Анатолий Якобсон - автор нашумевшей в свое время статьи "Байкальская республика? А почему бы нет?", опубликованной в газете "Наш Байкал" в 1991 году. Противником всякого рода табу в вопросах "территориальной организации" он остался до сих пор.

Чтобы прояснить, что это означает на уровне обыденного сознания, приведу целиком заметку из выходящей в Иркутске газеты "Что почем", весьма далекой от науки и научных споров. "В Улан-Удэ хотят перекроить карту России. Присоединить к Бурятии два автономных округа - Агинский и Усть-Ордынский - потребовала общественная организация Конгресс бурятского народа. В письме, направленном в Комитет по делам национальностей Госдумы, утверждается, что при разделении в 1937 году Восточно-Сибирской области от Бурят-Монгольской АССР, входившей в состав области, "искусственно были отторгнуты 44 тысячи квадратных километров земель с населением 130 тысяч человек".

Какая уж тут "академическая скука"! У А. Якобсона речь действительно идет о том, допустим ли пересмотр границ (любители сильных выражений охотнее употребляют слово "перекройка"). Сразу оговорюсь: имеются в виду границы "внутренние", административные, - что, в общем-то, ничуть не делает предмет разговора менее болезненно-шокирующим. Вот, например, "Новая газета" (№ 29 за 1998 г.) приводит некоторые прогнозы американских географов о будущем устройстве мира: "... В течение ближайших 15-30 лет политическая карта мира радикально изменится. Образуются свыше 100 новых государств... США в целом сохранят свою государственность, но образуют в своем составе 12 автономных районов с большей степенью экономической свободы. На четыре государства распадется Австралия... Наибольшие изменения, по прогнозам американских ученых, произойдут на территории СНГ... Грузия распадется на мелкие государственные образования. Северные районы Казахстана присоединятся к России... Радикальные изменения может претерпеть государственное устройство России".

Подобные тексты всегда читаются с ощущением их апокалиптичности - при том, что публикуются, как правило, в разделе различных курьезов, наряду с НЛО. Но Якобсон не журналист, а доктор наук, и свой позитивный подход к "территориальной переорганизации" он аргументирует обстоятельно. Начнем с того, что он предлагает несколько сценариев будущего России. Один из них - "в той или иной форме возрождается Союз" (речь теперь может идти о чем-то вроде Европейского Союза и, скорее всего, это дело отдаленного будущего). Еще один вариант: "Россия распадается... Вариант более чем вероятный. Ибо никакой логикой нельзя объяснить, почему, скажем, башкирам или хакасам нельзя того, что можно эстонцам. Коль скоро принцип нерушимости границ (в том числе объединяющих) нарушен, это непременно должно породить цепную реакцию... Думается, наилучший способ борьбы с распадом России: быть впереди процесса, ставить желающие большего суверенитета территориальные единицы перед лицом не монолитной массы, остающейся "при Центре", а множества сопоставимых единиц, столь же суверенных, но осознающих ценность единства".

И все же самый желанный вариант будущего: "Россия существует как стабильное независимое государство". Впрочем, о стабильности российской государственности, по мнению Якобсона, пока говорить рано, и он считал бы чрезвычайно положительными - в этом смысле - следующие действия: "разделение неавтономной части России на территориальные единицы ("земли"), сопоставимые с бывшими АССР и являющиеся субъектами федерации; фактическое равноправие этих единиц с "республиками", единицами другого типа - "национально-государственными". При этом "земли", как правило, должны быть межобластными образованиями. Одним словом, Якобсон ищет оптимальную административно-территориальную структуру Российской Федерации, считая, что сложившееся на сегодня ее устройство - не идеально. В этом отличие позиции ученого от позиции тех или иных региональных или национальных политических организаций, типа Конгресса бурятского народа. "Очевидно, укрупненный тип территориальной организации управления более свойствен демократической системе управления",- считает Якобсон - и предлагает варианты: Байкальская республика, Дальневосточная, Ангаро-Енисейская... Советский Союз, убежден он, был не федеративным, а "автономизированным" государством ("Союз идентичен... прежней Российской империи, союзные республики - это лишь автономии высшего уровня, РСФСР же - "особый элемент", не имеющий автономии, а управляемый из центра").

Как представляется Якобсону, "единственным способом избежать автономизации было бы создание в свое время на месте России не одной республики, а нескольких, причем, как правило, межнациональных. Это могло бы привести к ряду положительных эффектов: не было бы в Союзе республики-монстра, от имени которой тоталитарный "Центр" диктовал свою волю другим республикам; регионы, не вошедшие в союзные республики, не были бы подчинены этому "центру" напрямую, лишаясь тех ограниченных возможностей самоуправления, которые имелись у республик, и позволяя "Центру" высасывать все свои ресурсы без какой-либо компенсации; наконец, однонаправленные и поэтому хрупкие центробежно-центростремительные связи неизбежно сменились бы сложной сетью связей (экономических, культурных, миграционных), прежде всего, между соседними республиками, где каждая республика служила бы мостом между парами граничащих с ней, но не граничащих между собой республик. Такая арматура куда более надежно скрепляла бы Союз". Подобная же "арматура", верит Якобсон, более надежно скрепит сегодняшнюю Россию.

