“Бедный народ! Он получил дурное воспитание” — эта характеристика россиян принадлежит не американскому министру финансов Саммерсу и не репортерам “Карьерре делла Сера”. Их автор — французский маркиз Астольф де Кюстин, заехавший в Россию в 1839 году, ровно 160 лет тому назад. Высочайшие особы его приветствовали, во дворцы приглашали, даже фельдъегеря приставили, чтобы не случилось с гостем в пути какой-нибудь неожиданности, а он... “Роскошь цветов и ливрей в домах петербургской знати меня сначала забавляла. Теперь она меня возмущает, и я считаю удовольствие, которое эта роскошь мне доставляет, почти преступлением” — писал маркиз, сделав ужасное открытие. Оказывается, в России существует крепостное право! Будто не знали о нем в Европе. А русская система власти? Это вообще нечто ужасное: “ѕ все в России сосредоточено в особе монарха. Сколь ни необъятна эта империя, она ни что иное, как тюрьма, ключ от которой хранится у императора... Не то что сам царь, даже его резиденции ужасны: “Кремль — идеал дворца для тирана. Царь — это тот, кто живет в Кремле. Кремль — это дом, где живет царь”. 

Царь и его народ для титулованного предка нынешних репортеров составляли единое и неделимое целое: “Подъяремный народ всегда достоин своего ярма, тирания — это создание повинующегося ей народа”. Есть у народа и другие неприятные черты, и на первом месте среди них, конечно же... Догадываетесь? Правильно. Воруют! “Я знаю, что эти крестьяне не пропустят случая обокрасть своего сотрапезника... Вчера на придворном балу у сардинского посла чрезвычайно ловко вытащили из кармана часы, несмотря на наличие предохранительной цепочки”.

Стоит добавить к уже внесенному несколько других косметических исправлений, переправить  даты — и написанный полтора века назад труд можно будет издавать под новым названием: “Россия в 1999-м году”. Выводы и оценки при этом можно оставить прежними. Они ничуть не изменились, и главная из них звучит так: “Россия, думается, единственная страна, где люди не имеют понятия об истинном счастье. Во Франции мы тоже не чувствуем себя счастливыми, но мы знаем, что счастье зависит от нас самих; в России оно невозможно. Я не осуждаю русских, но невольно приходит мысль, что эти люди потеряны для первобытного состояния и непригодны для цивилизации”. Вот ведь какое дело.  Были бы мы совсем дикими, да еще желательно без штыков в 1839-м и ракет в 1999-м, цивилизованный мир еще мог бы за нас взяться, а так... Придется, видно, самим собственные проблемы решать.