Получит ли военная реформа второе дыхание? С Алексеем АРБАТОВЫМ беседует Сергей ШЕЛИН

В конце сентября Совет безопасности должен был принять революционные решения "по вопросам совершенствования государственной политики в области военного строительства". Решения приняты не были, и даже само заседание Совбеза, найдя приличный предлог, перенесли на ноябрь. Впрочем, на самом деле Совет безопасности заседал (это тактично назвали "рабочим совещанием"), военную реформу обсуждал, а выдержки из речи президента (конечно, неслучайно) попали на ленты информагентств. Путин сказал Совбезу, что страна тратит на военную машину "очень много, слишком много". Он не в восторге от того, что помимо войск Министерства обороны, воинские формирования есть у 11 (одиннадцати) силовых ведомств: "сохранение параллельных воинских структур не на пользу стране". "Мы плохо представляем границы военной машины" - констатировал глава государства и добавил, что руководители силовых структур (то ли часть из них, то ли все) вместо того, чтобы сделать армию "мобильной, эффективной, гибкой", "пытаются ограничиться лишь косметическими мерами", и призвал не допустить, "чтобы военный бюджет был размазан и растаскан".

Из этого не так трудно понять, вокруг чего наверху идут дискуссии и почему власти никак не могут определиться с шириной и глубиной военной перестройки, хотя о необходимости таковой тот же Совбез официально заявил еще в августе.

Хватит пальцев одной руки, чтобы перечислить проблемы, также важные для страны. как перестройка военной машины. Но широкая общественность интересуется ею как-то не очень активно. Во всяком случае, не настолько, чтобы власти ощутили такое политическое давление, которое заставило бы с собой считаться.

Поэтому военно-реформаторские шаги, а равно и жесты, их заменяющие, - привилегия узкого круга генералов, администраторов и военных экспертов. И лишь с поправкой на особенности этого замкнутого сообщества можно говорить о наличии в нем реформаторов и антиреформаторов, имперцев-державников и либералов.

Реформаторско-либеральный (в обозначенных выше рамках) подход к реконструкции главной нашей силовой структуры, Минобороны, изложил для "Нового времени" заместитель председателя Комитета по обороне Государственной думы, доктор исторических наук АЛЕКСЕЙ АРБАТОВ.

- Их можно назвать попыткой придать этой реформе второе дыхание. Системная военная реформа впервые была начата в 97-м году. Тогда предприняли весьма радикальные шаги: сократили численность Вооруженных сил (ВС), рационализировали их структуру, уменьшили количество видов ВС, ликвидировали некоторые военные округа.

Но эти мероприятия основывались на двух очень важных предпосылках. Во-первых, что военные расходы как минимум не будут уменьшаться - экономию средств, полученную за счет сокращения армии, предполагалось направить на улучшение ее качества. И во-вторых, что на реформу будут предварительно сделаны инвестиции - притом не изъятые из военного бюджета, на который армия и так еле существует, а выделенные дополнительно. Согласно закону о бюджетной классификации они должны были стать отдельным разделом федерального бюджета, чтобы не было соблазна перебросить эти деньги на что-то другое. Эти деньги предназначались на строительство жилья для увольняемых офицеров, на выплату им положенных по закону 20 окладов и т. д.

И это второе условие сразу было нарушено. Военная реформа финансировалась как подраздел военного бюджета, то есть из средств, которые выделялись на содержание имеющейся армии, забирали деньги на ее сокращение. Это было сделано решением правительства вопреки всякой целесообразности.

- Финансовые возможности - очень растяжимое понятие. Они зависят от приоритетов, от готовности пожертвовать кое-какими интересами вроде расходов на госаппарат. Когда начали вторую чеченскую кампанию, сразу нашли финансовые возможности и потратили десятки миллиардов рублей. А вот по 10 миллиардов на жилье для военнослужащих в бюджетах 1997,1998 и 1999 годов найти никак не могли.

- С 1997 по 2000 год было уволено 600 тысяч человек, армия сократилась на треть - с 1,8 миллиона до 1,2 миллиона. Из этих шестисот тысяч минимум половина - офицеры. Другая половина - это примерно поровну солдаты-контрактники и солдаты срочной службы. По состоянию на 1999 год не смогли реализовать свои жилищные сертификаты около 40 тысяч человек. Учтите, что и в самих Вооруженных силах около 100 тысяч военнослужащих не имеют жилья.

