова. Это показывают данные опросов общественного мнения, допускающего и требующего введения цензуры, например.

Что же касается либерально-демократического «ЯБЛОКА», то оно с 1996 года, испытав на себе мощь административного пиара во время президентской кампании, говорит об угрозе свободе слова для всех независимых СМИ. А сегодня — особенно, раз уж осады и штурма не выдерживают сильнейшие.

3. Кагарлицкий критикует «либеральных интеллектуалов» за то, что, не найдя сочувствия к защите свободы слова, они винят, в частности, «демагогическую пропаганду власти, административное давление, короче, кого угодно, кроме самих себя». Ниже он примечает, что и сама его публикация в газете с тиражом в сотни и сотни тысяч экземпляров является свидетельством того, что уж не так «все страшно».

Можно посоветовать Кагарлицкому поузнавать у сотрудников «Новой газеты» о том, что с ней сегодня происходит. По большому же счету в связи с проблемой «сочувствия» граждан к свободе слова можно сказать следующее:

• да, «ЯБЛОКО» винит демагогическую пропаганду власти и настаивает на том, что она, имея хорошие традиции вообще, прекрасно организована сегодня. И все это видели, и все это знают;
• да, «ЯБЛОКО» настаивает, что административное давление на СМИ беспрецедентно. И все это видят и знают;
• «ЯБЛОКО» готово говорить о своих ошибках и о том, что за свою шестилетнюю историю могло бы сделать больше для торжества свободы слова;
• тот, кто изображает непонимание, подводит своих друзей, которые воспринимают его всерьез и даже публикуют.

4. «Экономическая программа Грефа, — продолжает в своем духе Кагарлицкий, — вызывает умиление у самых отчаянных критиков Кремля», под которыми, напомним, он подразумевает «ЯБЛОКО». Это совсем неправда. На самом деле не существует ни программы Грефа, ни, соответственно, положительных откликов «яблочников» на нее.

5. «Слух чуткий парус напрягает, рассеянный пустеет взор», и г-н Кагарлицкий свидетельствует перед историей, что все демократически настроенные силы всегда выступали против социального направления в либеральных реформах (хотя «ЯБЛОКО» билось за это все последние десять лет), что все «либералы» призывали Пиночета (хотя с «пиночетовщиной» как методом проведения реформ десять лет боролось «ЯБЛОКО» и ради этого, кстати, было создано в 1993 году). И т.д., и т.п.

6. Кагарлицкий заявляет, что либералы якобы стремятся к ограничению прав граждан, чтобы те не избрали «не тех». В этой связи он с умным лицом повторяет, что без массового участия народа в политике демократия не выживает, отмечая, что эта истина непонятна «3/4 российской интеллигенции». Между тем не столько политические пристрастия властей определяют их желание по возможности сократить права и свободы граждан. Скорее неумелое руководство, беспомощность, непрофессионализм, корысть власти ведет к желанию заткнуть гражданам рот. Вот почему высокомерный тон автора, которому «приходится в сотый раз повторять избитую истину», по крайней мере неуместен и оскорбителен не только для «3/4 российской интеллигенции».

7. Никому не пожелаю цитировать кого бы то ни было со слов Максима Соколова и некоторых других обозревателей государственных СМИ.

Одно слово к редакции «Новой газеты»: ложь не может привести к правильным выводам. Даже если она опубликована в хорошей газете.

Евгения ДИЛЛЕНДОРФ
12.04.2001