|
- На природоохранную деятельность в России отпускаются средства, составляющие доли процента от расходов бюджета. Реально ли сделать что-либо существенное в этой сфере при существующем уровне финансирования?
- Бесспорно то, что следует как можно более эффективно использовать механизм бюджетного финансирования. Могу сказать, что бюджет, внесенный правительством в Думу, при выходе становится несколько более экологизированным. Мы каждый год убеждаем и Минфин, и Правительство, и бюджетный комитет, и депутатов что-то добавить и увеличить (пусть не очень много) на экологические цели. Хотя дисбаланс сохраняется. Если все федеральные программы последние два года из-за бюджетного недофинансирования обеспечиваются на 50-60 процентов, то экологические программы - менее, чем на 5 процентов. Проходивший в этом году второй Всероссийский съезд по охране природы обратился к президенту и правительству с просьбой увеличить бюджетное финансирование охраны окружающей среды до 3 процентов. На сегодняшний день оно меньше 0,5 процента. Конечно, хрустальных замков я не строю и не верю, что правительство в два-три раза увеличит экологическую составляющую, но расчитываю на то, что будут какие-то сдвиги к лучшему.
Пословица о том, что скупой платит дважды, в случае с экологией справедлива вдвойне. За последние годы из-за недофинансирования сократили треть гидрометеорологических постов наблюдения. Из-за этого прервалась почти 200-летняя служба наблюдения, чего не случалось даже во время Великой Отечественной войны. Есть критическая черта количества постов наблюдения, ниже которой прогноз становится недостоверным. Из-за неправильного прогноза весеннего снеготаяния и искажения информации был пропущен паводок. Мало того, что потеряли рыбные запасы, но страна недополучила электроэнергии. Сэкономив один миллион, потеряли 10 миллионов. Другой случай - когда в Москве был снегопад в апреле. Уже разобрали все снегоуборочные машины, перевели их на летний режим, и со снегопадом невозможно было бороться. Виной всему было все то же недофинансирование. Не поймали циклон, который шел с Украины. На Украине посты закрыли, а у нас на подходах к Украине их разредили. Как следствие, был дан неправильный прогноз. По той же причине случаются авиационные катастрофы. Хотя эта версия никогда не всплывает на поверхность, но специалисты совершенно четко показывают корелляцию между увеличением количества техногенных аварий и недостаточностью прогноза.
Другой пример из того же ряда - лесные пожары. На программу их тушения в прошлом году требовалось 400 млн. рублей, но денег не нашлось. Пожары бушевали во многих регионах, кое-где приходилось даже людей эвакуировать. Погибло 22 человека, в основном лесники, которые пытались тушить пожар. Что получается? Не нашли 400 млн. и только от потери деловой древесины потеряли более 4 млрд. рублей. Ущерб экологии трудно отразить в цифрах. Мы видим: где-то небывалые ливни, а где-то засуха. Это природа мстит нам за пренебрежительное к ней отношение. Все взаимосвязано.
Наверху привыкли повторять: сейчас нам не до экологических проблем. Выберемся из экономического кризиса - займемся экологией. Я считаю, что это глубочайшее заблуждение. Слова "экология" и "экономика" имеют общий корень: ойкос, то есть дом. И как экономика пронизывает все сферы нашей жизни, так и экология. Нельзя составлять бюджет России без экологической составляющей. А та составляющая, которая есть, - антиэкологическая.
- Если государство не дает денег, может быть, стоит развивать экологическое предпринимательство? Можно ли перевести экологическую деятельность хотя бы на частичный хозрасчет?
- И можно и нужно. Суть моих предложений как раз в том и заключается, что не нужно нам откуда-то "отваливать" эти деньги. Нужно просто понять, что природные богатства России - самое большое достояние, которое должно давать деньги не только в доходную часть бюджета, на социальные нужды и т.д., но и, в первую очередь, на восстановление той самой порушенной человеком природы. Мировой опыт свидетельствует, что проблему вторичного использования бытовых и производственных отходов решают через экологическое предпринимательство. К сожалению, федеральная программа поддержки предпринимательства, которая была принята несколько лет назад, такой задачи даже не поставила. Именно через малый бизнес, экологическое предпринимательство весь мир решает проблему отходов, проблему утилизации сточных вод.
Я считаю, что весь раздел охраны окружающей среды должен быть на хозрасчете. Меня поражает, что нет понимания этого у государственных мужей, в первую очередь, чиновников Минфина. Россия, как и многие другие европейские страны, могла бы ввести экологический налог, налог на экологически нечистую продукцию - на ту же тару, вторичные ресурсы. Во многих странах он даже называется зеленым налогом. Это небольшой налог, но он стимулирует обеспечение экологической безопасности. Мы выдвигаем много предложений, касающихся налоговых послаблений малому и среднему бизнесу. Для того чтобы развивать экологическое предпринимательство, нужны, естественно, налоговые льготы.