- Анатолий Яковлевич, каково Ваше отношение к термину "геополитика". У многих ведь само это слово вызывает некоторое напряжение? И еще: в вашей монографии есть одно любопытное место. Размышляя об "этногеополитике", Вы пишете, что из авторов, исследовавших этногеополитические процессы , выделяются И.В. Сталин и Л.Н. Гумилев. Скажите, кто, на Ваш взгляд, сегодня более актуален, чья "традиция" или чья "линия"?

- Термин "геополитика", действительно, во многом дискредитирован различными политическими спекуляциями вокруг него, начиная даже не с Гитлера, а гораздо раньше. Этим термином манипулировали, выполняя социальный заказ. Но надо из "мути" вычленить рациональное зерно. Все-таки геополитика - это наука, находящаяся в процессе становления. Наука очень серьезная. Другое дело, насколько логично создание Комитета по геополитике в Думе (по инициативе "жириновцев". - В.К.). Правильнее было бы, кстати, назвать его "Комитетом по геополитической политике", несмотря на то, что выходит тавтология. Геополитика - это не деятельность, это наука. Следовательно, как существует "экономическая политика", так может существовать и "геополитическая политика". Некрасиво, но точно.

Что касается Сталина и Гумилева, их столь парадоксального соседства... Но это, действительно, две крупные - надо ли говорить, насколько разные? - исторические фигуры, которые писали на одну и ту же тему. Влияние Сталина на этногеополитику в будущем, конечно, расти ни в коем случае не будет. Уже сегодня оно близко к нулевому. Но на времена распада СССР - это влияние было сильным, я бы сказал - неосознанно сильным. Сталин - автор первой классической (для советского периода) - много определившей в советской политике - работы по национальному вопросу. Ясно, что когда он стал генсеком, "Иосифом Виссарионовичем", то его работы превратились в "советскую Библию". Даже когда он перестал быть "Иосифом Виссарионовичем", его концепции оказались настолько растиражированы, что уже "забывшие о Сталине" советская этнология и советская этнография продолжали находиться в их рамках. "Нация - это территория", "общность психической жизни"; "общность экономической жизни"... что там еще? Сегодня эти построения не выдерживают критики. Но именно они легли в основу фундаментальных представлений советской науки.

О Гумилеве. У него, на мой взгляд, есть гениальные догадки, но в целом это дилетант. Блестящий дилетант, отметим, высокоэрудированный. И в работах его очень много геополитики, хотя он этим термином и не пользуется. Я бы, кстати, в геополитике выделил два направления: географическое, которое сейчас вышло на первый план, и биологическое, с которого все начиналось. Понимание государства как биологического организма, который проходит различные стадии и в определенный момент начинает расти... Нечто сходное есть у Гумилева, только у него проходит эти стадии этнос.

Так вот, Гумилев - это еще советский исследователь, но уже полностью порвавший со сталинскими концепциями. В теориях Гумилева, весьма неординарных, много ценных моментов. Например, наблюдение об изменчивости, преходящести этносов. Он, в частности, замечает, что сегодняшний русский этнос - вовсе не тот самый, что жил в Киевской Руси. (Обыденное сознание с этим смириться не в состоянии.) Он считает - и это звучит чрезвычайно смело, и лично я не знаю, как к этому отнестись, что новгородцы были совершенно иным этносом, и русский этнос - во главе с Иваном Третьим - его покорил. Сама идея изменчивости этносов (это относится ко всем народам) очень важна. Любая попытка экстраполировать собственный этнос в сегодняшнем его состоянии в глубины истории чревата, на мой взгляд, фашизмом.

Но принимать концепцию Гумилева целиком невозможно. Он опирается на очень сомнительные факты. Гумилев великолепно знал историю восточных кочевых и полукочевых народов, но когда он все это переносил на историю европейских государств, сразу появлялись такие натяжки... Тем не менее этногеополитическая концепция Гумилева во многом плодотворна. Разные ее аспекты будут развиваться.

Будут развиваться и негативные ее аспекты. К сожалению.

Но сталинская концепция себя исчерпала. Впрочем, о ней стоит помнить хотя бы потому, что она лежит в основе деления Советского Союза (и России!) на национальные единицы.

- Немного поподробнее о негативных аспектах "гумилевской линии"?