Ко главная причина неудачи реформы в том, что сразу с 1997 года начали сокращать реальные ассигнования на национальную оборону. Урезание бюджета обгоняло сокращение ВС и не давало улучшить их качество. К 2000 году мы пришли с таким итогом - численность Вооруженных сил по сравнению с 1997 годом сократилась на 30%, а военный бюджет в реальном исчислении - на 50%. В результате реформа сначала была дискредитирована, а потом просто остановилась - ее невозможно было продолжать, не вызывая в армии социального взрыва.

- Для широкой общественности бюджет, безусловно, непрозрачен. Я бы сказал, что и для парламента он не слишком прозрачен - мало кто из депутатов пойдет в секретную часть читать эти папки.

- Каждый год создается группа из представителей разных комитетов для работы с закрытыми статьями военного бюджета, где расписаны 150 - 200 отдельных положений, вплоть до отдельных программ. Но после утверждения бюджета, когда эта группа перестает работать, практически проследить за исполнением каждой из его статей почти невозможно, даже если бы эти статьи были открыты.

Тут две проблемы. Одна - закрытость бюджета, что само по себе абсурдно. Нужно, как это везде делают, секретить технические данные о системах оружия. Может быть, еще и об объемах закупок хотя я бы и их не секретил, но это еще куда ни шло - при наших-то параноических традициях. Но секретить ассигнования по программам финансирования - это полная бессмыслица. А вторая сторона вопроса - это способность парламента, раз утвердив закон, добиться его исполнения. Если бы парламент имел возможность проводить свои расследования, вызывать чиновников "приводом", если не хотят идти добровольно, и за ложь снимать с должности, как это возможно в Америке, тогда и открытость приобрела бы смысл.

- В этом году военный бюджет - 146 миллиардов рублей. И практически он выполняется. Правда, значительная его часть незапланированно идет на войну в Чечне. В 2001 году предполагается потратить примерно на 60 миллиардов больше. С учетом инфляции это увеличение на 20%, максимум на 30%. Оно лишь означало бы - вернуться к тому уровню реальных расходов на одного военнослужащего, которое было в 97 году, когда из-за катастрофического положения в сфере обороны начали военную реформу. Теперь по решению Совета безопасности Вооруженные силы будут сокращены еще на 350 тысяч человек - примерно до 800 тысяч с небольшим. В принципе это разумный шаг, хотя решение принималось довольно скоропалительно, и мы не видели подробных обоснований, почему цифра именно такова и за счет каких видов ВС, родов войск и округов она будет достигаться.

С моей точки зрения, и я знаю, что таково же мнение очень многих военных и гражданских специалистов, 800 тысяч - это та максимальная численность, которая сегодня России по средствам и в то же время находится на уровне минимальной достаточности по обороне. Надо учесть, что в отличие от других стран Европы у нас есть стратегические силы, которые требуют достаточно много личного состава. Численность остальной части армии будет примерно такой же, как в армиях крупных европейских стран.

- На настоящий момент из миллиона двухсот тысяч военнослужащих рядовой состав составляет около пятисот тысяч. Из этого рядового состава тысяч четыреста - призывной контингент. Скорее всего, и в сокращенной армии их доля поначалу тоже будет близка к одной трети, что резко сократит ежегодный набор в армию. Кроме того, принято важное решение: изменить соотношение между средствами на содержание войск и средствами на боевую подготовку, обеспечение техникой и вооружениями. Все эти годы на содержание Вооруженных сил шло 70% военного бюджета, а 30 % на все остальное. Из-за этого у нас непрерывно падал технический уровень армии и разваливалась оборонная промышленность. Армия была слишком многочисленной и просто проедала свои деньги. Если так будет продолжаться, через пять лет доля новых образцов вооружений, то есть тех, которым меньше десяти лет, сократится, может быть, всего до нескольких процентов (в передовых странах эта доля свыше 50 процентов). Это полная детехнизация армии, это китайская армия образца 60-х годов.

- Если мы захотим, чтобы в качественном отношении наша армия содержалась на уровне самых передовых стран, как в Германии или в США, то при нынешнем военном бюджете нам пришлось бы сократить нашу армию до 80 тысяч человек, что абсолютно неприемлемо. Такая армия - это армия Греции. Если же мы захотели бы обеспечивать армию на уровне западных стран, сохраняя при этом ее нынешнюю численность, то должны были бы увеличить военные расходы примерно до 900 миллиардов рублей, что близко к сегодняшним расходам всего федерального бюджета. Между этими крайними точками нужно искать оптимальную. Совет безопасности решил не только уменьшить армию, но и изменить соотношение расходов на содержание и инвестиций до уровня "50 на 50". Но каков военный бюджет на следующий год, проект которого нам представлен? Во-первых, мы видим в нем многое из того, что по закону о бюджетной классификации не относится к национальной обороне, например расходы на железнодорожные войска или на миротворческую деятельность.