Наши зеленые совершенно справедливо шумят по поводу того, что вырубаются леса на Дальнем Востоке, в Краснодарском крае, Карелии (даже заповедные) и за бесценок вывозятся в другие страны. Мы говорим: почему в России самая низкая попенная плата (то есть плата за срубленное дерево)? До прошлого года она составляла пять процентов от стоимости древесины. Сейчас ее подняли до девяти процентов. Все равно это крайне мало. В других странах - даже лесных - попенная плата доходит до 40 процентов от стоимости деловой древесины. Тогда невыгодно будет скупать этот лес, давая небольшие взятки чиновникам. В отличие от нас финны свой лес берегут. Они построили пять новых полиграфических комбинатов под нужды России. Покупают у нас за бесценок лес, перерабатывают его, выполняя заказы из России. Были бы нормальные законы - были бы деньги в бюджете. Тогда нам не пришлось бы ходить с протянутой рукой: дайте на тушение лесных пожаров, на охрану лесов.
- Известно о предложениях Минатома, который обещает предоставить Правительству РФ кредиты, если будет принято решение о переработке в России радиоактивных отходов из других стран. При этом делаются заверения, что опасности для природы и здоровья людей нет никакой. Как Вы оцениваете такие предложения?
- Я этим вопросом активно занимаюсь. Удивительно, что Минатом подхватил идею, от которой отказались во всех странах мира. В свое время хотели устроить всемирную свалку в Америке, но эту инициативу на корню зарубили американские власти. Предлагали китайцам. Несмотря на кажущуюся экономическую выгоду, китайцы от этого отказались. Министр атомной промышленности Е.Адамов, нарушив любой установленный порядок и вопреки здравому смыслу, в январе текущего года предложил американцам заключить соглашение по хранению в России отработавшего ядерного топлива . Сегодня закон не разрешает это. Статья 50 Закона "Об охране окружающей среды" запрещает ввоз радиоактивных отходов (РАО) и отработавшего ядерного топлива (ОЯТ) из-за рубежа. Они собираются принимать отходы для хранения на безвозвратной основе с последующей (лет через 15-20) переработкой. У нас колоссальные накопления этих отходов в Челябинске, Томске, Красноярске.
Существуют большие радиоактивнозагрязненные линзы (подземные жидкие скопления), которые могут, с одной стороны, загрязнить северные моря и Енисей, с другой стороны, озеро Карачай, являющееся по существу мертвым озером с ядерными отходами. По оценкам некоторых ученых, в Челябинской области накоплена радиационная активность, равная 100 Чернобылям. Другие говорят - 200. Но и 100 мало не покажется. Вот сколько накоплено своих радиоактивных отходов, а мы хотим еще ввозить! Минатом говорит: давайте примем чужие отходы, сложим их на хранение лет на 20, а за счет вырученных денег решим вопросы и по своим отходам и по чужим. Но эти деньги планируется хранить на американских счетах в швейцарских банках или во внебюджетном фонде. Все равно они в бюджет не попадут, их разворуют определенные чиновники. Но то, что мы станем заложниками Минатома и всемирной ядерной помойкой, - это несомненно.
- Как-то Вы в сердцах сказали, что в стране ведется необъявленная экологическая война власти против населения. Вы и сегодня придерживаетесь такого мнения?
- Да. Это я заявила почти два году тому назад, видя, что мои обращения к президенту и правительству остаются без внимания. Обращения касались незаконных действий по строительству без экологической экспертизы высокоскоростной магистрали Санкт-Петербург - Москва, некоторых документов, исходивших из правительственных и президентских структур. Поднимала вопрос и по российскому бюджету, что принятые федеральные программы не финансируются. На одной из пресс-конференций я сказала: президент и правительство ведут необъявленную экологическую войну с населением, даже с элементами экоцида, и пусть подают на меня в суд за мое заявление. Но зная, что в суд они не обратятся, я сообщила, что подаю на них в суд сама. За неделю до рассмотрения народного иска (мне дали свои доверенности более трех тысяч персональных истцов и более 50 общественных организаций) по отмене указов президента, касающихся строительства высокоскоростной магистрали, Ельцин эти указы отменил. Это была безусловная победа.
