"Яблоко России" № 17(51) 4 июня 1999 года

Присяга

Лариса не была похожа на журналиста - в классическом понимании этого слова. Ни я, ни мои коллеги никогда не слышали от нее фраз, так иногда характерных для нашего брата: "Я сразу понял", "Ему не удалось отвертеться, и он сходу раскололся...", "Можно провести кого угодно, но только не меня...", - и так далее.

Внешне она была более чем скромной. Должность тоже не особенно приметная: литсотрудник отдела писем "Комсомольца Калмыкии". Хотя каждый редактор тех времен знал, что участок этот взрывоопасный. Не дай Бог, чтобы кто-то из читателей пожаловался в обком партии на невнимание к его письму. Выговор схлопотать можно было запросто.

И все журналисты знают: в этом отделе можно пропасть из-за вечной текучки, а можно стать человеком, если есть у тебя в душе сострадание к чужой беде и доброе сердце в груди. Возможно, сказано несколько высокопарно, но по сути правильно.

Мои коллеги, которые знали Ларису, скажут: этими двумя качествами - состраданием и добротой - она была одарена Богом сполна. Неспешно, негромко, но регулярно в нашей газете выходили страницы с письмами читателей. Добротные страницы - с сообщениями о принятых мерах, с рассказами о чужой боли, обидах и радостях. В этих выступлениях газеты чувствовалась душа сотрудника, готовящего их.

По разным причинам, в том числе и объективным, журналисты первого призыва "Комсомольца Калмыкии" - все покинули Элисту. Лариса осталась, хотя, насколько я понимаю, ее в республике ничто не держало. Только сейчас, после случившейся трагедии, я осознаю всю глубину такого поступка. Есть натуры цельные, мир на которых держится. Присягнув однажды людям, которые верили ей, писали в газету, надеялись на сострадание, она их покинуть не могла и, опять же, без громких заявлений, бравады, тихо, но твердо осталась на своем посту.

Любопытно и ее продвижение по служебной лестнице. Настало для Ларисы время, когда нужно было уходить из комсомольской газеты. Ее охотно взяли в партийную "Советскую Калмыкию". Юдина не изменила себе: готовила материалы обстоятельно, со знанием дела, и главное, за каждым - видела человека.

Нужно сказать, что, несколько лет назад приехав в Элисту и увидев Ларису Алексеевну в кресле главного редактора газеты, я немало удивился. Ведь у нее никогда не было ни внешней твердости, ни металла в голосе (по старой застойной привычке иным редактора я себе и не представлял). Спросил хозяйку кабинета, как произошло столь неожиданное продвижение. Улыбаясь, Лариса рассказала, что все случилось молниеносно. В понедельник она зашла в редакцию к 9.00, как обычно. Сразу же кабинет заполнили сотрудники "Советской Калмыкии". Они сообщили Юдиной, что решением общего собрания коллектива редакции она избрана их руководителем.

Объяснение со смещенным редактором, кстати, тоже Юдиным, было коротким: "Так постановил руководимый вами коллектив", - объяснил ситуацию настоящий редактор бывшему - своему однофамильцу.

О всех мытарствах, унижениях, злоключениях газеты и, наконец, трагическом конце Ларисы рассказано немало в центральной прессе.

Горько все это. Горько, что перестройка нередко переходит в перестрелку. Горько, что демократия и свобода слова тоже нередко, к сожалению, переходят во вседозволенность. Разные мысли приходят в голову в эти печальные дни. Особенно противно становится слушать многочасовые разглагольствования известных телеведущих о движении России по пути реформ, расцвете демократии и так далее.

Однако унывать оснований нет. Доказательством тому - яркий след, который оставила на небосклоне российской политической жизни наших дней Лариса Алексеевна Юдина. С полной уверенностью могу сказать, что под этими заметками подписались бы и те, кто вместе со мной начинал работать с Ларисой: Славик Пинчук, Славик Рощинский, Витя Артеменко (тогда, тридцать три года назад, все мы были Славики, Вити, Коли).

Николай Чернев,
бывший редактор газеты "Комсомолец Калмыкии"