- На мой взгляд, в обозримом будущем для наших Вооруженных сил, помимо ядерного сдерживания, задача проведения миротворческих операций должна вообще выйти на одну из первых ролей. Ведь если мы готовимся не к миротворческим операциям, то, выходит, деньги идут на подготовку к большой войне. С кем - с НАТО? С Китаем? А реально-то нам угрожают локальные конфликты. Кстати, для этого тоже требуется довольно дорогостоящая армия, если не имеется в виду терять тысячи и тысячи своих солдат и ничего при этом не достигать. А большие войны и на Западе, и на Востоке сейчас очень маловероятны. Во всяком случае, для их предотвращения нам достаточно поддерживать на надежном уровне силы ядерного сдерживания, а кроме того, иметь силы для локальных конфликтов и для миротворческих операций.

Чтобы в качественном отношении наша армия содержалась на уровне самых передовых стран, то при нынешнем военном бюджете пришлось бы сократить ее до 80 тысяч человек.

- Те сокращения, которые сейчас планируются, достаточно разумно укладываются в эту схему. Хотя мне и не кажется правильным намеченное сокращение на 90 тысяч человек Ракетных войск стратегического назначения. Мы не можем сразу сокращать и обычные, и ядерные вооружения. РВСН и стратегические составляющие ВМФ трогать сейчас не следует. А вот силы обычного флота сокращать мы должны. Ведь возможности их применения ограничены - нашему контингенту, скажем, в Таджикистане, флот вряд ли сможет оказать поддержку. Нам нужны сильные ВВС - и для локальных операций, и для такой разновидности миротворческих операций, как принуждение к миру. А что касается ПВО страны, то стремиться поддерживать в прежнем виде этот щит вряд ли следует - от ядерного оружия ПВО не защитит, а в локальных конфликтах не понадобится.

Считаю, что военный бюджет на следующий год не отражает потребности намечаемой военной реформы. Средств, выделенных там непосредственно на реформу, явно недостаточно для масштабных сокращений армии - их опять не хватит на жилье и выходные пособия увольняемым в запас. На это необходимо по крайней мере 11 миллиардов рублей. Добавлю, что и в целом новый бюджет, по моему убеждению, недопустимо мал.

- Мало ли чему он уступает! Планируемый военный бюджет составляет около 2,7% ВВП, при том, что в Советском Союзе на военные нужды уходило 12 - 15% ВВП. Минимально приемлемый уровень военных расходов для России - 3,5% ВВП, с этим согласны буквально все специалисты. Это тот уровень расходов, который позволит мощным рывком, за два - три года, провести военную реформу и снять наконец эту проблему с наших плеч. В том числе и перейти на контрактную систему.

Чтобы перейти на контракт, ежегодно сокращая призыв, нужно сначала создать школу профессионалов-сержантов. Сержанты, закончившие двухгодичную школу, воспитатели солдат-контрактников - это ключ к боеспособности армии, она на них держится. Иначе у нас будет не армия, а неорганизованная вооруженная толпа. С бюджетом 3,5 % ВВП мы сможем все это сделать. С бюджетом 2,7% ВВП и армией в 800 тысяч человек мы уже не сможем отказаться от призывников, но сможем изменить в благоприятную сторону соотношение расходов на содержание и инвестиции. С бюджетом 2,7 % ВВП и армией нынешнего размера мы вообще ничего не сможем сделать. Армия просто будет сама собой дальше распадаться.

- Конечно, трудно себя самого за волосы вытащить, поэтому до 1997 года даже попыток реформы не было, происходил только спонтанный развал. Но в конечном итоге нашлись военные, которые вместе с политическим руководством сформулировали принципы реформы. И эти принципы на 90% соответствуют тому, что было за эти годы наработано всем нашим российским стратегическим сообществом - гражданскими, военными, политическими и экономическими специалистами. Но разрабатывая эти предложения, никто из нас не предполагал, что реформу начнут, а денег на нее не выделят. Мы всегда настаивали, что она должна проводиться с достаточным предфинансированием. А экономия придет потом.