Выступление председателя Объединения "ЯБЛОКО" Григория Явлинского на юбилейной конференции "25 лет Московской Хельсинкской группе". Москва, 12 мая 2001 г.

Предоставляя слово, председатель Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева отметила, что Г.Явлинский - "единственный политический лидер, который приветствовал Московскую Хельсинкскую группу пять лет назад, когда мы отмечали свое двадцатилетие."

Мне очень приятно быть здесь в день, когда празднуется двадцатипятилетие Московской Хельсинкской группы. Это действительно важное событие. Оно важно не только для правозащитного сообщества, не только для политиков, но и для всего российского гражданского общества. Наверное, не раз уже сегодня возвращались в историю и вспоминали о том, что, появившись в середине 70-х годов, Московская Хельсинкская группа, по существу, была первой структурой гражданского общества в Советском Союзе.

Кстати говоря, с момента своего появления Московская Хельсинкская группа решала задачу, очень близкую к современной задаче: как быть с Хельсинкским соглашением, подписанным Брежневым.

Григорий Явлинский выступает на юбилейной конференции "25 лет Московской Хельсинкской группе" Москва, 12 мая 2001 г. фото: Ольга Швейцер
Большой снимок

Многие говорили в то время, что абсурд даже обсуждать такую конструкцию. Я думаю, что о самой этой конструкции нам не следует забывать. Она иногда бывает очень современной, когда приходит в голову, что само обсуждение некоторых договоренностей такого рода или намерений, что кто-либо будет соблюдать такого рода правила очень сильно напоминает отношения и оценки, которые могли быть высказаны в связи с Брежневым. Но были и другие люди, которые считали: да, мы понимаем особенности этой ситуации, но все равно надо заставлять власть выполнять собственные обязательства. Это ее дело, как она к этому отнесется. А наше дело заставлять и делать это так, чтобы об этом узнавало как можно больше людей. Делать это таким образом, чтобы всем было известно о том, что есть люди, которые занимаются такой работой.

Хельсинкская группа, как очень хорошо известно, не ставила задачу свергать советскую власть. Она ставила задачу иную - заставить эту власть выполнять собственные обязательства. И вот здесь власть того времени совершила, наверное, свою последнюю историческую ошибку. Она объявила людей в Хельсинкской группе своими врагами, а это был для нее момент истины. И объявив их врагами, она подписала себе приговор. Боролась она с людьми, которые отстаивали ее же собственные документы, ее же собственные соглашения всеми возможными способами.

Здесь в первом ряду сидит Натан Щаранский, чей случай в этой борьбе, наверное, был одним из самых экстремальных. Человека судили за шпионаж и хотели расстрелять. Этого, к счастью, не случилось.

Вопрос, напоминают ли сегодняшние отношения гражданского общества, демократических политиков, гражданских организаций, таких организаций как Хельсинкская группа с нынешней властью то, что происходило тогда или нет - это, мне кажется, один из самых актуальных вопросов, которые возникают в связи с двадцатипятилетием Хельсинкской группы. Но есть очень существенные отличия. В то время важной особенностью было то, что, поскольку весь мир очень боялся Советского Союза, он очень интересовался тем, что происходит в Советском Союзе - какова судьба тех людей, которые арестованы, какова судьба самой Хельсинкской группы, и что на самом деле происходит с ними. Сейчас ситуация серьезно изменилась. Оправданно или нет, но мир перестал бояться Россию и гораздо меньше интересуется, а то и вовсе не интересуется тем, что происходит в нашей с вами стране. Тогда тем, кто занимался правозащитой (я себя к ним не отношу), нужно было в первую очередь заниматься правами наших граждан внутри России. Это было самой главной задачей. Сегодня задача расширилась. Нужно заниматься правами наших граждан не только в России, но и за рубежом.

Объединенная бюрократия сегодня дает нам очень хорошие уроки. Я, например, говорю о недавнем решении, которое приняла Бельгия - о том, что российские граждане не имеют права получать визы для въезда в Бельгию потому, что много слишком хлопот для бельгийского правительства, и слишком много российских граждан туда приезжают. За чьи действия отвечают сегодня обычные российские граждане, которым нужно поехать в Бельгию по делам или просто лечиться? Почему такие уродливые решения сегодня считаются обычными в Европейском Союзе? Поэтому нам надо говорить о демократических и правозащитных процессах в контексте более широком, чем собственно Россия. К счастью, Россия стала действительно существенным составным элементом мирового сообщества, по крайней мере, западного. Но у нас есть собственные задачи и на них я хотел бы немного остановиться.

С каких, собственно, позиций, я буду оценивать происходящее сегодня в России и те задачи, которые стоят перед российской демократической политикой, а возможно, и перед правозащитниками? Конечно, я буду их оценивать с тех позиций, которые занимает моя партия - партия "ЯБЛОКО". Я очень коротко остановлюсь на трех основных элементах.