- Например, Гумилев считает, что есть народы "комплементарные" и "некомплементарные", то есть сочетающиеся и не сочетающиеся друг с другом. В частности, русские и евреи, по его мнению, народы "некомплементарные". При этом Гумилев не антисемит. Кстати, эту его идею сегодня активно эксплуатируют не только национал-радикалы в России, но и радикальные националисты в Прибалтике, утверждающие, что, скажем, латыши и русские жить вместе не могут - несовместимы культурно. Без ссылок на Гумилева, разумеется.

Но Гумилев, в отличие от некоторых его адептов, не шарлатан. Его мысль о "комплементарности" опирается на что-то реальное. Действительно есть "пары" народов, которым - по разным историческим или культурным причинам - трудно найти общий язык. Народы могут сильно отличаться по уровню развития - примитивные народы Севера и европейские народы. Между ними может лежать очень давняя стойкая традиция вражды - турки и армяне. Но, я считаю, и эти различия преходящи, не вечны, - это во-первых, а, во-вторых,, если два народа живут бок о бок столетиями и не находятся все-таки в состоянии перманентной войны, то почему они "некомплементарны", используя термин Гумилева? Однако идея вброшена, и ее могут развивать люди, стремящиеся "теоретически" оправдать свою ксенофобию.

- Останется ли Россия единой? В вашем исследовании приводятся различные сценарии, в том числе и связанные с изменением административных границ внутри России. Вы не боитесь, что некоторые из них окажутся востребованными? В частности, в последние годы, помимо более или менее привычной угрозы сепаратизма национальных автономий, обозначилась угроза "сепаратизма губернаторов", вызванная, на мой взгляд, общей слабостью государственной власти в стране. Вы не ощущаете этой опасности? "Грозил" Москве Уральский республикой Россель, Дальневосточной - Наздратенко... А у вас был проект создания Байкальской республики...

- Если говорить о будущем России, то я вижу два вида сепаратизма. Один - росселевский (или наздратенковский), другой - дудаевский, шаймиевский, рахимовский.

Мне кажется, что лозунг выхода Урала или Приморья из состава России никогда не будет всерьез понят и поддержан населением этих регионов. В этом - разница. Честно говоря, демарши Росселя или Наздратенко меня пока не очень пугают. Гораздо опаснее для единства России чеченская модель. Шаймиев и Рахимов - тоже достаточно опасные феномены. Причем Рахимов - опаснее Шаймиева. Шаймиев больший прагматик, и потом, что касается Татарстана, тут есть один важный момент: только примерно 50% татар живет в республике; а другая половина - за ее пределами, в диаспоре. Татары - народ диаспоральный. Башкиры же гораздо менее рассеяны. И если в Татарстане живут татары и русские, а русских в России все-таки притеснять достаточно трудно, то в Башкирии живут башкиры, русские и татары, и именно татары в этой ситуации оказываются наиболее уязвимы. Вот такой сепаратизм - опасен.

Так что сепаратизм на национальной почве и на почве региональной, по-моему, сильно отличаются. Их вообще надо бы и называть разными словами: неслучайно в французской традиции различают "национализм" и "регионализм". Я даже считаю, что регионализм способен сглаживать некоторые национальные проблемы. Например, "байкальский" патриотизм способен консолидировать и русских, и бурят; какой-нибудь иной региональный патриотизм - русских, немцев и татар; русских, башкир и татар... Так что, пока Россель говорит об Уральской республике, без национального акцента, я не особенно беспокоюсь. А "вариант Рахимова", не говоря уже о чеченском, меня тревожит.

- В Вашей книге довольно много места уделено проблемам Байкальского региона. Сегодня есть возможность ретроспективы... Мы помним конец 80-х - начало 90-х. Слишком многое из будоражившего тогда умы не осуществлялось. Есть ли надежда - когда-либо возродить популярные в те годы проекты?

- Сейчас я ко многим высказанным в книге идеям отношусь с большим скепсисом... Если даже завтра, допустим, 75% населения Украины проголосовали бы за присоединение к России, то это ударило бы не по националистам (они очень мало в реальности определяют политику государства), а по чиновникам. А чиновники мыслят совсем по-другому. Пока они руководят страной, или областью, или территорией - они никогда добровольно не пойдут на умаление ее статуса. Так и здесь. Ни губернатор Иркутской области, ни президент Бурятии не променяют свои, пусть по каким-то мерка скромные, посты на пост главы гипотетической Байкальской республики...

Виталий Камышев

г. Иркутск

Р.S. Уже после того, как мы беседовали с Анатолием Яковлевичем, в России заговорили об "укрупнении" регионов: вместо 89 субъектов федерации предлагается создать 12 крупных межрегиональных образований. Идею поддержал Лужков... Так теория в очередной раз соприкоснулась с практикой.