Отдельная большая тема - иски в Верховный Суд по лесам первой группы. За последние годы незаконными решениями правительства (их вышло около трех десятков) более 40 тысяч га лесов первой группы были незаконно переведены в нелесные земли. Это самые экологически значимые леса: городские леса, леса водоохранных зон - то есть "зеленые легкие" наших экологически неблагополучных городов. Мы выиграли оба процесса в Верховном Суде. Хотя все распоряжения признаны незаконными, не все они отменены, так как по части распоряжений пропущен трехмесячный срок обжалования. Есть такая юридическая тонкость. Кстати, мы вместе с юристами-экологами подали теперь иск в Конституционный Суд о том, что трехмесячный срок обжалования документов, которые принимает правительство, является нарушением конституционных прав граждан. Мы можем не управиться в трехмесячный срок. Мы можем даже не знать об этих решениях. Здесь не должно быть исковой давности- ведь речь идет о конституционных экологических правах. Таких распоряжений очень много, я даже не успеваю их отслеживать. Надо располагать институтом экологических юристов, целой гвардией, чтобы успевать - в трехмесячный срок - останавливать антиэкологические действия нашего правительства и президента.
- Нередко можно услышать о скандальных акциях различных общественных природоохранных движений и организаций ("Гринпис", например). Как Вы оцениваете роль общественных организаций в охране природы?
- Хочу отметить, что я контактирую со всеми общественными экологическими организациями. С их помощью мне и удавалось выигрывать судебные иски. Две трети или три четверти моих помощников на общественных началах - представители общественных организаций. Вообще, есть разные экологические движения. Есть и те, что скандалят. И это хорошо, потому что они привлекают общественное внимание. Я, конечно, не пойду на такие акции, но это не значит, что я их не поддерживаю. Это хорошо, что "Гринпис" имеет альпинистов, которые могут забраться на трубу целлюлозно-бумажного комбината на Байкале и вывесить ночью лозунг "Нет варке целлюлозы!".
Кстати, и я как-то совершила акцию в духе "Гринпис", и иркутские журналисты хорошо на нее отреагировали. Когда я была на БЦБК, то увидела перед входом огромный лозунг, гласивший: "Целлюлозники, строгое соблюдение технологий - залог чистоты Байкала". Поскольку это было написано красным, я не пожалела своей губной помады и поставила над точкой вопросительный знак такой же толщины. В результате изменился смысл текста. Потом зашла к директору и сказала, что я поправила лозунг, так как никакая их технология не обеспечит чистоты Байкала. А он мне в ответ: "Это хулиганство! Я буду подавать на вас в суд!" Я рассказала об этом на пресс-конференции. Впоследствии журналисты из Иркутстка прислали мне огромную статью с заголовком "Губная помада - оружие экологов". Помнится, журналистам еще понравился мой афоризм: "У вас не только сибирская тайга, у вас тайга в умах и тайга во власти". Настолько очевидно: можно было бы озолотить район за счет чистейшей воды. Байкал - это 20 процентов мировых запасов питьевой воды. Можно прекрасно жить только на экологическом туризме, на печатании почтовых марок с изображением уникального растительного и животного мира. Французы хотели бы покупать байкальскую воду, но, пока работает целлюлозно-бумажный комбинат, они не будут этого делать. Если бы у нас в полной мере работал принцип "загрязнитель платит", БЦБК давно был бы закрыт. За загрязнение даже по существующим заниженным методикам годовая плата составляет 7 млн. рублей. Заставь их заплатить хотя бы за один год - и они банкроты. Но их освобождают от платежей, и они держатся на плаву.
Вернемся к нашей теме. В связи с тем, что в России на сегодняшний день очень слабое экологическое сознание, акции "Гринпис" нужны для привлечения внимания общественности к проблемам охраны природы. Они защищают экологические интересы любыми средствами. И я не могу согласиться с утверждениями, что за "Гринписом" стоят иностранные разведки, которые и финансируют их акции. Я думаю, что те, кому они сильнее всего "наступают на горло", как раз и распространяют эти слухи. Я знаю, что они существуют исключительно за счет пожертвований граждан, число которых по всему миру составляет около 300 тысяч.
Нужно заметить, что "Гринпис" проводит не только шумные акции. Вы, наверно, не знаете, что "Гринпис" полтора года судился с компанией "Лукойл-Саратов", чтобы остановить незаконные действия, связанные с бурением скважины в заповеднике, где гнездится дрофа. Причем мне нравится, что "Гринпис" - полностью деполитизированная организация. Она занимается только экологическими проблемами. В том числе экологическим воспитанием, проводя акции то в защиту зверей, то в защиту лесов, то в защиту Байкала. Пусть будут тысячи таких гринписов по всему миру, лишь бы удалось совершить переворот в сознании людей. Любые гринписы, способствующие "позеленению" населения и власти, - очень полезны.
Беседу вел Усам Оздемиров
|