Мы - партия европейского измерения. Мы считаем, что Россия - европейская страна. Мы ставим перед собой задачу сделать так, чтобы через 20-25 лет Россия стала абсолютно полным, неотличимым членом Европейского сообщества во всех отношениях.

Мы - партия, которая, во-вторых, настаивает на либеральном развития российской экономики. Мы считаем, что именно низкие налоги, экономическая свобода, маленькое правительство, незначительная регламентация вместе с конкуренцией, частной собственностью, развитием малого и среднего предпринимательства - это и есть генеральное направление развития российской экономики. Мы считаем, что без существенной социальной составляющей эта экономика не даст тех результатов, которые необходимы сегодня для общества в целом.

Третье, что относится к нашему сегодняшнему уважаемому собранию, - это то, что мы считаем основой своей идеологии права и свободы и считаем своей главной задачей в этом отношении реализацию всего того, что сформулировано в Конституции Российской Федерации, особенно в первой и второй главах.

У нас власть имеет такую особенность (я хотел бы развить этот тезис более подробно) и склонность нарушать все права граждан одновременно. Это очень приближает правозащиту к политике, потому что если вы посмотрите направления защиты прав граждан не по отдельным направлениям, а в совокупности и будете реально этим заниматься, то вы увидите, что это на самом деле реализация политической программы. В этом наша существенная особенность. Именно в связи с этой особенностью так остро звучат споры и среди политиков и внутри правозащитного движения относительно соотношения этих двух элементов.

Для нас изначальная связь очевидна. Мы считаем, что правозащитные движения России, в частности Хельсинкская группа, это направление, которое сформировало ценностную систему для всей демократической политики, то есть, иначе говоря, сформировала идеологию демократического движения. Именно на этом ценностном фундаменте мы строим свою политику. Наши оппоненты не находят ничего лучшего, чем время от времени упрекать нас, говоря: "Какие же вы политики? Вы правозащитники". Для них слово "правозащитники" - некий ярлык, который нам присваивается. Я хочу подчеркнуть, что мы гордимся тем, что нас так называют, и мы хотим быть настоящими политическими правозащитниками. Мы не только не стесняемся этого, мы считаем, что мы строим партию, которая олицетворяет историческую преемственность российского демократического и правозащитного движения. Мы, например, крайне удовлетворены и даже гордимся тем, что один из старейших российских правозащитников, который входил в число наиболее активных сотрудников и членов Московской Хельсинкской группы с самого ее начала, с середины 70-х годов, Валерий Васильевич Борщев - активный член "ЯБЛОКА" и член руководства "ЯБЛОКА".

С наших позиций на сегодняшний день в российской политике есть очень серьезный и опасный симптом. Я вновь хочу вернуться к все более подтверждающемуся тезису о тенденции, сегодня можно сказать - уже весьма выраженной тенденции о построении в России корпоративной полицейской бюрократической системы. При своем расширении это направление может успешно привести к созданию в нашей стране корпоративного государства, бюрократического государства, полицейского государства. Сегодня развитие событий показывает нам, что тезис, который был выдвинут в выступлении на Всероссийском чрезвычайном съезде в защиту прав человека, который проходил в этом же здании 21 января, тезис о том, что появляются элементы идеологического обоснования этого направления (я тогда определил это как национал-большевизм), сегодня имеет существенное развитие.

Обратите внимание, что все авторитарные тенденции, анализируемые в российских средствах массовой информации или в выступлениях российских аналитиков, почти без исключения определены как авторитарные тенденции, означающие откат к прошлому: и усиление спецслужб - это откат к прошлому, и полицейское государство - откат к прошлому.

Мне представляется, такая линия в значительной степени искажает суть дела и позволяет сторонникам этого направления, особенно тем, которые у него есть, если говорить о политическом спектре, то справа, - переводить поток критики в более или менее безопасное русло и говорить: авторитарные элементы - это пережитки прошлого, в то же время обязательно подчеркивая: возврат к старому невозможен. А эти пережитки прошлого стало модным противопоставлять либерально-экономическим инициативам. Это позволило придумать симпатичную, на мой взгляд, фразу, которая звучит так: "Начальник (неважно какой, тот или иной) сегодня позиционировал себя как либерал". Это относится не только к действиям нынешней власти, но и к другим политическим силам, которые все больше и больше заявляют о себе. В то время как большая часть критического потенциала обрушивается на коммунистов, мне хотелось бы, чтобы все присутствующие здесь обратили внимание на то, что с очень высокой динамикой формируется правонационалистический фланг российской политики. Это гораздо более перспективный и опасный фланг. Он опасен как с точки зрения, так сказать, свежести идей, так и с точки зрения специфических контактов с нынешней властью. Мне кажется, что это одно из важных направлений сегодняшнего наступления на те незначительные демократические завоевания, которые в России есть.

Поэтому мы считаем, что сегодня нужно особо подчеркивать, что реальная и серьезная опасность - это совсем не возвращение в коммунистические времена и прошлое, а формирование новой авторитарной или тоталитарной системы, основанной на иных идеологических принципах и вполне совместимой с рыночной экономикой. Соответственно и главными политическими противниками, антиподами сегодня у нас должны быть вовсе не только коммунисты, но и сторонники управляемой демократии, националисты и новые русские фашисты. Нам представляется, что это является идеологическим основанием складывающейся сегодня корпоративной системы власти.

Ее черты очень понятны и уже теперь совершенно ясны: это полная нетерпимость к критике, реальные шаги, действенные шаги в направлении того, чтобы поставить под контроль средства массовой информации, создание абсолютно подконтрольного парламента в России, это внесение закона, предопределяющего подконтрольность политических партий, имитация общественных организаций - замещение реальных общественных организаций имитационными формами. Я думаю, что в этой аудитории приводить подробные примеры вовсе нет никакой необходимости. Следовательно, хотелось бы в двух словах пояснить, что мы понимаем под корпоративным государством или под корпоративной системой. Это такая система, которая не уничтожает внешне демократические институты, это система, которая приспосабливает и встраивает в себя все гражданские и демократические формы, существующие в стране. На примере с Союзом журналистов, на примере с НТВ, с другими средствами массовой информации можно легко показать, как это работает. В нашем обществе совсем нетрудно, как оказалось, многим людям (это оказалось на примере с НТВ очень понятным) заменить в голове хорошо известный всем вам лозунг: "За нашу и вашу свободу" другой конструкцией: "За нашу, в основном, - и вашу собственность". По этой линии пошел спор между теми, кто отстаивал в этом споре свободу творчества - и собственность газовой компании, принадлежащей нашему государству. Перспектива такого развития для нашей страны абсолютно очевидна - это перспектива глубокого и необратимого отставания. Экономику XXI века несвободные люди в несвободной стране создать не смогут. Если эти тенденции наберут необратимый на каком-то историческом этапе характер, то приговор можно считать подписанным.

Вне связи между политикой и правозащитой не может быть разрешен еще один особый, больной вопрос в России - это война в Чечне. Только основываясь на принципах, сформулированных российским правозащитным движением, может быть действительно инициирован серьезный политический процесс. Можно придерживаться разных точек зрения относительно перспективы, однако сам политический процесс, без которого невозможно сформулировать ни план выхода из этого кризиса, ни конкретные шаги, может быть основан только на таком двойном подходе.

Завершая, я хотел бы коснуться самого сложного вопроса - это вопрос о том, как же все-таки сегодня взаимоотносятся политика и правозащита и как они вместе могли бы соотноситься с российской властью. Мы знаем различие между правозащитой и политикой. Мы понимаем это различие. Однако мы считаем, что это различие лежит только в сфере путей достижения общих целей. Таково наше сегодняшнее понимание. Наши общие цели - создание в России правового демократического государства.

Правозащитники действуют с помощью морального императива. Политики стараются изменить власть, вплоть до взятия власти в собственные руки и проведения той политики, которую они считают верной. В сегодняшней российской действительности это две педали одного велосипеда. Только нажимая на обе эти педали, можно достигать каких-то результатов. Без политиков правозащита в России никогда не добьется существенных сдвигов. Без правозащитников политики немедленно утрачивают все ценностные ориентации. И сегодня эта взаимосвязь очевидна как никогда. Отсюда и возникают все главные вопросы отношений с властью.

Легкий ответ, который мы часто слышим, это ответ о конструктивном взаимодействии, о так называемой конструктивной оппозиции. Мы считаем, что в российских условиях эта позиция и эта точка зрения означает слияние той или иной политической силы, которая придерживается этой линии, с торжествующей толпой марионеток - какие бы оговорки при этом ни формулировались. Попытка построения непримиримой оппозиции, безусловно, обречена на маргинализацию. Поэтому наша позиция заключается в следующем. Мы относим себя к системной оппозиции курсу власти на создание в России корпоративной бюрократической полицейской системы. Мы считаем, что диалог с властью возможен. Но диалог возможен только с позиций независимости и с твердым ощущением границы компромисса, который допустим. Мы для себя в каждом отдельном случае формулируем ту границу в компромиссе, заходить за которую невозможно. Полная политическая независимость плюс граница компромисса - это и есть сильная позиция в отношениях с властью.

Сегодня жизнь ставит перед нами не более простые задачи, чем в середине 70-х годов, и они требуют не более простых решений. Мы обязаны решать их достойно, потому что цена сегодняшних решений - это будущее нашей страны.

Поздравляю вас, благодарю и желаю вам всего доброго.